С северо-запада накатывали огромные валы. Порывистый ветер скручивал и швырял вверх кружева пены на гребнях волн. В конце августа погода в Северной Атлантике как обычно не радовала. Правда, волны вздымались не так высоко как, например, в октябре, когда в ложбинах между ними вполне могла разместиться небольшая вилла на четыре семьи, а вода бурлила как в кастрюле на огне, но все равно ощущение было далеко не из приятных.

Из-за сильной качки «У-30» не могла идти полным ходом. Черные лохматые волны с яростным гулом непрерывно обрушивались на притопленную палубу, накреняя субмарину то вправо, то влево. Гулко ударяя об основания ограждения рубки, они обдавали брызгами не только 88-миллиметровую пушку, но и мостик. Стоявшие на нем люди всякий раз инстинктивно пригибались, но это им ничуть не помогало. По мокрым лицам больно хлестали шнурки капюшонов не менее мокрых штормовок, соль разъедала глаза, покрывала тонкой коростой бороды.

— Чертова погода! — в сердцах произнес двадцатишестилетний командир подводной лодки, обер-лейтенант Лемп.

Стоявший рядом старший помощник резко наклонился при очередном ударе волны и согласно кивнул:

— Вот именно!

В высших военных инстанциях Третьего рейха сперва далеко не все были согласны с разработанной в штабе подводного флота концепцией массированного использования субмарин. Например, Редер открыто высказывал сомнения в эффективности их действий и с гордостью причислял себя к ярым апологетам надводной крейсерской войны на океанских просторах. Однако последнее слово оставалось за Гитлером, который со своей склонностью к гигантомании сперва вообще был сторонником программы строительства огромных линкоров.

Во время Первой мировой войны Дениц служил помощником на субмарине «У-39» под началом капитан-лейтенанта Форстмана, пользовавшегося репутацией одного из самых удачливых подводников кайзеровского флота. Позднее он командовал субмаринами «УО-25» и «УБ-68», оперировавшими на торговых коммуникациях в Средиземном море и Атлантическом океане. В октябре 1918 года молодому перспективному офицеру пришлось ненадолго забыть о дальнейшей карьере. Он попал в плен к англичанам и после освобождения был сразу же принят на флот Веймарской республики, тоннаж которого был ограничен условиями Версальского договора. Поскольку Германии было также запрещено иметь подводные лодки, Дениц служил на торпедных катерах различного типа. В 1930 году он был переведен в штаб военно-морской базы в Северном море с целью приобрести необходимый опыт и знания и впоследствии занять гораздо более высокий пост. В 1935 году гитлеровская Германия приняла закон о восстановлении всеобщей воинской повинности и официально заявила об упразднении военных статей Версальского договора. Командир учебного крейсера «Эмден» Дениц понял, что пришел его час. В сентябре этого же года он возглавил 1-ю флотилию подводных лодок. Так началось его стремительное восхождение по военно-иерархической лестнице Третьего рейха.

В ходе Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками были обнародованы документы, неопровержимо доказывающие, что создание заново германского подводного флота относится к самому началу двадцатых годов. В частности, в обвинительном заключении по делу Редера приводились следующие выдержки из составленного позднее адмиралом Ассманом меморандума: «Если признать, что подготовка к восстановлению боевой мощи военно-морских сил в обход определенных статей Версальского договора началась задолго до 16 марта 1935 года, то она была начата именно со строительства подводных лодок. Условия для этого были крайне неблагоприятные. Тем не менее уже через несколько месяцев после вступления в силу Версальского договора (10 января 1920 года) соответствующие инстанции нашли способ избежать выполнения его статей, запрещавших нам иметь подводный флот».

Еще в 1920 году в конструкторских бюро крупнейших немецких верфей — «Германии» в Киле и «Вулкана» в Гамбурге — родилась поддержанная командованием ВМС идея продать Японии чертежи «У-142» и «У-117». При спуске на воду построенной по этому образцу японской субмарины присутствовал немецкий подводник, таким образом пополнивший свой боевой опыт. Примерно в это же время в Голландии была создана подставная фирма, персонал которой насчитывал тридцать немецких инженеров и конструкторов. Они занимались только проектированием подводных лодок. Одна из построенных по разработанным ими схемам субмарин водоизмещением 250 тонн была в 1925 году продана Турции. Позднее заказ на строительство двух подводных лодок водоизмещением 750 и 100 тонн был передан Финляндии. Подводные лодки нового типа закладывались также на шведских и испанских верфях.

