Книга, которую читатель держит в руках, открывает новую историческую серию издательства «Феникс» — «След в истории». Она посвящена жизнеописаниям людей, которые оставили след в истории,  — это люди разных профессий, политических и религиозных убеждений, интеллектуального и морального уровня. Далеко не все были положительными героями. Но из истории еще в меньшей степени можно «выбросить слово», чем из песни.

Книги серии не будут лимитированы хронологическими, географическими или идеологическими рамками. Мы намереваемся публиковать биографии деятелей древности и современности, императоров президентов, анархистов и государственников, красных и белых, нацистов и коммунистов… Критерий при отборе персоналий, на наш взгляд, может быть только один — насколько значителен след, оставленный в истории той или иной личностью.

Правда, здесь возникает достаточно деликатная проблема. Ведь о многих исторических деятелях существуют разные мнения, иногда диаметрально противоположные. Скажем, весьма несходны «портреты» Юлия Цезаря в книгах Г. Ферреро и Т. Моммзена или Ивана Грозного в работах Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева. Ну что ж, мы постараемся представить на суд читателей различные версии жизни людей, чья личность и деятельность не поддаются однозначной оценке.

В текстах, предлагаемых вниманию читателей, могут быть противоречия и спорные моменты; не будет в них только двух вещей: скуки и лжи.

Выдающийся отечественный историк академик Евгений Викторович Тарле, оценивая работу Г. Ферреро, писал: «За полстолетия со времени появления труда Моммзена ни одна книга в области древнеримской истории не производила столько шума, как работа Ферреро». Успех книги Тарле объяснял следующими причинами: «Во-первых, автор — оригинальный мыслитель и социолог, чувствующий себя хозяином как в источниках, так и в литературе предмета; во-вторых, его взгляды сплошь и рядом довольно резко сталкиваются с традиционными, и читатель постоянно ощущает необходимость проверять многие свои воззрения, приобретенные еще на школьной скамье,  — умственная работа, сама по себе дающая много наслаждений; в-третьих, Ферреро блестящий стилист, ведущий оживленный рассказ и беспристрастно дающий яркие характеристики действующих лиц, умудряющийся делать даже внешне занимательной самую фабулу повествования, давным-давно во всех деталях, казалось бы, всем знакомую»

[1]

.

Гульельмо Ферреро — известный итальянский историк, психолог и публицист, личность во многом неординарная, со сложной и драматичной судьбой, родился в 1871 году. Большую часть своей жизни он посвятил научной и преподавательской деятельности. Известен как профессор Туринского и Флорентийского университетов. В 1922 году Ферреро становится министром в правительстве Муссолини, но спустя несколько лет порывает с фашистским режимом и присоединяется к антифашистскому движению. В 1930 году он эмигрирует в Швейцарию, где становится профессором Женевского университета. Умер Ферреро в 1942 году.

Наибольшую известность Ферреро как историку принесла монография «Величие b падение Рима». Вышедшая почти сто лет назад, она единственный раз была переиздана в России издательством М. и С. Сабашниковых во втором десятилетии нынешнего века. Появление работы Ферреро на русском языке стало событием. После выхода в 1914 году первого тома газета «Утро России» писала: «В богатой литературе по истории Древнего Рима наряду с трудами англичанина Гиббона, немцев Моммзена, Герцберга и др. наиболее современный нам труд итальянца Г. Ферреро едва ли не самый интересный. Своеобразие работы Ферреро заключается в том, что он модернизирует, одухотворяет элементом современности ставшие для нас как бы каноническими формы античного мира. Путем исторических аналогий и чисто житейских сближений автор предъявляет нам историю образования, развития и падения Римской империи в совершенно новом освещении, истолковывая ее, как верно отмечает русский переводчик (А. Захаров.  — С.Я.), «действием тех же экономических и социальных сил, борьбу которых мы наблюдаем в нашей современности…»

Марий, Сулла, Лукулл, Цезарь — для Ферреро это живые, неумирающие образы современности, это великие античные прототипы «неувядаемой вереницы эпигонов, проходящей по вечно повторяющейся истории стран и народов».

