Наверное, Павел все-таки был везунчиком. Ему везло почти всегда и почти во всем. Повезло и на сей раз. Если можно конечно назвать везением жесткую аварийную посадку на необитаемую планету с кислородной атмосферой.

Он даже умудрился посадить «Валькирию» на все четыре опоры и не повредить обшивку. Хотя толку от нее сейчас как от консервной банки. Стармодуль с дохлым гиперприводом годится разве что астероиды окучивать. Или в качестве ультрасовременного шалаша с ядерным реактором.

Вообще-то поломка гиперпривода считалась невозможной. Небольшой куб, вмонтированный в переборку прямо над гравитационным отражателем, был лишен каких либо швов и представлял собой мономолекулярную броню для тетта кристалла, способного при особых условиях менять мерность пространства, выкидывая любой материальный объект находящийся в радиусе километра в пятимерный континуум. Тетта кристаллы были весьма устойчивой штукой, и разрушить их можно было, пожалуй, лишь жестким гамма потоком. На все прочие воздействия кристаллы начхать хотели. По крайней мере до сегодняшнего дня. Павел горько усмехнулся. А ведь, наверное, его случай станет отличной темой для чьей-то научной диссертации. Если его найдут конечно. Когда-нибудь. Может быть. Сигнала «СОС» с дохлым гипром не передашь. А вопить "Спасите наши души" по обычному радио, находясь в десятке парсеков от ближайшего обитаемого мира просто безумие. Так что, похоже, придется устраиваться на долгую стоянку. В принципе на базе знали куда он отправляется. Ну, почти знали. Он несколько отступил от заявленного маршрута, решив напоследок исследовать заодно и эту систему. Герой хренов. Звезда класса «Ц», четыре планеты. Две кислородных, две — мертвые газовые гиганты. И вот надо же, только-только вышел из гип-свертки и на тебе. На пульте всплыл куб аварийного дисплея и выплюнул сообщение о неисправности основного привода. Павел проверил еще раз. Бортовой комп пару минут пожевал тесты и снова сообщил о неисправности. Правда, порадовал, что гравипривод в норме и порекомендовал вернуться на базу для ремонта. Даже расчет пути сделал, ублюдок электронный. Всего то навсего сто двадцать лет по безопасной траектории, и шестьдесят, если по опасной, с использованием гравитационных колодцев нестабильных систем. Шестьдесят. Какие мелочи. Вернешься как раз на собственные похороны.

Павлу хотелось выть от досады. Только толку то. Вой не вой, делу не поможешь. Вот и сидел в результате у костерка, разведенного из сухих туземных веток. Глазел в туземное звездное небо, молча помешивая оранжевые, по земному пахнущие сосной угли и предавался мрачным мыслям. Потом плюнул и отправился спать. Утро вечера как говорится мудренее.

Проснулся он от мягкого голосочка будильника. Восемь утра. Ага. Это на земле восемь… Утра. А здесь рассветет только часа через два. Эта планетка делает оборот чуть дольше, чем прародина человечества. Ткнул ногой бормочущего мучителя и отправился умываться. Поплескал холодной, отдающей дезинфикантом воды в лицо. Скрипя зубами, побрился. Потом, прихватив брикет с пищевыми концентратами, вышел наружу. Горизонт едва начинал светлеть. Было прохладно, даже несмотря на плотный комбинезон. Присел на корточки около давно остывшего кострища. Немного покачался на носках, потом, дурачась, перекатился в сторону, упав на бок, и всадил заряд из лазера прямо в сложенные шалашиком сучья. Сходил к озерцу за водой. Вчера он долго думал из чего сделать котелок и, наконец, приспособил для этого ведро из оранжереи. Получилось не очень эстетично, зато удобно. Поставил уже закопченное ведро в центр костра, немного раскидав пылающие деревяшки, и уселся на свежий, чуть влажный от выступившей росы пенек. Когда вода закипела, кинул туда пару суповых кубиков и помешал мгновенно пожелтевшую воду длинной веткой. Втянул носом пряный запах и пробормотал — Боже мой како…