Восстановлению и последующей модернизации германского подводного флота в значительной степени способствовал военный диктатор Испании генерал Мигель Примо де Ривера, установивший тесные контакты с немецкими милитаристами. Построенная на принадлежащей испанскому судовладельцу Горасио Эчеваррьете в Кадисе и спущенная на воду в 1931 году с немецким экипажем на борту подводная лодка стала прототипом субмарины «U-A» водоизмещением 862 тонны.

С «У-39» начался отсчет потерь немецких субмарин во Второй мировой войне. Но уже через два дня подводная лодка под командованием капитан-лейтенанта Шухарта, как бы взяв реванш, потопила авианосец «Корейджес». После такого ошеломляющего успеха руководители Третьего рейха начали склоняться к мысли о необходимости пересмотра доктрины морской войны и переходу к массированному использованию вместо надводных рейдеров

[6]

подводных лодок, чтобы тем самым свести на нет подавляющее превосходство британского Флота Открытого моря.

17 октября 1939 года Гитлер на специальном поезде прибыл в Вильгельмсхафен — главную тыловую базу подводного флота. Помимо гросс-адмирала Редера его сопровождали начальник штаба Верховного командования вермахта генерал-полковник Кейтель и адъютант от военно-морских сил капитан первого ранга фон Путткамер.

Эскортируемый мотоциклистами и машинами с охраной черный «мерседес» медленно подъехал к внутренней гавани. Гитлер сидел неподвижно, едва касаясь спиной мягкой кожаной подушки, и неотрывно смотрел куда-то вдаль. На пирсе уже замерли ровными рядами рослые парни в черных шинелях с серебряными шевронами на рукавах и свисающими с плеч витыми шнурами. Пожимая руки, Гитлер обошел строй, вручил награды наиболее отличившимся подводникам и в своей речи подчеркнул, что именно от них зависит исход войны с Великобританией. При этих словах его серо-голубые глаза привычно вспыхнули магнетическим огнем. В тот же день Деницу было присвоено звание контр-адмирала. Он получил чрезвычайные полномочия, и его подчиненные сразу же заговорили о предстоящем выделении подводного флота из структуры ВМС и превращении его в четвертый род войск.

Уже говорилось о том, что официально Германии разрешили иметь подводные лодки общим водоизмещением 18 445 тонн — сорок пять процентов тоннажа британского подводного флота — только после подписания в 1935 году пресловутого соглашения с Англией. Проводившее политику поощрения нацистской агрессии правительство консерваторов и большинство высокопоставленных чинов Адмиралтейства, опираясь на выводы экспертов, полагали, что для строительства такого количества субмарин потребуется не менее десяти лет. Однако Германия еще в двадцатые годы в обход условий Версальского договора организовала в нескольких странах проектирование и конвейерное производство подводных лодок, а также обучение их команд и поэтому уже в 1937 году обладала несколькими флотилиями субмарин с полностью укомплектованными экипажами.

Подготовка к агрессии нашла отражение в разработанных высшим руководством германских ВМС оперативно-стратегических планах. Наиболее четко задачи предстоящих боевых операций были сформулированы в представленном Редеру и его окружению меморандуме под характерным названием «Военные действия на море против Англии». Его автор капитан второго ранга Хейе впоследствии занимал пост полномочного представителя бундестага по военным вопросам. Целый ряд документов свидетельствует также о причастности командных инстанций ВМС к разработке колониальной программы нацистской Германии с целью получить после ее осуществления в свое распоряжение базы на побережье и островах Тихого и Индийского океанов и обеспечить своим кораблям беспрепятственный допуск в Атлантику.

К августу 1914 года лишь на пяти субмаринах кайзеровского флота были установлены дизельные моторы. Остальные подводные лодки были оснащены устаревшими нефтяными двигателями. Поэтому в высших сферах были просто поражены сообщением о том, что уже в первые дни войны двум подводным лодкам удалось обогнуть Британские острова. Следовательно, субмарины могли выполнять не только разведывательные функции. Еще через месяц один из немецких подводников сделался национальным героем наряду с Гинденбургом и Людендорфом.

[9]

Но если немецкая пресса писала о капитан-лейтенанте Веддигене исключительно в восторженных тонах, то на страницах британской печати он символизировал собой преступное легкомыслие руководителей Адмиралтейства.

22 сентября 1914 года английские броненосные крейсера «Абикур», «Хог» и «Кресси» патрулировали отведенный им квадрат неподалеку от Хук ван Холланда. Корабельные машины работали на малом ходу, за кормой белели буруны, из труб вился легкий дымок, вахтенные на мостике привычно всматривались в гонимые ветром облака, и ничто не предвещало беду. Внезапно тишину разорвал мощный взрыв. «Абикур» как бы подбросило вверх чьей-то невидимой рукой, он накренился и вскоре затонул. Успевшие выпрыгнуть за борт отчаянно гребли, пытаясь как можно дальше отплыть от бурлившей на месте корабля воронки. Командиры двух остальных крейсеров решили, что «Абикур» натолкнулся на мину. Никто не заметил пузырчатый след торпеды.

