В первое воскресенье после Иванова дня пастор Клиянского прихода Людвиг Калнпетер проснулся весь в поту.

Сердито сбросив одеяло, он лег на живот и сквозь прутья спинки кровати взглянул в окно. Так и есть — опять сплошная синева! Вся та часть небосвода, которую он лежа мог окинуть взглядом, — от противоположного берега Даугавы до пасторского дома — была без единого облачка.

А дождь был необходим. Больше всего на свете нужна была сейчас хорошая дождевая туча. Яровые гибли. Овес кое-как еще держался, но ячмень на торфяниках и на более высоких местах, где земля полегче, стал желтеть. И что особенно досадно, у самых исправных хозяев, которые обычно высевали по три мешка томасовой муки на пурвиету и никогда не забывали вовремя уплатить своему пастырю по два лата

[1]

с души мужского и по лату с души женского пола. Неукоснительно выполняли они все правила, установленные епископом Ирбе

[2]

, но господь почему-то наказал их жестокой засухой, которая грозила пустить прахом все расчеты на богатый урожай.

Не далее как вчера владелец хутора Плявниеки — Йоргис Блигзна, пришедший зарегистрировать рождение своей третьей девочки, горько сетовал на то, что альберинговский лен из голландских семян

[3]

, едва поднявшись на четыре пяди, уже начинает цвести. У Ерцена, не дозрев, осыпается рожь, посеянная на суглинистых буграх. Кроме того, пастору было известно, как пострадали от засухи огороды во всем приходе. Кормовая свекла — толщиной в палец, у моркови свертывалась ботва, а бобы обгладывала гусеница.

Все это последствия засухи. Пастор Клиянского прихода обещал сделать все от него зависящее. Он решил в первое же воскресенье после Иванова дня совершить специальное молебствие о ниспослании дождя, — по возможности, дождя основательного и в самом скором времени. Жене испольщика Рачиня с хутора Вайвары он прямо заявил: «Не печалься, сестра во Христе! Господь велит своему дождю излиться и на праведных и на нечестивых».