Сперва я услышал непонятный звук – вроде бы что-то треснуло поблизости, но, скорее всего, то был легкий щелчок по стеклу наружных створок окна. Звук был слабый, цокающий, мгновенный. Он быстро замер и не желал повторяться, что меня озадачило. То была как бы "проба пера", скрипнувшего по еще не обкатанному листу бумаги, приготовленному автором-новичком для обстоятельного письма. "Зачинатель действия", видимо, пытался настроиться на написание серьезного романа-детектива. Уж слишком много тайны навивал столь ранний час – а было сейчас где-то около пяти утра!..

Звук щелчка по стеклу повторился примерно через две – три минуты. Только тогда я и решил оторвать зад от стула, встать из-за письменного стола, переключить зрение с экрана компьютера на тяжелые оконные шторы, отделяющие мою "берлогу" и мой образ мысли от внешнего и, скорее всего, чуждого мне, агрессивного мира …

Я ждал нового появления звука для того, чтобы определить – собственно какое из двух окон в моей комнате "насилуют внешние факторы"? Щелчок не заставил себя долго ждать: вот он легкий удар маленьким камешком по правому от меня окну…

"Врага" надо было ловить в момент совершения агрессивной акции также решительно, как ловят воришку "на кармане". Я подскочил к правому окошку, сместил глухую штору в виде маленькой амбразурки и выставил свою природную бинокулярную систему обзора как можно ближе к стеклу…

Было начало апреля: весна несколько "загуляла", припозднилась, никак не желая расцеплять тесные узы однополой любви с уходящей зимой. Но ее подгонял ударами сапога в спину и несколько ниже суровый и неумолимый хронометр матери-природы. Внутренняя рама окна уже была мною распахнута примерно неделю тому назад. Городское начальство – сплошь состоящее из придурков и казнокрадов – истязало сограждан жаром от разгоряченных батарей центрального отопления, словно спеша побыстрее и побольше сжечь газа, поступающего в котельные города. Начальство усердствует для видимости: необходимо оправдать большие коммунальные поборы с населения. Часть из них – слегка прикрытая, другая – вовсе нагая взятка классу расторопных бюрократов. Все уже привыкли к тому, что на местном уровне обычно совершеннолетние дети и жены "великих администраторов" втягивались в орбиту решения государственных задач. Случай с нашим городом был типичным: сын помогал отцу править бал в теплоснабжении квартир горожан. Злые языки судачили: "второй срок губернаторства обнажает аппетиты, теперь "семье" терять нечего". По известной российской тупой наглости, дельцы, вошедшие во власть, гнали все коммунальные поборы транзитом через выгодные подряды себе и камарилье в карман. Говорят, что верховная власть страны уже пыталась "поправить" нашего губера. Но он "ломал Ваньку": словно наивный русский увалень, мелко дрожа конечностями, всю вину валил на супругу. Кто же не знает, как неукротима может быть женщина, вошедшая в раж, основательно взнуздавшая собственного мужа и его верную камарилью… Сколько еще поколений "государственных деятелей" придется с треском снимать с работы пока не будет выведена особая порода "слуг народа", ценящих больше "честь", чем "бесчестный гешефт"

В первых изданиях курса Российской истории писалось просто – с откровенностью дебилов – что-нибудь вроде того: "когда началась государственная жизнь русских славян, наши предки, к сожалению, не помнили…" Поиски в византийских хрониках вывели исследователей из исторической тьмы и древнегреческого тумана и привели только к сведениям, датированным XI веком. Много позже археологам удастся насобирать кое-какой "гнили", а историкам подвести под нее мало-мальски складную концепцию. Однако хотелось больше верить в задокументированные факты. Опираясь на них, к сожалению, можно сложить весьма зыбкое представление о прошлом Руси. По старинным преданиям, первым летописцем был монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Но, если в наши времена новейшая история часто пишется в угоду "халифу на час", то можно себе представить в какие узы "правдивости" был заключен ум летописца времен отъявленной сатрапии.