Через полчаса массивный корпус «Хога» также содрогнулся от сильного взрыва. В этот момент свободные от вахты члены экипажа поднимали на борт спасенных с «Абикура». На переполненную палубу посыпались обломки, люди в панике заметались взад-вперед. Судно повалилось набок и, сложившись пополам, быстро пошло ко дну.

Огненно-водяные смерчи, поглотившие «Абикур» и «Хог», на «Кресси» также приняли за взрывы плавучих мин. В разгар спасательных работ у левого борта крейсера в очередной раз поднялся начиненный огнем огромный столб воды. Командир «У-9» капитан-лейтенант Веддиген всмотрелся в перископ и, убедившись, что горизонт чист, передал команде поздравления с первой победой. В ответ раздались ликующие крики. Недооценка Адмиралтейством значения подводных лодок стоила жизни более чем двум тысячам британских моряков.

Уничтожение менее чем за час трех вражеских крейсеров вызвало в Германии волну эйфории. Вильгельм II даже послал Веддигену поздравительную телеграмму, а после потопления им еще одного британского крейсера наградил его высшим прусским знаком отличия — медалью «Пур ле мерит».

Как уже было сказано выше, за первый месяц подводной войны немецкие субмарины уничтожили 41 торговый корабль и авианосец. Тем не менее Дениц был крайне недоволен этим результатом. По его мнению, цифра потерь в тоннаже противника могла быть гораздо больше, если бы в распоряжении новоиспеченного контр-адмирала имелось не менее 300 подводных лодок. На вводе именно такого количества в боевой строй он настаивал после проведенной зимой 1938–1939 годов оперативно-стратегической игры. Возражения его высокопоставленных оппонентов обычно сводились к тому, что даже тремстам подводным лодкам не удастся существенно подорвать военно-экономическое могущество Великобритании и что Альбион всегда успеет принять эффективные контрмеры для защиты своего торгового судоходства.

Для претворения в жизнь своей концепции Деницу и его окружению необходимо было добиться поистине ошеломляющего успеха. Именно поэтому он уже в первый день войны приказал начать подготовку операции, призванной наглядно продемонстрировать подлинную боевую мощь подводного флота. Проведение устрашающей акции с далеко идущими последствиями планировалось еще в мирное время. Об этом свидетельствуют сделанные лично Деницем записи в журнале боевых действий, ставшие достоянием гласности на Нюрнбергском процессе:

«1. Возможность проникновения подводной лодки в бухту Скапа-Флоу была предметом обсуждения еще до начала военных действий. Трудно переоценить значение такого рода операции в случае ее удачного завершения.

2. Первым документом, полученным нами согласно запросу из Главного штаба ВМС, была „Оперативная разработка „Скапа-Флоу““ с обозначениями предполагаемых мест установки заграждений. Однако по ним нельзя распознать место возможного проникновения в бухту. Требуются более точные данные.

3. 8 сентября мне сообщили о том, что самолет-разведчик погоды 2-го воздушного флота еще в августе произвел аэрофотосъемку Скапа-Флоу. На переданных нам 11 сентября фотографиях изображены тяжелые и легкие корабли, стоящие на якорях к северу от Флотты и в заливе Зунд между проливами Свита и Риза.

Разработанный Верховным командованием вермахта план боевых действий на Западе под кодовым названием «Гельб»

[24]

предусматривал быстрое завершение военной кампании. В высших сферах Третьего рейха располагали сведениями о серьезных противоречиях в правящих кругах Франции, Бельгии и Голландии и усилении влияния среди них капитулянтских элементов. Делалась также ставка на инертность и косность мышления подавляющего большинства генералов союзных армий, рассчитывавших отсидеться за «линией Мажино» — системой мощных оборонительных сооружений, расположенных между Бельгией и швейцарской границей. Казалось, они напрочь забыли о таких факторах современной войны, как глубокие обходы с флангов и массированные удары авиации.

В ночь с 9 на 10 мая 1940 года в кабинете дежурного по министерству иностранных дел Голландии зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал едва не срывающийся на крик, надсадный голос военного атташе в Германии Саса:

— Хирург прооперирует больного в четыре часа утра.

