Никто никогда не издавай сборника рассказов про чай, тем более — с авторскими рецептами приготовления этого напитка. Поэтому нам пришлось это сделать, а вам теперь придется читать, а потом заваривать чай и печь пироги по нашим рецептам.
Чайная книга
Дмитрий Дейч
Из цикла «Переводы с катайского»
Мастер Ван-эр из уезда Цзясин продавал свои чайники в три раза дороже, чем мастера из Цзюйжуна. Некто спросил его: «Неужели вы настолько глупы, что думаете, будто станут покупать у вас — когда у соседей дешевле? Или вы считаете нас, покупателей, глупцами, которые готовы платить за пустоту?» Ван-эр ответил: «Разумеется, вы платите именно за это. Наливая воду в чайник, вы восполняете пустоту, присутствующую в нем. Мои чайники не отличаются по объему от чайников конкурентов, и количество пустоты остается прежним, зато у меня она в три раза гуще, чем у соседей, поэтому цена разумна и оправданна. Скажите спасибо, уважаемый, что я не беру в шесть раз дороже — объем пустоты способен умножить каждый, но, чтобы улучшить ее качество, требуются поистине необычайные умения».
В городе Кайлин живут люди с ярко-красными волосами. Их женщины носят платья из рыбьей чешуи, а мужчины подпоясываются змеями. Чужих они не жалуют, а все потому, что по кайлинским законам, если чужестранец попросит чего-нибудь, нельзя отказывать, в чем бы просьба ни состояла, а кто не соблюдает этот закон, того живьем закапывают в навоз. И вот, для того чтобы путешественник не мог попросить денег или еды, всех приезжих отлавливают сетями прямо на въезде в город и зашивают рты прежде, чем они догадаются заговорить.
Однажды в тех краях оказался императорский посланник, ехавший с государственной инспекцией в Чжоу. Только он оказался у ворот, как его вместе со слугами и охраной накрыли крупноячеистой сетью, оглоушили и поволокли в темницу. И уже было собрались зашить рот — ему и всем, кто был с ним, — как один из нападавших вспомнил, что перед тем, как бедолагу лишили сознания, он успел крикнуть «еще чаю!». Верно, он обращался к своим собственным слугам: одного из них застигли с горячим чайником в руке, но уверенности в этом не было, поэтому, прежде чем зашить ему рот, принесли чашку чая и привели чужеземца в сознание, чтобы соблюсти законы гостеприимства.
А для того чтобы посланник не мог попросить их еще о чем-либо — словами или знаками, — горожане послали с чаем двух увечных, один из которых был глух, а другой — слеп.
Марина Воробьева
Крепкий чай
На даче как на даче. Стемнело, Славка заварила чай покрепче и села на веранде у окна. Хорошо, что окно смотрит на тропинку, и, если в калитку входят ночные гости из города, Славка сначала видит через цветные стекла веранды, как они проходят к двери, машут и улыбаются. Окно длинное, и можно почти минуту смотреть это цветное кино. Но дверь открывается, друзья громко смеются, со звоном вываливают на стол рюкзаки с бутылками и консервами. Теперь друзья уже не такие разноцветные и прекрасные, как на тропинке за окном веранды, и Славке хочется отмотать все назад, чтобы все вышли и попятились по тропинке к калитке, и опять вперед, и опять назад.
Сегодня гости так и не появились, только Ромка вернулся из города. Ромка проскочил от калитки до двери так быстро, что Славка не успела его рассмотреть, и он вошел в дом совсем не окрашенный, черно-белый и злой. Кинул сумку: «Разбери!» Долго мыл руки, сначала смывал с куска мыла, подобранного с пола, песок и налипшую муху, потом намыливал руки два раза, а потом кончилась вода в умывальнике и Славка налила еще из ведра.
Ромка сел за стол: «Чаю налей!» Славка поставила чайник, чтобы разбавить остывшую крепкую заварку кипятком. Ромка взял из ее рук фарфоровый чайник с заваркой, хлебнул из носика и поперхнулся.
— Славка! Ты сколько заварки положила?!
— Три ложки… столовые.
Виктория Райхер
Миньян
Часть первая
— А Рахель, дочка Элиэзера Рыжего, потом вышла замуж за сына Миры. Ты помнишь Рыжего Элиэзера, Менаше? Он торговал коврами на той улице, по которой никогда не ходила хромая Нехама, у нее там сын погиб в драке, помнишь? Драку-то ты должен помнить, о ней весь город говорил. Сын Нехамы напал с ножом на резника Иоава, нападать с ножом на резника — ты не находишь, что это идиотизм? Но он напал. И Иоав его зарезал, а кто бы его не зарезал на месте Иоава, если сын Нехамы сначала увел у него жену, а потом пришел его убивать? На мой взгляд, это глупость — сначала уводить у человека жену, а потом приходить его убивать. Если уж увел, сиди тихо, нет? Но сын Нехамы, ты же знаешь, он всегда был, бедолага, недалек…
Роза глубоко вздыхает и наклоняется, чтобы потрогать Менаше лоб.