Не переиздававшаяся с тех пор книга Ферреро давно уже стала библиографической редкостью. Переиздание издательством «Феникс» второго тома работы «Величие и падение Рима», полностью посвященного личности и деятельности одной из наиболее известных и величественных фигур античности — Гаю Юлию Цезарю, в серии «След в истории» дает возможность современному российскому читателю познакомиться с портретом Цезаря, созданным видным итальянским историком.

Этот том содержит историю завоевания Галлии и гражданской войны, приведшей к диктатуре Цезаря и его убийству. События этого периода рассматривались многими авторами, и я не взялся бы за эту тему после стольких предшественников, если бы, встав на новую точку зрения, не надеялся несколько осветить то, что является наиболее темным в этой истории.

Все писатели, изучавшие завоевание Галлии, по моему мнению, допускали одну ошибку: они сосредоточивали свое внимание на Галлии и на фазах протекавшей там борьбы, рассматривая Цезаря лишь на театре войны, в отрыве от событий, протекавших в Риме. Завоевание Галлии, изучаемое таким образом, казалось относящимся более к личным планам Цезаря; планам, без сомнения, очень глубоким, но столь загадочным, что их невозможно было объяснить на основе тех исторических источников, которыми мы располагаем. Поэтому я предпочел изучать это великое событие, поместив себя, так сказать, в центре Рима, в центре его политических и финансовых интересов и стараясь анализировать отношения, существовавшие между военными операциями Цезаря и внутренними событиями римской политики.

Я думаю, что рассматриваемое с такой точки зрения завоевание Галлии становится более ясным и понятным. Мы видим, что оно совершается под действием социальных сил, какие действуют и теперь, и при помощи средств, более или менее похожих на те, которые употребляются и в наши дни. Завоевание Галлии становится «колониальной войной», начатой и проводимой вождем партии с целью воспользоваться ею как орудием воздействия на италийскую политику.

Однако если эта война походила по своей цели и своим способам на многие другие войны, то она все же имела такое огромное значение, что ее изучение является неистощимым источником размышлений для историка-философа. Нет, быть может, войны, на опыте которой можно было бы лучше выяснить столь еще таинственные законы, управляющие судьбой наций и государств. В последнее время много рассуждали об исторической роли войны: то старались доказать, что она — божественное благодеяние, то, напротив, что она — самый ужасный бич мира. Эти рассуждения, подобно всем рассуждениям, старающимся определить моральный аспект человеческих действий и отношений, могут служить уроком для борьбы социальных сил, оспаривающих друг у друга управление государством; но сами проблемы слишком сложны для разума людей, чтобы когда-нибудь можно было найти их окончательное решение.

Историк-философ довольствуется более скромным: он наблюдает войну как силу, которая в известный момент подталкивает к разрешению социальные кризисы, уже подготовленные ветхостью и естественным ослаблением социальных и политических учреждений. Вся система традиций, интересов и моральных устоев, составляющая общество, мало-помалу деградирует под постоянным действием скрытых сил, которые заметны немногим. Дух консерватизма, определенные интересы, страх, внушаемый будущим, всегда препятствует замене старой системы новой даже после того, как отживающая стала невыносимой. Отсюда возникают те критические эпохи, когда умы и учреждения, нравы и состояния неизменно становятся жертвой страшных и печальных смут, от которых тщетно ищут избавления или успокоения путем огромных усилий. Война, сразу нарушая сохраняемое с большим трудом душевное равновесие, очень часто ускоряет в обществах, ставших добычей этого кризиса, конец всего нежизнеспособного; она вовлекает в решительную борьбу противоречивые силы и вызывает к жизни скрытые силы, способные установить новое равновесие.

