«…понимаешь, дорогой друг, что нынешняя магия способна продлевать жизнь не бесконечно. Далеко не бесконечно. И как бы мы ни замедляли старение наших тел, время берёт своё. И чтобы убедиться в этом, достаточно просто посмотреть в зеркало. И также тебе прекрасно известно, что никто из нас не может уйти просто так, не может унести свои знания на ту сторону бытия. Не имеет права. Потому что мы — последние осколки былого величия. Последние капли былой силы. Мы обязаны воспитать учеников. Но — увы. Грустно, мой друг. Грустно и печально…

…старых листков одной из древнейших книг. И, кажется, нашёл выход: если ученика нельзя найти — его можно создать. Если нельзя продлить жизнь — можно продолжить существование в нежизни. Да‑да, друг мой, я говорю о давно утерянном искусстве создавать так называемую высшую нежить. Последние десять лет я посвятил как раз этой проблеме. И нашёл решение. Или, во всяком случае, что‑то похожее. То, что в худшем случае позволит мне получить ученика, а в лучшем… Нет, не буду загадывать. Говорят, это дурная примета. А я в последние годы становлюсь суеверным. Увы, друг мой, как я писал в начале — время берёт своё. Сейчас же я могу сказать только одно: если у меня получится, ты узнаешь об этом первым.

Засим прощаюсь.

Твой…»

— Ты совершил столько ужасных грехов, что Святые Отцы тоже взяли на себя грех и повелели мне ускорить твой путь к Престолу Справедливого, — высокий широкоплечий человек в небогатой поношенной одежде охотника, под которой скрывалась отличной выделки кольчуга, говорил размеренно, негромко. Он не испытывал к собственноручно искалеченной и пока ещё живой жертве никаких чувств. Он просто следовал освящённому не одним десятком лет ритуалу: казнимому следовало объяснить, за что его казнят.

— Первый и наибольший твой грех — ты не отрёкся от данного тебе Нечестивым, — Храм Справедливого не одобрял магию.

— Второй и не менее страшный твой грех — ты выбрал из данных тебе путей темнейший из тёмных, — некромантию Храм считал мерзостью и уничтожал её адептов везде, где встречал.

— И третий, такой же страшный, как и первые два — ты встал на пути Истинной Веры, — тех же, кто осмеливался помешать претворению в жизнь его планов, Храм ненавидел. И не считался ни с чем, сокращая земной путь дерзнувших. Таких, как этот старик с переломанными костями и розовой пеной, пузырящейся на губах при каждом выдохе. Первый из четырёх, которых должен был отыскать палач.

Жертва, лежащая на отполированном гранитном полу, пошевелила губами, и убийца прервал свою речь: если вдруг грешник решит покаяться, покаяние сие следует принять и сообщить о том святым отцам. Дабы молитвами своими могли они смягчить сердце Справедливого. Потому замолчавший храмовник опустился на одно колено и склонил голову пониже, пытаясь разобрать невнятный шёпот. Несколько секунд спустя он огорчённо вздохнул. Старик раз за разом повторял всего одно слово: «Опасность! Опасность!»

Любая дорога начинается со сборов. С долгих ли, десятилетиями, с коротких — подхватил меч. Или лук. Или любимый нож. Или просто палку — и как дубина сойдёт, и как посох пригодится… Припасы? Если позволит время, будут и они. Хоть какие‑нибудь. Хлеба там кусок, штаны запасные, рубаха… И сборы начинаются не сами по себе. Одни — из‑за прочитанной книги, другие — из‑за услышанной сплетни, третьи — из‑за насланного богами сна. Четвёртые, пятые, шестые… Да мало ли может быть причин, заставляющих представителей беспокойного двуногого племени задумываться о необходимости покинуть насиженное место? Немало, хотя и вряд ли кто‑то когда‑нибудь подсчитывал.