— По-моему, опять жар, — озабоченно говорит она и нажимает на красную кнопку возле кровати. Никто не приходит. Роза встает, опираясь на палку.
— Опять болтают у себя. Вот скажи мне, Менаше, почему молодые женщины так любят поговорить? Что им уже есть сказать? Говорить должны старые, у них опыт и много свободного времени… Подожди минутку, я позову кого-нибудь.
Часть вторая
— Папа, — раздраженно говорит Таль. — Как ты себя чувствуешь?
Исайя, раскинувшись, сидит на кровати в пижаме, Таль стоит напротив него. Он еще выше, чем отец, — для того чтобы видеть глаза сидящего Исайи, ему приходится сгибаться чуть ли не вдвое. Он бы сел на стул, но на стуле лежит гора одежды, а второго стула нет.
— Зависит от того, что понимать под словом «чувствовать», — отвечает Исайя. — Если ты имеешь в виду мое физическое тело, то оно находится в непростой ситуации выбора между астральной зависимостью и земной независимостью от своих комплексов и чувств. А если ты ведешь речь о моей эмоциональной реальности, то она…
— Что с твоей астмой? — перебивает Таль.
— А что может быть с моей астмой? — удивляется Исайя. — С ней, как обычно, все в порядке. Она прекрасно себя чувствует, полна сил и регулярно меня навещает — видимо, для того, чтобы я не заскучал. Правда, мне-то и без нее достаточно интересно. Но ей, кажется, об этом не сообщали.
Часть третья
В медицинском центре «Рина» в Реховоте не комнаты, а палаты. На стенах нет ковров, вместо шкафчиков и статуэток — приборы и трубки. Что-то тихо попискивает. Темно. Менаше лежит на кровати и хрипло дышит.
Рядом с кроватью, на низком стуле, сидит темная фигура и временами ерзает, чтобы устроиться поудобней.
— И вот, когда Иерухам Брох обнаружил, — слышится полушепот, — что по его лучшему полю кто-то бегал, то ужасно разозлился, само собой. А он смертельно враждовал с семьей Нахума Абрамова, помнишь? У того было трое детей, все мальчики, один другого хуже. И конечно, Брох первыми заподозрил этих жутких сыновей Нахума. Пошел к ним домой, кричит с порога: да я все ноги вырву… да я до кибуцного совета дойду… А его встречает мрачный Нахум, мол, я им сам все ноги вырву, но три мои надежды на спокойную старость точно были не у тебя на поле, гады, потому что их чуть не подстрелили, когда они воровали дыни в соседнем кибуце. И теперь они там же отбывают рабочую повинность, собирая те же дыни для самого кибуца, иначе их домой кибуцники отпускать категорически не хотят. Тут Брох его перебивает, потому что ему интересно слушать про Абрамовых-младших, но и свое поле покоя не дает, и говорит — мы с тобой лучше давай вот о чем договоримся. Когда твои гады-надежды придут домой, ты их отправь ко мне на поле. И пусть они его постерегут. И если вредителя поймают — я им, говорит, денег заплачу.
Алексей К. Смирнов
Три чая, два кофе
— Ну так вот, — рассказывает Аспирян. — Приходит ко мне Полина Адамовна Подолина и говорит: возьми мужичка, он здоровый. Ну, был инсульт, что поделать, но так — здоровый и хороший. А я тогда еще не знал, кто такая Полина Адамовна…
Мы идем по асфальтовой дорожке через лес. Раннее утро, заспанный туман, перестук колес далекой электрички, который быстро стихает, но его подхватывает поднебесный дятел. Справа — бандитские дачи, слева — сосны и хвойный ковер, сухой вопреки осенним дождям. Смотрим под ноги: как бы не раздавить улитку, их тут ужас сколько. Они, ничего не соображая, ползут на асфальт, где и замирают под гипнотическим воздействием открытого пространства.
— И привозят дедушку, — продолжает Аспирян. — У него — гипертония, склероз, семьдесят три года — плюс-минус два или три, а можно и десять лет — это, как известно, роли не играет. Пара инфарктов… в общем, то, что само собой разумеется, можно не называть. Диабет. Ладно, и это стерпим. Но у него, — Аспирян начинает загибать пальцы, — гемофилия…
Я зловеще, с пониманием киваю.
— То есть никаких уколов, кровищей изойдет. Во-вторых, аденома простаты, ссать не может, — Аспирян загибает второй палец, — и поэтому у него в брюхе дыра с трубкой. А вдобавок — огромная паховая грыжа. Яйцо — до колена! Меня спросили: почему он перестал ходить? Я так и ответил: может быть, яйцо по ноге стукнуло, вот она и подвернулась?
