Впервые на русском языке публикуется мистический триллер «Убийственная тень», принадлежащий перу итальянского романиста Джорджо Фалетти – автора знаменитых бестселлеров «Я убиваю» и «Нарисованная смерть».
Действие книги разворачивается в маленьком американском городке Флагстафф в штате Аризона. Калеб Келзо, владелец кемпинга, с трудом сводящий концы с концами, находит в лесной пещере старинный золотой сосуд, а вскоре его старый друг Джим Макензи, спустя десятилетие вернувшийся в родной город, находит труп самого Калеба с искаженным лицом и переломанными костями.
Эта смерть кладет начало целой череде убийств, в расследование которых наряду с Джимом оказываются вовлечены его прежняя подруга Эйприл, его бывший одноклассник детектив Роберт Бодизен и его старый друг индеец Чарли Бигай. Благодаря последнему и начинает приоткрываться тайна случившегося: найденный Калебом сосуд – вместилище Шима, древнего духа Земли, убивающей тени, вершащей возмездие, а преступления, потрясшие городок, – последствия проклятия, наложенного некогда могущественным шаманом Элдеро, вождем индейского племени навахов, на убийц семьи его дочери Талены и их потомков…
Земля не знает памяти.
Ветер поднимает пыль вперемешку с перекати-полем, ветер горд, что стер следы и разогнал тучи. Коль скоро мой народ соткан из тех туч и ступает по тем следам, стало быть, нечего ему и ждать. Никогда уже не явится Кокопелли играть на чахлой свирели, сгорбив спину, с душой, падающей в объятья смертного голода. Не будет ни гнилозубого Орге, ни Сойяля с треугольником, замкнувшим его уста, ни Нангосоху, что носит на лице утреннюю звезду. Никто из этих заблудших душ не вернет нам нашу поверженную гордость, дремлющие чувства, победу в бою, который мы проиграли, ибо сдались без боя.
Никто.
Лишь сновидец, рожденный в забвении и страхе, поведет нас по древней тропе, лишь безмолвный воин с горящим сердцем, лишь сын этой земли, что не знает памяти.
Начало
Глава 1
Тишину в городе нарушал только гудок поезда.
По железной дороге, словно саблей разрубившей надвое Флагстафф, несколько раз в день громыхали товарные поезда компании «Амтрак». Локомотивы, крадучись как звери, проходили мимо краснокирпичного здания вокзала, нимало не заботясь о своем хвосте – веренице вагонов, как будто возникшей из ниоткуда и увозящей в никуда выцветшие контейнеры с белесыми надписями на боках.
Иногда надпись на всех контейнерах была одинаковой – «Чайна Шиппинг».
Экзотическое название вызывало в сознании дальние места и заморский люд, о которых в этом городишке центральной Аризоны, раскаленном докрасна под летним солнцем и белом от снега зимой, все слышали, но видеть их никому не довелось.
Дав понять, что несут в себе не более чем иллюзию, составы удалялись в ритме отсчета молитв по четкам. Медленно и лениво громыхая по рельсам, они уплывали на восток и терялись из виду, как параллельное им шоссе № 66, и оставляли за собой, как прощание или предупреждение, пронзительное эхо гудка.
Глава 2
Сокол, сын земли и небесной лазури, парил в небе над Флагстаффом. Калеб задрал голову кверху и провожал его взглядом, пока тот не сместился к западу и не стал маленькой черной точкой под куполом неба. Беспощадный утренний свет вскоре убрал эту точку из поля зрения. Впервые в жизни Калеб не позавидовал грациозной птичьей легкости и свободе, о которой птица торжествующе заявляет неподвижному миру под ней. Он преклонялся перед величавым птичьим волшебством и потому никогда не стрелял птиц. Но теперь он вдруг почувствовал, что и сам парит в свободном полете наравне с этим соколом.
Улыбнувшись, он продолжил путь.
Рюкзак оттягивал плечи, но Калеб не ощущал тяжести. На таких условиях он готов тащить груз, который вогнал бы его в землю по щиколотки. И с этим грузом он пойдет хоть на край света. Если б не этот мешок, он бы сейчас, наверное, взвился в воздух от переполнявшего душу счастья. Немой Джо своей мультяшной походкой трусил на несколько шагов впереди; временами останавливался и оглядывался, держа спутника под присмотром. Калеб спросил себя, передалось ли псу обуявшее его волнение. Во всяком случае наверняка уже чует дорогу к дому, где в его собачьем воображении нарисовались две миски – одна со свежей водой, другая доверху наполнена кормом.
Еще через полмили они вышли к рощице, огородившей северный край его владений. Сверху как на ладони просматривалась грунтовая дорога, ведущая от шоссе № 89 прямо к дому и к тому, что осталось от кемпинга «Дубы». Перед главным зданием – деревянной постройкой, которая, даже отсюда видно, явно нуждается в ремонте, – чуть справа высится единственный дуб, давший название угодьям и его несостоявшемуся бизнесу. За этим дубом, если взять еще чуть-чуть вправо, пятна растительности перемежаются с утрамбованными площадками для трейлеров и фургонов. А слева видны загон для лошадей и небольшая сложенная из бруса конюшня с узенькими зарешеченными окошками.
Калеб на миг приостановился, обозревая то, что ему осталось в жизни. Еще накануне он думал, не выставить ли ему «Дубы» на продажу. Но приятная тяжесть рюкзака, ласковое солнце и синева неба, какой она бывает только в Аризоне, начисто исключают подобные мысли.