Наконец, есть у сборов ещё одна сторона — кто собирается. Вернее, сколько людей и нелюдей, хумансов, дварфов, эльфов и представителей других народов. Один, двое, десяток… И не всегда чем больше участвующих, тем лучше. Далеко не всегда! Ведь не просто же так народная мудрость гласит: «У семи дварфов плавильня холодная»? И хоть говорится в этой мудрости о подгорных жителях, применить её можно к любому из других народов. Увы.

Встреча купцов в долинах простым делом никогда не была. Прежде всего из‑за нежелания предгорцев пускать к себе отряды с оружием. Поэтому прибывший караван для начала делился на тех, кого проведут узкими проходами, и тех, кто останется ожидать в лагере. Затем товары перегружали с больших телег, влекомых парой тяжеловозов каждая, на ослов, взятых на время в одной из близлежащих деревенек. За плату взятых, само собой. Наконец, когда у гостей всё было готово, поздним вечером появлялись встречающие, и следующим ранним утром караван отправлялся в долину. Хлопотно? Безусловно. Но куда деваться? Всё равно в лабиринте ущелий дорог нет и потому пришлось бы оставлять привычный транспорт под охраной…

Хозяева тоже не сидели сложа руки: требовалось проверить и привести в порядок жильё для гостей, озаботиться припасами для угощения, подобрать помощников для трактирщика, если таковых не было… Да мало ли?! Тех же сопровождающих нужно было не меньше десятка! А ещё — разобрать привезённое на продажу, подсчитать, выбрать тех, кто будет вести торговлю… Наконец, просто обсудить вопросы, важные для всей долины.

Сидя на скамье, Тервиз наблюдал, как его новоявленный ученик бродит вокруг невысоких длинных холмиков, то и дело замирая на месте. Сам того не подозревая, этот молодой лич выбрал едва ли не самое интересное место кладбища. Интереснее могли быть разве что лаборатория Злоглазого и библиотека храма, содержавшая, кроме прочего, записи, сохранившиеся с имперских времён. Но тут кому как. Лично Наставник выстраивал приоритеты именно в таком порядке, другие же… Вот, к примеру, этот самый Гельд. Узнав, что сегодня уроков не будет (после дороги положено отдохнуть хотя бы пару дней, как ему сказали. На самом же деле будущему учителю требовалось сначала присмотреться к мертвецу), он направился гулять между могил, задержавшись всего в трёх местах. У склепа, под которым спала свора, у склепа, в котором размещалась лаборатория, и здесь. Один из его спутников — оборотень — предпочёл не выпускать из вида своего господина и сейчас торчал на дорожке, то и дело оглядываясь по сторонам. Другой же, в котором Тервиз почуял слабую примесь эльфийской крови и способности к лесной магии, основное своё внимание уделил кустам и деревьям.

«Каждому своё, — мысленно хмыкнул Злоглазый. — Мёртвому нежить, воину служба, остроухому веточки с листиками… Кстати, надо будет подсказать юнцу, как развить свои способности».

Подумав о нежити, Наставник не погрешил против истины ни на каплю: кроме прочего, эти общие захоронения, вызвавшие такой интерес со стороны лича, являлись ещё и самым опасным местом кладбища. В их глубинах давным‑давно зародились и медленно созревали какие‑то огромные твари. Какие — старый некромант не знал. С равной вероятностью это могли оказаться и костяные химеры, и костяные драконы, и даже — упаси Милостивый! — драколичи. По большому счёту, давно следовало вскрыть могильники, уничтожить зародыши, а кости перезахоронить более мелкими частями. Однако останки тех самых древних записей утверждали, что покоятся там жертвы магических болезней, прокатившихся по этим местам в смутные времена. Каких именно — в свитках не упоминалось, и потому, посоветовавшись с братией и через настоятеля поставив в известность короля, Тервиз в конце концов решил подождать. Благо давным‑давно кто‑то неизвестный, то ли заметив начало процесса зарождения, то ли просто предполагая возможное развитие событий, озаботился защитой.

