Флинкс был этичным вором, в том смысле, что он крал только у жуликов. И притом только тогда, когда это становилось абсолютно необходимо. Хотя и, наверное, не абсолютно. Но он старался. Его этика носила легко адаптирующийся к требованиям окружающей среды характер. А когда человек живет один и еще не достиг семнадцати лет, в таких вопросах требуется делать определенные скидки.

Можно было бы возразить — если бы Флинкс захотел слушать (событие крайне маловероятное) — что выносить окончательное решение, кто попадает под определение жулика, а кто — нет, есть проявление страшного тоталитаризма. Философ знающе кивнул бы, соглашаясь с этим. Флинкс не мог позволить себе такой роскоши. Его этика диктовалась борьбой за выживание, а не абстракциями. И к его большой чести, он сумел, насколько возможно, оставаться на позициях общепринятой мирской морали. Впрочем, этим он был обязан случаю.

Как правило, свой скромный доход он получал, по большей части, честно. Причина этого заключалась не только в его выборе, но и в обыкновенном здравом смысле. Чересчур преуспевающий вор всегда привлекает нежелательное внимание. В конечном итоге вступает в действие «закон уменьшения отдачи» в применении к преступной деятельности.

Да и дралларские тюрьмы славились своей негостеприимностью.

Хорошие места в городе для демонстрации своих талантов бродячими жонглерами, менестрелями и тому подобными личностями имелись в ограниченном количестве. Некоторые были намного лучше других. То, что он в своем сравнительно малом возрасте сумел обеспечить себе одно из наилучших, являлось данью удаче и стойкости старой Мамаши Мастифф. Она с детства зарезервировала ему небольшой помост рядом со своей лавкой, отгоняя других предприимчивых циркачей криком или выстрелом, в зависимости от случая и силы покушавшегося на место конкурента. Мамаша Мастифф было, конечно, не настоящее имя, но все называли ее именно так. Включая Флинкса. На рынках Драллара настоящие имена и фамилии употреблялись редко. Они плохо помогали поискам и слишком хорошо сборщикам налогов. Поэтому каждого нового обитателя быстро награждали более подходящим именем. Мамаша Мастифф, например, имела поразительное сходство с земной представительницей семейства собачьих того же названия. Имя это дали смеха ради; хотя и приняли с плохой миной, но тем не менее приняли. А ее язвительный характер вполне дополнял физическое сходство.

Флинкс, разумеется, не был гидом по профессии, но он знал раз в десять больше о настоящем Дралларе, чем скучные наймиты правительства, проводившие официальные туры по самым лучшим ночным клубам города для ошеломленных инопланетян. В прошлом он не раз оказывал эту услугу другим гостям Сморчка Симма.

Эти клиенты оказались, однако, довольно эксцентричными туристами. Он показал им большой центральный рынок, где можно было найти товары с половины Рукава. Они ничего не покупали. Он сводил их к большим воротам Старого Драллара, Монументальной арке, высеченной местными ремесленниками из чистой как вода двуокиси кремния, и настолько древней, что ее создание было не зафиксировано в дворцовых хрониках. Они ничего не сказали. Он сводил их также к красным башням, где в парниках под заботливым присмотром преданных делу королевских ботаников пышно разрослась фантастическая флора Мотылька. А потом к крошечным необычным заведениям на отшибе, где можно купить необыкновенное, редкое и запрещенное. Посуду из драгоценных камней, произведения искусства, оружие, столовые принадлежности, самоцветы, редкие почвы и редкую одежду, билеты куда угодно. Научные приборы, ученых, самок или существ любого другого пола и любого вида. Наркотики: медицинские, галлюциогенные, смертельные, предохранительные. Чтение мыслей и будущего по ладони. Лишь изредка один из них делал то или иное незначительное замечание об окружающей их обстановке. Можно было подумать, что им чуть ли не скучно.

Один раз это произошло в лавке продавца древних карт, да и то на незнакомом для многоязычного Флинкса наречии.

Да, для личностей, казалось бы, столь нуждавшихся в гиде, они проявляли замечательно мало интереса к своему окружению. Они, казалось, намного больше интересовались Флинксом и Пипом, чем городом, который он им показывал. Когда давно перевалило за полдень, он вдруг поразился, сообразив, как много они о нем узнали, по большей части через невинные и косвенные вопросы. Однажды, когда Трузензюзекс нагнулся вперед посмотреть на дракончика поближе, тот осторожно отодвинулся и спрятал голову за шеей Флинкса. Это само по себе было странным. Обычно змей реагировал либо равнодушно, либо воинственно. Впервые на памяти Флинкса он проявил неуверенность. Трузензюзекс вроде бы мало что понял в этом эпизоде, но никогда больше не пытался приблизиться к змею.

