Леонид вошел в безмолвное опустевшее здание института. Вахтер молча и удивленно взглянул на позднего посетителя, но ничего не сказал и даже не попросил пропуска, потому что знал в лицо каждого преподавателя, а уж этого круглолицего, краснощекого с кудрявыми бакенбардами как было не запомнить.

Свет в коридорах был уже погашен, остро пахло свеженатертыми воском полами. Леонид почти ощупью добрался до кафедры. Открыв двери, нашарил на стене выключатели и зажег обе потолочные люстры.

Знакомая обстановка — восемь стандартных письменных столов, чертежный станок, отдельный столик с «Электроникой», зеркало на стене подле второй двери, ведущей в кабинет заведующего кафедрой Варанкина Виктора Павловича.

Леонид присел к своему столу, включил настольную лампу, устроив в комнате настоящую иллюминацию. При ярком свете он чувствовал себя свободней, решительнее.

Открыв верхний ящик стола, Леонид извлек из него и положил перед собой пухлую папку в ярко-зеленом дерматиновом переплете. Он казался себе вполне спокойным, продумавшим все заранее. И потому с досадой заметил, что пальцы, развязывавшие тесемки, плохо слушаются его. Что ни говори, а в папке покоился труд почти пяти лет. И какой труд! Двумя этажами ниже в лаборатории гидравлики стояла установка для штамповки с помощью гидравлического удара. Леонид сам проектировал ее. Под руководством Варанкина, конечно. Более того, сам добывал необходимое оборудование. За газовым лазером ездил в Ленинград. А как приходилось канючить шланги в строительно-монтажном управлении!