Кто это был, Злоглазый так и не узнал. Судя по остаткам защитных контуров, обнаруженных в одно из первых обследований — тёмный, получивший имперское образование. Но вот некромант ли, демонолог, проклинатель… Увы, история далеко не всегда сохраняет имена героев, а героем неизвестного мага Тервиз назвал бы не задумываясь. И ещё — гением. Во всяком случае, по нынешним временам. Догадаться использовать собирающее Силу заклинание для замедления роста нежити! Хотя, возможно, в те времена это не было чем‑то необычным.

Пока Наставник вспоминал прошлое, мертвец закончил осматривать могильники и, сопровождаемый оборотнем, подошёл к скамье. Подошёл и остановился, ожидая, когда на него обратят внимание. Старик удивился такой… хм, вежливости? Неторопливости? А удивившись, притворился, что занят размышлениями. Лич продолжал стоять неподвижно, и его то ли слуга, то ли охранник — тоже. Пауза длилась уже целую минуту, когда Злоглазому наконец надоело:

«…Неудачное покушение привело к тому, что в Карсидии Орден Света оказался разгромлен, в соседних же королевствах потерял многие из имевшихся ранее привилегий. И хотя ни непосредственного виновника, ни Великого магистра Ордена допросить не удалось (оба, осознав, что ареста не избежать, предпочли покончить жизнь самоубийством, причём использовали для этого яд, исключающий вызов духа некромантами), свойственная правителям осторожность привела к тому, что оставшимся на свободе адептам было запрещено появляться в столицах королевств, а государственным чиновникам — пользоваться их услугами. Высшее общество в королевствах разделилось, что привело к возникновению известной напряжённости.

Ситуация улучшилась спустя два года после этих событий, когда благодаря архивам и библиотеке Ордена Света, захваченным в Карсидии, группе магов-целителей удалось раскрыть секрет продления жизни, являвшийся одним из главных инструментов влияния упомянутого Ордена. Не в последнюю очередь — благодаря существенному снижению цен на продление жизни, а также широко распространившемуся известию, что оно может быть проведено не только безупречно светлыми магами, как считалось ранее…

…стал указ Кирхана Четвёртого Решительного о закрытии существовавшей тогда в Карсе Магической Академии и о создании Карсидской Королевской Академии Магии, ядро которой составила та самая группа магов, что раскрыла секрет долгой жизни. Главой был назначен мало кому в то время известный Лирт Рахар по прозвищу Мясник. Отличительной особенностью новой Академии стала вызвавшая много споров в магических кругах клятва верности правящей династии Карсидии, которую в обязательном порядке давали все преподаватели и учащиеся Академии…»

Харос Казоди «Взлёты и падения магического искусства в период между двумя Империями»

«…что у вас всё в порядке. В свою очередь спешу сообщить, что некоторое время назад удалось разыскать двоих носителей Силы Тьмы. Мальчики десяти и девяти лет. Их родители приняли предложение отдать детей в обучение весьма благосклонно, если не сказать с радостью.

К сожалению на этом хорошие новости заканчиваются. Присутствие в Академии будущих (смею на это надеяться) тёмных магов породило множество проблем не только с другими учащимися, чего можно было ожидать, но и с преподавателями. Последние, конечно, реагируют менее остро — всё же сказываются наличие знаний и жизненного опыта, да и регулярные визиты жрецов из храма Милостивого играют немалую роль, однако…»

Тервиз вздохнул и устало прикрыл глаза. Он перечитывал это письмо уже несколько раз и успел выучить его едва ли не наизусть. Дальше будет просьба принять этих двоих в долине и заняться их обучением…

Легко сказать. Лич крайне трепетно относился к тому, что считал своей собственностью, и терпеть рядом возможных конкурентов не собирался. Ни в какую. Пусть даже возможность составить эту самую конкуренцию была весьма призрачной. А тут — сразу два будущих мага, уже присягнувших кому-то другому, пусть даже и союзнику…