Высокопоставленные чиновники голландского МИДа долго ломали голову, пытаясь понять смысл этих слов, и, не придумав ничего лучшего, заказали разговор с Берлином. На этот раз разъяренный полковник пренебрег элементарными правилами конспирации и в отчаянии прокричал в мембрану:

— Передайте военному министру! Сведения получены из абсолютно достоверного источника!

Вдали, на фоне прозрачного, озаренного солнцем небосвода четко обозначилась светло-серая полоса. Подводная лодка медленно приближалась к покрытой бетонными плитами причальной стенке одного из британских портов. Она чуть покачивалась на искрящейся водной глади, разрезая ее подрубленным, как у секиры, форштевнем. Легкий, ласковый ветерок доносил с берега свежие ароматы полей и лугов, смешивавшиеся с привычным для подводников солоноватым запахом моря.

— Да, парни, здесь пахнет чистейшим озоном, — командир с удовольствием щелкнул пальцами и облокотился на ограждение рубки. — А на этих проклятых северных банках

[26]

все вокруг треской провоняло.

Три недели назад лодка вышла из Вильгельмсхафена и после дополнительной заправки в Бергене заняла боевую позицию в северо-западной части Северного канала.

Над черной с веерным релингом рубкой развевались четыре белых вымпела, каждый из которых обозначал потопленное судно. Черной краской на них был отмечен тоннаж — 27 000 тонн.

Вымпелы весело трепетали на ветру, и никто из команды, глядя на них, не вспомнил о страшной участи иностранных моряков, пытавшихся выбраться из чрева охваченного пламенем, расколотого взрывом надвое корабля или отчаянно боровшихся за жизнь в бурных волнах океана. В памяти экипажа подлодки запечатлелась только цифра — 27 000 тонн.

Как обычно в начале декабря, на пустынных просторах Атлантики грозно и величаво вздымались огромные валы, ветер неистово гнал над ними черные, набухшие дождем и снегом тучи. Волны швыряли подлодку как щепку. «У-101», натужно скрипя корпусом, взбиралась на водяные горы и через несколько секунд вновь скатывалась к их подножиям. Шахта верхнего рубочного люка покрылась изморозью, сигнальщики, чтобы не оказаться за бортом, привязали себя к леерам страховочными тросами. Порой сквозь мутную пелену прорисовывался контур маяка на Квессансе — последнем острове возле северо-западного побережья Бретани. Он зажигался через короткие промежутки времени, отбрасывая мощными линзами свет далеко в океан.

Капитан-лейтенант Менгерсен с трудом сохранял спокойствие. У команды настроение было ничуть не лучше. Метеорологи обещали, правда, в декабре некоторое улучшение погоды, однако Менгерсен, как и большинство моряков, не слишком доверял их прогнозам.

Операционная зона «У-101» находилась к западу от Гебридских островов. После капитуляции Франции и перебазирования на расположенные на оккупированной части ее территории эскадрилий «люфтваффе»

[27]

Адмиралтейство не только распорядилось прекратить проводку конвоев через Ла-Манш, но и крайне редко использовало теперь для этой цели канал Святого Георга. Отныне торговые суда добирались до Англии в основном через Северный канал и Ирландское море.

Менгерсен едва сдерживал себя от злости еще и по другой причине. В декабре на боевые позиции в Атлантике вышли только пять немецких субмарин. Англичане с легкостью могли сосредоточить все усилия на их уничтожении.

После одного из проведенных Деницем в Париже оперативных совещаний участвовавший в нем друг и однокашник Менгерсена доверительно сообщил ему следующие сведения. Капитан-лейтенант хорошо запомнил эти цифры. Немецкий подводный флот хотя и потерял 46 процентов боевого состава, но зато потопил линкор, авианосец, 3 эсминца, 2 подводные лодки, 5 вспомогательных крейсеров и 440 торговых кораблей. В общем и целом регистровая вместимость всех уничтоженных военных и транспортных судов составила 2 330 000 тонн. Тем не менее даже такие огромные потери не заставили новое английское правительство изменить политический курс и вступить в мирные переговоры с гитлеровской Германией. «В октябре тоннаж потопленных кораблей противника равнялся 920 тоннам, а в ноябре — только 430, — с горечью констатировал Менгерсен. — В штабе Деница просчитались и никак не желают признать свою ошибку. Экономический крах Англии мог произойти лишь при троекратном, если не больше, превышении предыдущего результата. Но этого, к сожалению, не произошло из-за отсутствия в строю необходимого количества боевых единиц…»

