Рукописи давно не находят под кроватью…

Вот и этот роман, подписанный «заморским», но мало что говорящим именем Майкл С. Гейтс, поступил в издательство обычным ныне способом — по е-мейлу В конце распечатки, правда, значилось: перевод с английского некоего Михаила Уржакова.

Что же перед нами (а теперь и перед Вами, читатель)? «Пиратская» версия популярного на Западе, но еще не дошедшего до нашей страны текста? Плод мистификации (не важно, коллективный ли это розыгрыш, как это было с Козьмой Прутковым, или сольное «надувательство» по варианту Черубины де Габриак)? Литературный опус нашего бывшего земляка (судя по проговоркам в тексте, некогда учившегося в Свердловском архитектурном институте во времена рождения «Наутилуса Помпилиуса»)?

Ответ на страницах рукописи, ставшей этой книгой…

Файл с этой информацией, да чернухой простор я получила на свое «мыло» 11 сентября 2001 года. Правда, как человек не очень-то расположенный к цифровой переписке и проверяющий почту раз в квартал, обнаружила все это только в октябре. Не помню даже, в каких числах.

Яг

имеет большого значения сейчас.

Поиски же своего бедного на голову супруга, пославшего этот лепет о своей никчемной жизни

, л

начала только в конце сентября.

От Вовки Усицына-Сан-Францисского

, зтого

музыканта малохольного, он должен был вернуться к 15 сентября, к очередной выдаче его вэлфера. Не приехал.

об

ратно «на офис» по материальной помощи убогим и страждущим.

ТСатс

раз для такого

, как он, этот

офис и создан.

Я давай Вовке

звонить в Сан-Франциско.

Малохольный говорит: «Не было твоего еще». Ну, я думаю, решил сладкий мой сахар на попутках добираться до другого берега. Урод. Дала ему время еще до тридцатого. До второго чека. Они два раза в месяц приходят. Аванс — получка.

Нет его.

Холи тэстикэл фак, ну и воняет же в самолете. Никогда не мог бы подумать, что на «American Airlines» будет вонять так же, как когда-то воняло мочой и блевотиной в том летящем спецрейсом ТУ, который в 1994 году доставил нас, 186 уральских парубков, в Комсомольск-на-Амуре в войсковую часть 6705 внутренних войск МВД СССР. Тогда человек сто из нас, призывников, стали танцевать или попросту прыгать в ритм песенки Розенбаума «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла». И это во время набора высоты. Рябой татарин с круглым как луна лицом и выбитыми передними зубами тупо наяривал три аккорда на расстроенной гитаре Ухтымской фабрики музыкальных инструментов им. А. Г. Шнитке. «Тушка» ходила ходуном в такт соль минору и сопротивлялась взлету всем своим железным телом. Но всем было глубоко насрать на железяку, душа скручивалась и раскручивалась.

Старая стюардесса, изможденная ночными полетами с новым, рвущимся в бой, призывным поколением, пыталась что-то говорить про ремни безопасности, но тут же получила в табло (по репе, в морду, в хайло) и с расквашенным носом и венозной носовой юшкой убежала жаловаться командиру корабля тов. Рогожину В. Т.

Командир Рогожин В. Т. к нам не вышел, устав, наверное, нисколько не меньше бортпроводников.

Еще минут двадцать, пока еле живая сама собой «тушка» не вышла в заданный эшелон на десять тысяч, дискотека продолжалась до блева в жакет соседа и слива отстоявшегося в пузырях прямо в салон отлетавшего, наверное, 20 лет самолета. Все четыре отхожих места были заняты всерьез и надолго серьезными пацанами, активно очищающими свои молодые желудки и прыгающие молодые комсомольские глотки в унитазы с вакуумным всасыванием.

Это, как я понимаю, вырезки из некоторых газет, что он сохранил в своей кубышке реликвий после крушения самолета в Сиднее в июле 2000 года, на котором должен был лететь туда, но не «шмог»… Страшно? Мне нет. И как только судьба уберегла его. А ведь это почтальон Печкин пришел позвонить во второй раз к нему после Чарына. В третий раз, всего год спустя, в Бостоне подкатил сам дедушка Сай Баба. Тут уж мой фефель худосочный не отвертелся от приговора.

МГ