Наставник припомнил, как сам просился жить в долине, и вздохнул ещё раз: его тогда от перехода через Грань отделяло совсем немного. В этом старый жрец нисколько не сомневался, как не сомневался и в том, что такая реакция Гельда-младшего была инстинктивной и потому вдвойне опасной. И сейчас снова придётся пройти по краю. Придётся — потому что случайно встреченный почти полтора десятка лет назад мальчишка-беглец, ухитрившийся найти на новой родине своё место (и неплохое, надо признать!), совершенно прав. В его Академии просто не смогут обучить тёмных магов, не говоря уже о правильном их воспитании.

Горячий оранжевый шар завис над горизонтом, готовясь уйти на Ту Сторону и бросая последний взгляд на подвластные земли. Глаз Бога, Дарующий Жизнь, Старший Брат… Как только его ни называли маленькие двуногие существа, ползающие по лику Мира и ничтоже сумняшеся считающие себя разумными, как только ни молились, какие только жертвы ни приносили… Глупцы! Таким силам наплевать даже на иных богов, они следуют исключительно воле сотворившего их…

Шурраг тряхнул головой — опять всякие глупости поналезли. После возвращения в Степь с ним такое случалось — однообразие пейзажей ввергало в философское настроение. А что поделать? Отвык, отвык… От просторов, от шатров, от стад, от кумыса…

Вспомнив о перебродившем кобыльем молоке, бывший наёмник скривился. До того, как отправился путешествовать, он к этому напитку не успел привыкнуть — жеребятам (так в Степи называли молодых воинов) хмельное наливали только по совсем уж торжественным случаям — а после… Приезжаешь к кому — пей эту гадость вместе с хозяевами, иначе обидишь. К тебе приехали — пей её вместе с гостями, иначе обидишь… И не просто пей, а ещё и улыбайся да нахваливай, иначе… М-да… Знал бы, как оно будет, прихватил с собой десяток бочонков вина, а так…

Нет, жаловаться — духов гневить. Мало кому удавалось так хорошо распорядиться заработанным. Одиннадцать слитков дварфовской оружейной стали! Как бывшему нанимателю удалось уломать коротышек, Шурраг не знал и даже не спрашивал — у каждого свои секреты, а уж у Антира Кераха, жреца Милостивого, притворявшегося обычным торговцем… Помог — и спасибо ему за это, и да не оставят его духи предков.

Ещё повезло с тем, что в Рилгере драка за трон началась — не до охраны границы им стало, вези что хочешь, никто и не почешется. Вот и удалось купленное в Степь переправить, причём без потерь. Так что дома Шур оказался очень даже обеспеченным чело… тьфу!.. орком. И очень завидным женихом. Последним обстоятельством бывший наёмник воспользовался очень быстро, обзаведясь сначала одной, а потом и второй супругой, так что в юрте сейчас немного шумно — два будущих великих воина пробуют на зуб всё, что подвернётся под руку, время от времени устраивая потасовки и выражая своё несогласие с мамками басовитым рёвом. И ещё двое на подходе, но теперь, говорят шаманы, воин и воительница. Тоже хорошо. Но всё вместе очень уж утомительно, пришлось ради сохранения остатков душевного равновесия сбежать на ближние пастбища, оставив дом под присмотром матери. И за порядком старая Мрыль присмотрит, и отцу продохнуть даст — пилить молодых невесток всяко интереснее, чем проедать плешь мужу…

— Да пребудет с вами Милостивый, брат.

— Да пребудет он со всеми нами. Как идёт подготовка к празднику? Кстати, присаживайтесь, брат, не стойте в дверях.

— Благодарю вас, брат. А что касается подготовки… А что ей сделается? Милостивый выше этой мелочной суеты. У него, я думаю, хватает более серьёзных дел, брат.

— Как и у нас, увы. Как и у нас… Что слышно из долины? Насколько я понимаю, вы, брат, принесли новости от брата Диртира?

— Совершенно верно, брат…