Рассказ о первом годе проконсульства Цезаря (первая глава второго тома) по своей версии настолько отличается от традиционной, что мне кажется необходимым оправдать его подробным критическим разбором источников. Мы касаемся здесь одного из самых темных и важных периодов истории Рима. Речь идет о том, почему Цезарь завоевал Галлию.

Мы знаем точно, что только с 61 года, т. е. за три года до проконсульства Цезаря, римский сенат начал заниматься галльскими делами. Его внимание было возбуждено событиями, которые, к счастью, мы можем точно определить, сближая факты, связи между которыми до сих пор не замечали. Цезарь говорит нам (В. G., I, 31), что вождь эдуев Дивитиак был отправлен послом в Рим, а Цицерон утверждает (Di divin., I, 41, 90), что Дивитиак был друидом и его, Цицерона, гостем в Риме. Следовательно, весьма вероятно, что Дивитиак воспользовался гостеприимством Цицерона, когда прибыл в Рим с посольством, о котором говорит Цезарь. Но когда и для чего Дивитиак был послан в Рим сенатом эдуев? Хотя ни Цезарь, ни Цицерон не дают нам никаких хронологических указаний, первый все же косвенно помогает определить время посольства, говоря (В. G., I, 35), что в 61 году (M. Messala, M. Pisone consulibus) сенат издал декрет, который, подтверждая еще раз за эдуями статус друзей и союзников римского народа, рекомендует правителю нарбонской Галлии защищать их. Не приезжал ли Дивитиак в Рим, чтобы добиться этого декрета? Предположение кажется мне очень вероятным. Дивитиак был, судя по Комментариям, вождем романофильской партии эдуев; естественно, что правительство эдуев воспользовалось им для ведения переговоров в Риме. Что касается оснований, побуждавших эдуев просить помощи у Рима, то Цезарь (В. G., I, 31) косвенно опять дает нам их понять с достаточной ясностью: эдуи хотели получить помощь Рима в своей войне с царем свевов Ариовистом.

Следовательно, вполне вероятно, что в 62-м или 61 году Дивитиак прибыл в Рим, описал сенаторам печальное положение Галлии, объяснил им «германскую опасность», угрожавшую ей с возрастанием могущества Ариовиста, и возвратился в Галлию, получив от сената декрет, о котором говорит Цезарь. Этот декрет уполномочивал эдуев хлопотать у правителей нарбонской и Цизальпинской Галлии о том, чтобы получить помощь их легионов против Ариовиста. Но в следующем 60 году сложилось парадоксальное положение: Ариовист начал в Риме переговоры, чтобы в свою очередь быть объявленным, подобно его врагам — эдуям, другом и союзником Рима. Плиний (Η. Ν., II, 67, 170) косвенно указывает нам на этот факт, рассказывая, что Ариовист сделал значительные подарки Метеллу, одному из консулов 60 года. Так как мы знаем, что в следующем 59 году Цезарь в качестве консула предоставил царю свевов желанный титул, то мы можем думать, что подарки, сделанные Метеллу, должны были подготовить почву для переговоров. Факт очень странный. Конечно, внешняя политика Рима, отданная некомпетентным котериям сената, честолюбию, злобе и интригам партий и необдуманным голосованиям комиций, была в эту эпоху очень противоречивой. Но сколь бы велики ни были ее непоследовательность и легкомыслие, отказываешься верить, чтобы сенаторы дошли до объявления друзьями и союзниками Рима двух врагов, находившихся в состоянии войны. По крайней мере, если не допускать, что все в Риме сошли с ума, то этот двойной союз с эдуями и свевами был бы непонятен, если бы только какое-нибудь событие не изменило положения Галлии так, что убедило бы римлян в возможности и полезности сближения Ариовиста с эдуями. Мы можем, следовательно, утверждать, не боясь ошибиться, что в течение 61 года в Галлии произошло нечто важное, что могло повлиять на изменение общего положения в стране. Действительно, в первых главах Комментариев Цезарь рассказывает нам, что в 61 году гельветы, один из самых варварских и воинственных галльских народов, позволили одному из своих вождей Оргеторигу убедить себя вторгнуться в Галлию и завоевать ее. Со своей стороны Цицерон своим письмом к Аттику от 15 марта 60 года сообщает нам, что уже в начале года в Риме живо интересовались этими проектами гельветов, и добавляет новые детали об их движении: «Боятся войны в Галлии. Достоверно известно, что гельветы взялись за оружие и вторгаются в Провинцию. Сенат решил, чтобы консулы бросили жребий, касающийся обеих Галлий, произвели набор, приостановили роспуск солдат и отправили послов к галльским народам с целью отвлечь их от гельветов».