— Вы выдающийся гид и веселый спутник, — заметил транкс, — и лично я считаю, что мне повезло, что вы с нами. — Они все гуляли и гуляли, пока не оказались на немалом расстоянии от городского центра. Трузензюзекс показал на вытянувшиеся впереди в великолепном ландшафте башенные дома очень богатых жителей планеты:

На Ниневии Рашалейла Нуаман, матриарх и глава одного из самых больших частных концернов в Содружестве, и одна из десяти самых богатых гуманоидных самок в известном космосе, выла от бешенства. Она пнула стоявшего поблизости голого слугу, державшего в неделикатном месте портативный приемник. Несчастная машина упала в бассейн с мутировавшими золотыми рыбками. Те испуганно метнулись в укрытие среди пастельных водяных кувшинок. Множество очень редких и Дорогих бокалов из опалина было разбито о каменную дорожку.

Утолив на какое-то время свой гнев, она уселась в шезлонг и потратила пять минут на укладку растрепанных волос. На этой неделе они были оливковыми. После того, как Раша привела себя в порядок, она почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы встать и пойти к главному зданию.

Как этот гнусный ублюдок Малайка прознал о карте? И как она попала к нему в руки? Или может быть… может быть, все случилось совсем наоборот? Двое упомянутых им с такой фальшивой небрежностью господ — это, несомненно, тот субъект Цзе-Мэллори и его приятель-жук. Но кто этот новый «рыжий»? Кто сумел так потрясающе быстро поломать то, что всего несколько минут назад было сравнительно гладкой, заурядной операцией? И это сейчас, когда Никососу всего два дня пути до Мотылька! Это просто невыносимо! Она сгребла мимоходом букет бесценных йирбиттиумских цветов-труб, рвя в клочья карминные листья. Изящные, похожие на трубы лепестки посыпались на землю. Кому-то, определенно, да, определенно, следует спустить шкуру!

Она протопала в гостиную, служившую ей по совместительству кабинетом, и безутешно рухнула в белое облегающее меховое кресло. Голова ее упала на правою ладонь, в то время как левая рука нервно пощелкивала по столу из чистого корунда. Яркое мерцание ртути было единственным движением в волноизолированном помещении.

Это определенно невыносимо! Ему это так не пройдет. Сам будет виноват, да, сам, если операция с одним убийством развернется в дело со множеством смертей. Она может даже распространиться на его собственное прелестное тело, а это ли не печально. Из него выйдет прекрасный труп.

Бран Цзе-Мэллори и Трузензюзекс не спеша прогуливались в направлении к своим номерам по извилистым маршрутам рынка. Ночью он делался вдвое более шумным и путаным, нежели днем. Сверкающие огни моторизованных ручных тележек и флюоресцирующие лоточники немало усиливали атмосферу неуправляемой анархии. И все же они не нуждались в услугах Флинкса. Каким бы ни был маршрут извилистым и запутанным, один раз пройдя его, транкс всегда может возвратиться тем же путем.

— Ну, брат, — обратился Трузензюзекс, уворачиваясь от тележки продавца игрушек, — что ты думаешь о нашем друге-коммерсанте?

— Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы наш другой друг, необычный юноша, был лет на двадцать постарше и на его месте. Он наверняка частичный телепат. Я чувствую это. Но такие желания бесполезны. Хаос. На Вселенную! — добавил он вполголоса.

— На Вселенную! — отозвался Трузензюзекс. Оба улыбнулись только им понятной шутке, имевшей более глубокое значение, чем предполагал поверхностный юмор. — Этот человек кажется настолько заслуживающим доверия представителем своей профессии, какого мы вообще можем найти, и у него есть нужный нам корабль. Я, конечно, еще не могу сказать наверняка, но при данных обстоятельствах мы, по-моему, очень хорошо отделались. А присутствие юноши на судне послужит сдерживающим фактором. Он, кажется, тоже доверяет этому торговцу.

— Согласен. Присутствие этого паренька внесет элемент неопределенности, если и ничего другого.