Большие потери в торговом и в гораздо меньшей степени военном тоннаже вынудили Адмиралтейство развить бурную деятельность по формированию противолодочных сил. В дежурной части созданного специально для этой цели Оперативного штаба всю стену занимала огромная диаграмма. Кривая показывала соотношение между потопленными и построенными или зафрахтованными кораблями. Пересекавшая ее посередине красная линия обозначала предельно допустимую норму потерь. Ее превышение ставило под угрозу снабжение экономики сырьем, а население — продовольствием и товарами первой необходимости. В 1940 году тоннаж уничтоженных торговых судов достиг 4,4 миллиона брутто-тонн, а водоизмещение спущенных со стапелей кораблей в Великобритании и пока еще сохранявших нейтралитет США не превысило 1,2 миллиона тонн. Поскольку конвойная система доказала свою эффективность еще во время Первой мировой войны, в феврале 1940 года было организовано конвоирование судов. В одиночку в море теперь выходили только быстроходные корабли. С 9 апреля по 20 июня как в Англию, так и в обратном направлении прошло 149 конвоев, насчитывавших в своем составе 4364 корабля.

Проводке большего количества охраняемых караванов торговых судов мешала нехватка конвойных кораблей. Правда, Адмиралтейство заложило на верфях множество эсминцев с расширенным радиусом действия, однако для ввода их в строй требовалось время. Поэтому в сентябре 1940 года английское правительство даже согласилось передать США в аренду сроком на 99 лет восемь островных владений в Новом Свете в обмен на 50 эсминцев устаревшей конструкции, которые к тому же давно выработали свой ресурс.

[28]

Почти все торговые суда были оснащены артиллерийскими орудиями и бомбометами. Увеличился также самолетный парк авиации берегового базирования, патрулировавшей водные просторы в северной части Атлантики. После высадки 10 мая 1940 года британских войск в Исландии, тогда еще связанной личной унией с Данией, Адмиралтейство установило контроль над северным маршрутом в Датском проливе от мыса Фарвел до крайней южной точки Гренландии. На всем водном пространстве между Шотландией и Данией для борьбы с подводными лодками наряду с корветами с ограниченным радиусом действия широко применялись переоборудованные в «суда-ловушки» шхуны, сейнеры и траулеры. Под нажимом США английское правительство приказало вывести из Исландии войска. На смену англичанам 7 июля 1941 года пришли американские солдаты. При этом США не только не поинтересовались мнением исландцев, но даже ради соблюдения приличий не запросили согласия Дании; хотя Вашингтон и Копенгаген тогда еще поддерживали между собой дипломатические отношения.

Британский флот защищал три маршрута. На Атлантическом побережье Северной Америки корабли собирались в конвои в Норфолке, Нью-Йорке и Галифаксе, в Африке — во Фритауне. Еще один маршрут проходил из Порт-Саида до Гибралтара. Из города-крепости суда, обойдя берега Испании и Португалии, заходили в Атлантический океан.

Введение конвойной системы дало командованию германского подводного флота повод приступить к осуществлению своего давнего плана.

Как известно, первоначально в основе тактики действий подводных лодок лежал метод крейсерских операций одиночных субмарин в местах наиболее интенсивного судоходства. Еще в период Первой мировой войны Дениц накопил определенный опыт и теперь решил перейти к массированным атакам конвоев. Новый способ разгрома караванов торговых судов получил название «тактика волчьей стаи» — по аналогии с действиями волков. Как известно, их вожак всегда бежит далеко впереди, завидев добычу, воем созывает сородичей, и вся свора набрасывается на нее. Начиная с 1935 года, Дениц и его штаб последовательно стремились использовать эту тактику во время всех мало-мальски крупномасштабных учений в Балтийском море.

— Опять воняет как в хлеву, — обер-ефрейтор сидел на узкой койке, прислонившись к стенке и упираясь ногами в фанерную переборку. Снаружи сильно штормило, деревянные стенки дребезжали и скрипели, при толчке он чуть не опрокинулся навзничь и едва не выплеснул содержимое своей тарелки в лицо сидевшего напротив сослуживца.

— Ничего, привыкнешь, — матрос даже ухом не повел, продолжая с меланхоличным видом поглощать обед.

Действительно, воздух здесь был настолько спертым, что постороннего человека, вошедшего сюда, наверняка бы вырвало.

Запах пота, исходивший от давно немытых тел, смешивался с запахами металла, машинного масла, затхлой воды, хлорки и сладковатым ароматом одеколона «Колибри», которым подводники кое-как смывали с лица соляной нарост. Регенерационным установкам никогда не удавалось полностью очистить воздух.

Подводникам приходилось также выдерживать перепады давления, холод, жару и шторм, во время которого все несущие вахту с трудом удерживались на ногах.