Тем не менее, стоит еще и еще раз обратиться к тому, что имеет наука на сегодняшний день. В хранилищах Эрмитажа в Санкт-Петербурге отлеживаются два экспоната, бесценных в художественном и археологическом отношении. Это серебряный никопольский и золотой керченский сосуды, принадлежащие скорее всего народам, жившим на IV столетия раньше, чем родился Иисус Христос. Вот и получается, что утверждение о возможности греческих поселений на юге нынешней России – не такая уж и сказочная теория. Историки утверждают, что древние греки учредили фактории и основали цветущие колонии на северных берегах Черного моря. Милезцы и мегарийцы построили Томи или Кюстендендже близ Дуная. Город Истрос вырос в устье той же реки. Тирас основан был в устье Днепра, рядом Оливия. Одессос грелся на солнце недалеко от Буга, Херсонес – на Севастопольском рейде. Палахион (Балаклава), Феодосия (Каффа), Пантикапея (Керчь), Фанагория были выстроены и процветали до известного времени на обоих берегах пролива Эникале. Другие города этой территории тоже превратились в жемчужины древности (Танаис, Апатурос, Фазис, Диоскуриас, Питионте и другие). Когда нынешние политические кликуши – губернаторы-националисты южных территорий пытаются начать новый "крестовый поход" против иноверцев, то меня разбирает гомерический хохот. Любому простофиле известно, что те, кого они собираются депортировать, по древним источникам как раз и оказываются истинными хозяевами этой части, так называемых, "исконно русских земель"! И если международный суд в Гааге не был бы примитивным пособником транснациональных корпораций (проще говоря, местнических интересов США), то ему достались бы более перспективные дела, чем превращение в "мученика" Слободана Милишевича. Греки, армяне и прочие коренные народы, освоившие без всякой резни и узурпации чужих прав в далекие времена оазисы нынешней Кубани, Краснодарского края, имели бы возможность усадить на скамью подсудимых таких безголовых "коршунов", как Ткаченко и иже с ним…

Великое переселение народов в IV веке нашей эры составили для восточной Европы эпоху страшных переворотов: готты, под предводительством Германариха, основывают громадное по тем временам государство древней Скифии. Но оно впоследствии будет разрушено гуннами Атиллы, а по его следам пойдут финские народы – авары, болгары, маджары, хазары. Из такой смеси сильнодействующих генетических "протрав" постепенно выдвинутся славяне – их деяния будут описаны греческими летописцами, императорами Маврикием и Константином Порфирородным. Из этого генетического бульона поднимется социальная пена антагонизма эллинских и славянских племен.

На летописи Нестора дело не остановилось, а к увековечиванию "исторических анекдотов" подключились и другие образованные монахи, исправно постящиеся перед трудами праведными по различным монастырям. К началу XII века сложился Киевский летописный свод, его авторство приписывают игумену Киевского Выдубицкого монастыря Сильвестру. "Свод" носил название "Повесть временных лет", он дополнялся и, скорее всего, редактировался по велению ума не только летописца, но и очередного властьимущего князя. Число летописей возросло, сюда включались "своды" из Киева, Пскова, Новгорода, Суздаля и другие. Однако все исторические откровения сводились к тому, что "варяги сильно притесняли славян и кривичей". С них брали дань, и потому "обиженные" решили найти себе "могучего князя". Поразительна именно эта, мягко говоря, странная особенность летописцев: они без стыда и совести договариваются даже до того, что в 862 году отправилось "посольство" за море к варягам-руси и попросились славяне "под руку" братьям Рюриковичам. Можно подумать, что ярмо на собственную шею кто-то может еще и упрашивать надеть себе. Старший из них – Рюрик обосновался в Новгороде, другой – Синеус поселился на Белозере и третий – Трувор стал княжить в Изборске, что расположен близ Пскова. Скорее всего, Рюриковичи сколотили несколько небольших банд и принялись "метелить" мелкие, плохо защищенные поселения славян. Например, Псков не пустил разбойников в свой дом, а слабенький Изборск поддался нахальному рэкету. Напрашивается и обидное толкование "прелестей" славянского характера – склонность к покорности, к рабству, подчинению нахальному насилию. Примечательно, что Моисею понадобилось сорок лет водить еврейский народ по пустыне для того, чтобы избавить его душу от рабской покорности. Славян годы и века не учат и не лечат: не отучившись от крепостной зависимости, славяне без всякого серьезного сопротивления, а даже с песнями, лозунгами и улюлюканьем, единым строем проследовали в большевистское рабство.

По смерти Синеуса и Трувора, Рюрик стал управлять всеми северными землями славян-руси. Его сын уже княжил в Киеве и Новгороде… Как водится на Руси, в летописях много ошибок, в том числе и хронологического плана. Например, не вяжутся друг с другом сведенья о нападениях племени "рус" на греческие поселения на берегах Черного моря – расхождения в двадцать лет, а Царьград (Константинополь) варяги, оказывается, основательно пощипали уже в июне 860 года. Складывается впечатление, что хомут на шею славян Рюриковичи успели надеть намного раньше, чем записано в летописи, а разговоры о "челобитной" – "о взятии под свою руку" – это историческая дезинформация, призванная лишь сохранить приличную мину при плохой игре. Если смотреть правде в глаза, то оказывается, что борьба за власть в такие времена не выдерживала никакой критики: интрига, злодейство, ослепление или убийство конкурента, его детей, заточение супруги в монастырь – обычное явление. И это не странно: в России то был период бандитской власти, начавшийся с Рюрика, а закончившийся Иваном Грозным. Не добрые традиции унаследовал и Петр Великий. Нынешний поход во власть демократических разночинцев – всего лишь реставрация былых, привычных отношений.