Картина, которую они видели на обзорном экране стингера, ничем не отличалась от светившейся на экранах всех членов оперативной тактической группы. Она показывала высокого, худого орниторпа с преимущественно черно-желтым оперением. Существо это обладало от природы высоким достоинством, которое ему в настоящее время с трудом удавалось сохранять. Нелегко быть достойным, когда умоляешь.

Мичман Бран Цзе-Мэллори, двадцати шести лет от роду, Четвертая Боевая Группа Шестого Корпуса Мироблюстительной Руки Объединенной Церкви, смотрел, как унижается военный губернатор голубой планеты внизу, моля о помощи их собственного командующего. Гнев и стыд смешались в его безотчетно пересохшем горле, когда он следил за ходом разговора.

— Майор Гонсалес, — снова завел свою песню орниторп. — Я прошу Вас в последний раз, а потом буду вынужден пойти и сделать все, что могу, для своего народа, даже если это всего лишь гибель вместе с ним. Вы используете имеющиеся в вашем распоряжении силы, чтобы вмешаться и предотвратить резню?

Голос Командующего Оперативной Тактической Группой майора Хулио Гонсалеса просочился сквозь решетку маленького репродуктора, применяемого для межфлотских частот. Он был хладнокровным и сдержанным. Брану хотелось разнести вдребезги репродуктор и вещавшее через него отвратительно-надменное лицо.

— А я вынужден еще раз напомнить вам, губернатор Боло, что как бы сильно я не сочувствовал вашему бедственному положению, я ничего не могу поделать. В конце концов, моя группа вообще оказалась здесь по чистой случайности. Мы занимались патрулированием, охраняя мир, и остановились у вашей планеты только для того, чтобы нанести обычный визит вежливости. Прилети мы неделей раньше или позже, мы даже не стали бы свидетелями этой несчастной ситуации.

— Гляди, куда прешь, квот!

Коммерсант прожег взглядом стройного оливковокожего юношу и устроил целый спектакль из поправки своей едва помятой одежды.

— Прошу прощения, благородный сэр, — вежливо ответил юнец. — Я не заметил вас в этой давке.

Это было одновременно и правдой, и ложью. Флинкс не увидел заносчивого предпринимателя, но он почувствовал воинственность этого человека за несколько секунд до того, как последний отклонился со своего пути., — преднамеренно вызвав столкновение.

Хотя его все еще плохо изученные таланты сильно обогатились несколько месяцев назад благодаря встрече с Крангом — этим ужасающим полуразумным оружием ныне исчезнувших хозяев Галактики тар-айимов — они оставались такими же непостоянными, как и прежде. Опыт с выступлением в роли органического катализатора для колоссального устройства чуть не убил и его, и Пипа. Но они выжили, и он изменился в каких-то, пока еще непостижимых, отношениях.

Дверь в центральную шахту открылась, когда Нолли попытался скрыться. Вместо пустого лифта он наткнулся на фигуру гигантских пропорций, поднявшую его в воздух, отобрав при этом иглолучевой пистолет. Новоприбывший быстро сделал оружие безвредным, скомкав пистолет в кулаке с силой механического пресса. Пальцы Нолли, которым довелось по воле случая сжимать иглолучевик, при этом пострадали, и потере сознания предшествовал вскрик от боли. Сморчок Симм пригнулся, чтобы не задеть притолоку, отбросив в сторону обмякшее человеческое тело. Одновременно длинное тощее тело легко устроилось на плече Флинкса, и влажный кончик языка знакомо пощекотал ему ухо. Протянув руку за спину, Флинкс почесал мини-дракончика под челюстью и почувствовал, как расслабилось длинное мускулистое туловище. «Спасибо, Пип».

Поднявшись, он обошел стол-сейф и поиграл с кнопками на другой стороне. В скором времени он преуспел с освещением всей комнаты. Там, где ломился и спотыкался Нангер, дорогая мебель была сломана и перекручена. Его тело, уже начавшее коченеть от вызванной ядом смерти, лежало, скрючившись, на одном из погнутых кресел. Неподвижная фигура его спутника валялась у двери. Из сплющенной руки сочилась кровь.

— Я все гадал, — уведомил Симма Флинкс, — когда же ты попадешь сюда.

— Это было трудно, — стал оправдываться бармен, голосом, гулко раздававшимся из бездонной бочки его груди. — Твой приятель проявлял нетерпение, исчезал и снова появлялся, когда я отставал. Как он узнал, где тебя можно найти?