До сих пор все кажется ясным. Хотя мало склонные к занятию галльскими делами римские политики должны были наконец признаться, что вторжение гельветов вынуждает их принять оборонительные меры. Сенат думал предупредить случайное развитие событий при помощи декрета, о котором говорит в своем письме Цицерон; другие, как Метелл и Цезарь, готовы были дополнить эти меры союзом Ариовиста с Римом, при котором последний должен был выступить примирителем между свевами и эдуями. В общем, угроза гельветов заставила союз Рима и эдуев против Ариовиста потерять свой наступательный характер. Первые шаги этой политики, относящиеся уже к 60 году, становятся, таким образом, очень ясными.

Авгуры

— римские жрецы, первоначально выполнявшие обряды, обеспечивавшие плодородие. Позднее — истолкователи знамений (молния, гром, полет птиц, крик птиц, поведение зверей и т. д.).

Ager Publicus

(лат.)  — римская государственная земля; первоначально земля римской городской общины. До ранней эпохи Империи все государственные земли в Италии были распределены между римскими гражданами и являлись частной собственностью.

Великий понтифик

— в Риме верховный жрец. Эта должность была пожизненной, служила инструментом власти и давала большие полномочия в вопросах государственной религии.

Весталки

— в Риме жрицы богини Весты, охранявшие в ее храме вечный огонь. Весталки пользовались большим уважением, при встрече с ними осужденный преступник освобождался от наказания. Свои обязанности они выполняли в течение тридцати лет и обязаны были соблюдать целомудрие. Весталку, совершившую прелюбодеяние, живьем закапывали в землю.

Всадники

— в Риме первоначально, в царскую эпоху и в раннереспубликанский период, сражавшаяся верхом патрицианская знать. Впоследствии, в связи с образованием в Риме нобилитета в III в. до н. э., всадники превратились во второе после сенаторов сословие с имущественным цензом 400 тыс. сестерциев, развившееся позднее в римскую денежную аристократию. Внутри сословия существовала резкая социальная дифференциация. Обычным занятием всадников была крупная торговля и откуп налогов с провинций.

ок. 100 г. до н. э.  — родился Гай Юлий Цезарь

86 — Цезарь становится жрецом Юпитера

85 — Смерть отца Цезаря

83 — Брак Цезаря с Корнелией

82-79 — Диктатура Суллы

1. Аппиан. Гражданские войны/ Пер. с греч. под ред. С. А. Жебелева и 0.0. Крюгера. Л., 1935.

2. Веллей Патеркул. Римская история/Пер. с лат. Немировский А. И., Дашкова М. Ф. «Римская история» Веллея Патеркула. Воронеж, 1985.

3. Лукан, Марк Анней. Фарсалия, или поэма о гражданской войне/Пер. с лат. Л. Е. Остроумова. М.;Л., 1951.

4. Плутарх. Сравнительные жизнеописания, в двух томах. Издание подготовили С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, С. П. Маркиш. М., 1994.

5. Светоний Транквилл, Гай. Жизнь двенадцати парей. Издание подготовили М. Л. Гаспаров и Е. М. Штаерман. М., 1993.