Капитан Луи Мэтсон сидел на стволе упавшего дерева и предавался размышлениям. В любом совестливом человеке его теперешнее занятие вызвало бы неприязнь, да и ему самому оно было явно не по душе, особенно при пронизывающем северо-восточном ветре. Его внушительных размеров гнедой конь натянул поводья, пытаясь дотянуться до пучка травы, и капитан, обернув их вокруг запястья, сунул руки в карманы куртки черного цвета. Ежась от холода, он сердито посматривал на коня. В жизни ему не приходилось ездить на такой норовистой лошади! Уколов свой нос о колючую ветку падуба, гнедой недовольно мотнул мордой, и капитан усмехнулся, но тут его обостренный слух уловил грохот колес экипажа и цоканье копыт. Мгновенно оказавшись в седле, он подъехал ближе к краю дороги. Из—за поворота показался всадник, а за ним видавший виды экипаж, запряженный парой, по его мнению, некудышных кляч.

Предчувствуя, что добыча вряд ли оправдает столь длительное ожидание на холоде, капитан вздохнул, натянул на лицо черную маску, достал пистолеты и, выехав на середину дороги, послал пулю над головами кучера и грума. Затем, прицелившись во всадника, потребовал сдать оружие.

Кучер с готовностью бросил на дорогу короткоствольное ружье, однако всадник, породистый скакун которого при звуке выстрела встал на дыбы, пару секунд был поглощен лишь тем, как бы удержаться в седле. В глазах у капитана промелькнуло удивление – он узнал в нем сэра Марка Финчли.

– Будьте любезны бросить оружие, – крикнул капитан. – Благодарю вас. А теперь извольте встать вон туда. – Он махнул пистолетом на обочину дороги, и после некоторого колебания с запяток экипажа спустился грум и встал рядом с сэром Марком. Не сводя с них настороженного взгляда, капитан попятился к карете и открыл дверцу.

Раздался женский крик. Ах ты черт, дамы? Капитан поспешно закрыл дверцу, поклонился и хотел было отъехать, как вдруг окошко кареты опустилось и показалось освещенное лунным светом лицо молодой особы, обрамленное темными кудрями. Она сдержанно сообщила капитану, что не имеет при себе ничего, что могло бы его заинтересовать, если не считать недорогих серег и букетика искусственных цветов на шляпке, и что она мечтает только о том, чтобы поскорее добраться до постели.

Mистер Поль Рошфор еще раз прочитал письмо и чертыхнулся.

– Брукс, нужно срочно отнести записку мистеру Барнторпу… Нет, черт побери, лучше я сам к нему пойду.

– Что—нибудь еще, сэр? – Брукс ловко подхватил соскользнувшую с туалетного столика щетку для волос и бросил взгляд на своего хозяина.

Озабоченный мистер Рошфор его не слышал. Закончив одеваться, он посмотрел на часы и решил, что к этому времени уже может не опасаться потревожить сон мистера Барнторпа, который был известен привычкой поздно просыпаться. Он застал его в спальне задумчиво разглядывающим себя в зеркале.

– Вижу, вы еще не окончательно проснулись, – сказал мистер Рошфор, глядя на него в зеркало. – Но не важно. Я пришел сказать, что сегодня днем все отменяется. Очень сожалею, но произошло нечто важное, и мне придется уехать.