Флинкс любовно поглядел на сонную теперь чешуйчатую голову.

Читтеранкс был впечатляющим городом. Хоть и небольшой для столь населенного и развитого мира, как Ульдом, местный порт казался огромным по сравнению с Дралларским.

— Город, конечно, по большей части находится под землей. Также как и все транксийские города, хотя поверхность и хорошо используется, — инсектоид озадаченно покачал бриллиантовой головой. — Почему вы, люди, всегда предпочитали строить вверх, вместо того чтобы строить вниз — мне никогда не уразуметь.

Внимание Флинкса больше занимало открывающееся сквозь прозрачный проходной коридор зрелище. Пышные джунгли практически обросли пластиковые стены. Снаружи шел дождь, или, скорее, парило. Жара на вокзале угнетала, несмотря на то что она была компромиссом между великолепной погодой снаружи — как назвал ее Бисонденбит — и арктическим воздухом на близлежащем плато.

Дождь. Флинкс вырос на Мотыльке, и здешняя влажность была чем-то новым и неприятным. Люди могли стерпеть парниковый климат, но без защиты — недолго, и никогда — с удобствами.

Бисонденбит, однако, мог только поворчать о холодке на вокзале, а когда Флинкс возразил, то сообщил ему:

Спускаясь по западно-восточному маршруту, челнок прошел над крупной подходной станцией в Порте, прежде чем начать свое последнее скольжение над бесконечными возделанными полями центральной Австралии. Пролетая, Флинкс увидел изолированные городки, производящие пищу заводы и сверкающие солнечные электростанции, опоясывающие промышленный метрополис Алис-Спрингс. Он похлопал стоящий у его ног сияющий новенький чемодан, услышал расслабленное шипение и пристегнулся для приземления.

Челнок падал к самому большому челночному порту на Земле. Порт составлял нижнюю часть огромного Т-города, чья верхняя планка тянулась на север и юг, обнимая теплый Тихий океан. Брисбен уже сотни лет был столицей Земли, и его порт с длинными открытыми подходами над центром континента и открытым Тихим океаном был самым занятым на планете. Он был также удобен для крупных поселений транксов в Северной Австралии и на Новой Гвинее и для штаб-квартиры Объединенной Церкви в Денпасаре.

Мягкий толчок, и челнок приземлился.

Никто не обратил на Флинкса никакого внимания ни на вокзале, ни позже, когда он шел по улицам огромного города. Он очень сильно ощущал свое одиночество, даже сильнее, чем на Ульдоме.

Столица удивила его. Здесь не было никаких вздымающихся башен. В Брисбене не существовало никакой коммерческой интенсивности западного северо-американского города Лала, или Лондона, или Якутска, или даже рынка в Дралларе. Улицы были почти тихими, все еще местами носящие определенную странную привлекательность архитектуры, восходящей ко временам, предшествующим Слиянию. Что же касается правительственных зданий, то они, по крайней мере, были, как им и подобало, величественными. Но они были построены невысокими, и из-за того, что их окружал со всех сторон ландшафт, казались тянущимися вверх, словно зеленые волны в каменно-металлическом пруду.

Суборбитальные полеты во все крупные города и провинции на Земле происходили в огромном порту по регулярному расписанию. Встреченный Флинксом служащий был прям телом, но психически поврежден от четвертьвековых ответов на одни и те же пустопорожние вопросы. Он не только не мог ожидать никакого повышения, но и подозревал, что его младшая дочь гуляла с двумя пожилыми мужчинами и одной молодой женщиной одновременно. Когда Флинкс приблизился, он размышлял, что в его время дети вели себя иначе.

— Я только что попытался купить билет до города под названием Денпасар, — объяснил Флинкс, — а на кассовом автомате зажглась надпись «Такого направления нет». Почему?

— Откуда вы, юный сэр? — вежливо осведомился служащий.

Флинкс поразился. За всю жизнь его всего лишь несколько раз назвали «сэр». Он начал было отвечать: — Из Драллара, с Мотылька, — да вспомнил вдруг одно раннее изречение Мамаши Мастифф.

«Всегда отвечай на вопрос как можно короче, мой мальчик, — поучала она его. — Это заставляет людей считать тебя умным и нескучным, в то время как дает им, по возможности, меньше сведений о тебе самом».