Роман известной шведской писательницы Мариан Фредрикссон, продолжение «Книги Евы», вдыхает новую жизнь в библейских героев, чтобы поведать о ловушках, подстерегающих человека на пути взросления, о поисках любви и Бога, о вине и воздаянии. Это История человека, сгибающегося под бременем тяжкой вины, которой не избыть.
Автор говорит, что писала о первой семье. Даже скорее не о первой семье, а о людях из «приграничной» зоны между различными культурами. Ее увлекало желание познать ребенка и то, что происходит с ним при переходе из одной фазы развития в другую – что он приобретает и что теряет.
Мета на лбу у Каина, а в сердце его печаль, ибо убил Каин брата своего. Воссядет Каин на царский престол и будет править во славе, но в самый день торжества прошлое настигнет его.
Глава первая
Бывало, в разгар работы он прерывался и смотрел на свои руки. Наблюдал за ними. Ведь это они когда-то в бешенстве сомкнулись на горле брата и свершили непоправимое. Иногда они будто возражали. Длинные, ловкие пальцы все еще хранили память о случившемся; и ему казалось тогда, будто руки – единственное, что знает истину о нем.
Он не мог вспоминать об этом. Не мог восстановить события того страшного утра, когда поддался власти гнева. Все произошло с молниеносной быстротой: случившееся нельзя было разделить на отдельные эпизоды, а потом анализировать и осознавать.
«Казалось, все произошло вне времени, а значит, вне реальности», – думал он.
Будто и не было вовсе. Говоря о том событии, мать все свела к несчастному случаю и вину за него возложила на себя. И от этого боль усиливалась и становилась беспредельной. Но не невыносимой. О нет. Каин справлялся с ней. Мучения даже вошли в привычку.
Глава вторая
Ева видела, как он выходит из северного леса, ощущала, как уже было однажды, окружавшие его флюиды страха, что стелились к ней по длинной дорожке.
Но она отбросила и чувства, и воспоминания. Ведь после дневного труда возвращался ее сын, ее первенец. И когда Каин подошел к ней, она протянула ему своего ребенка, маленькую девочку, родившуюся полгода назад и чуть не стоившую ей жизни.
– Посмотри, – сказала она, – как она налилась.
Каин так и застыл с ребенком на руках. Норея, единственная из Евиных детей, обладала каким-то сходством с ним – черные глаза и ястребиный нос.
Свечение, исходившее от малышки, возобладало над его болью, просочилось сквозь стену немоты и отстраненности. Стало немного легче, он улыбнулся.
