В новой книге Ивана Филоненко собраны его лучшие очерки последних лет, печатавшиеся в журналах «Октябрь», «Москва», «Наш современник», «Сельская новь» и в других изданиях. Герои очерков — наши современники, труженики Нечерноземья, люди, посвятившие свою жизнь преобразованию коренных земель России. Читатель найдет здесь размышления о перспективах дальнейшего развития колхозной деревни, о роли науки в решении Продовольственной программы партии, о морально–этических факторах, влияющих на жизнь сегодняшнего села.

Художник Николай КРЫЛОВ

© Издательство «Советский писатель» 1983 г.

Хлеб… Помню я те далекие, но будто бы и совсем недавние годы, когда мы, мальчишки, чтобы отоварить хлебную карточку, собирались у ларька с вечера. Занимали очередь, всю ночь толкались, развлекались, как могли, лишь бы не озябнуть, лишь бы скоротать время, забыть о голоде и дождаться утра, когда от пекарни покажется фургон чуть больше собачьей конуры, водруженный летом на телегу, зимой — на сани, когда откроется наглухо закрытое досками окошко ларька, когда объявят сурово и неумолимо: «Хлеб сегодня получат столько–то человек».

И наступала тишина — каждый молча смотрел на номер, написанный на ладони химическим карандашом. Но тишина и смотрение продолжались лишь мгновение. Начиналось движение: счастливчики втискивались на свои места так плотно, что уже никакая сила не могла, вырвать, вытолкнуть их из очереди, как никакой силой, если прозевал этот момент, не вклиниться было в очередь, а значит, и не добраться до заветного окошка, и номер на ладони оказывался «пустым номером» в буквальном смысле. Значит, скажут дома, зря всю ночь прогулял. Значит, придется «зубы на полку» до следующего утра.

Но уж если повезло — радость в доме и лад, потому что не было ничего дороже хлеба, тоже в буквальном смысле. Любые драгоценности — золото, кольца, — предлагавшиеся в обмен, лишь окидывались небрежным взглядом. Все это презрительно именовалось «барахлом». А на барахло кто же поменяет; кто отдаст краюху ржаного хлеба, кто же отдаст жизнь за безделушки?

Многие мальчишки ушли в те годы из школы в поле — недоучившись, не набегав отмеренное на ребячий век количество километров по лесам, оврагам, улицам. Пошли растить хлеб. На смену отцам, которые были на фронте.

— Помню майский день сорок второго. Посевная. Я взял горсть пшеницы — и вдруг… нет, не понял, скорее почувствовал, как чувствуют боль или радость: в моих мальчишеских руках — жизнь…

В разгар жатвы позвонили председателю колхоза, пригласили в район на совещание. И выступить предложили.

— С чем? — поинтересовался он.

— Выложи, что на душе накипело…

— Ладно, — охотно согласился председатель. Опустил телефонную трубку, вытащил из кармана записную книжку, свидетельницу многих его размышлений, радостей и огорчений. — Не цифры в ней, — сказал он мне, — а правда, выраженная в цифрах. — И добавил с улыбкой: — Очень выручает. Как только услышу на совещании набор непонятных слов, значения которых, мне кажется, и сам докладчик не понимает, я в книжечку: а как у нас дела обстоят?

Осень в тот год выдалась прямо гибельная. В средней полосе России пришла она после дождливого и холодного лета, задержавшего, созревание всех культур по меньшей мере на месяц. Никогда еще не приходилось видеть мне на сбросившей листья лещине недозревшие орехи: в начале октября они были еще молочными, какими обычно бывают в июле. Не видел еще, чтобы дикие растения, лучше своих окультуренных сородичей умеющие приноравливаться к погоде, так растерялись: то цвести взялись под осень, то от листвы избавиться не подготовились, так и замерзла зелень на ветках.

А уж с культурными растениями и вовсе беда. На месяц позже хлеб убирать пришлось. В середине сентября еще цвела картошка и только начала завязываться капуста. И на тебе: 29 сентября ударил десятиградусный мороз, сковавший почву до самых клубней, не успевших постареть, заложить глазки. Потом опять распогодилось. Да ненадолго — 10 октября снова заморозило и выпал снег. Выпал и лег. «На день, на два», — говорили старики, повидавшие на своем веку разные капризы погоды. Так и было всегда, первый снег не лежал долго.

Ждали: вот–вот отпустит, растает. Но проходили дни томительного ожидания, недели, кончился октябрь, ноябрь наступил — и ни одной оттепели. В середине октября на полях появились снежные переметы и сугробы, будто в разгар зимы. Снег на убранных полях и на неубранных. А убирать надо было, пусть не сгодится что–то в пищу, на корм скоту пойдет.

Я сказал, ждали, что вот–вот растает. Но ожидая, не сидели. С утра до вечера были в поле — добывали брюкву. Иного слова не подберешь, именно добывали, выколупывая ее из мерзлой земли. С утра до ночи мотался Васильев на газике — сам за шофера — по полям, по бригадам, где поговорит, а где и станет на рядок. Хорошая, крупная брюква уродилась, только корешком в земле, а сама вся сверху — будто шаров кто накатал целое поле. Быть бы до весны с сочными кормами, да погода не позволила.

Бывает так: ездишь по стране, встречаешься с председателями разных хозяйств, с различными проблемами сталкиваешься, складываются какие–то мнения, суждения, взгляды. Но все они не упорядочены, словно бы чего–то не хватает (то ли довода, то ли факта), чтобы сформировать их в убеждение, чтобы можно было уверенно высказать свой взгляд и убедить в нем других. И тогда начинаешь подумывать: надо бы вернуться в хозяйство, в котором уже был несколько лет назад. Был давненько, а окончательно понял только теперь: именно в нем, лучше чем в других, в которых довелось бывать, решаются эти самые проблемы. Надо вернуться и обговорить, теперь уже неспешно и обстоятельно: почему это так, а это так, почему же в других хозяйствах не получается?

Вот и привели меня дороги снова на Смоленщину, в Починковский район. Захотелось мне побывать в Лучесе, в орденоносном колхозе имени В. И. Ленина, где более четверти века председательствует Сергей Иванович Бизунов — Герой Социалистического Труда.

Зашел к нему, а у него школьники сидят. На урок обществоведения пришли, о колхозе из первых уст послушать: о коллективных средствах производства и распределении дохода, о правах и обязанностях колхозников.

Сергей Иванович с гордостью перечислял наличные силы сегодняшнего колхоза, называл лучших людей деревни. И каждый раз, когда о передовиках говорил, обращался к кому–нибудь из мальчишек или девчонок: «Вот какие у тебя отец–мать, за добросовестный труд их и колхоз отметил — бесплатные путевки на курорт дал. И Советское правительство орденами наградило!» И подытожил: «Так что теперь в нашем колхозе двадцать два орденоносца. А многие из них и по несколько правительственных наград имеют. Это я на вопрос о поощрениях колхозников отвечаю…»