В Объединенной телестудии высоко ценили так называемую «широту обзора», и из председательских апартаментов на самой макушке башни, венчающей От-Билдинг, обзор в любом направлении был настолько широк, насколько позволяло марево промышленных испарений. На окнах апартаментов шторы узорчатого полотна, залитые светом скрытых прожекторов, неустанно колыхались от легкого весеннего дуновения скрытых вентиляторов, согревались скрытыми электрокаминами и освежались скрытыми кондиционерами. С обезоруживающей наивностью шторы терлись о жардиньерки драгоценного африканского дерева, где росли тропические цветы, безотказно орошаемые невидимыми глазу увлажнителями. По стенам были развешаны полотна Риопелли, Поллока, де Стаэля, Ротко и председательского племянника; в приемной сидели два ведущих режиссера, один продюсер-координатор, два режиссера-оператора и три ассистента режиссера, еще два с половиной часа назад вызванные к председателю на срочное совещание и с тех пор ожидающие аудиенции. (На круг каждый час их ожидания обходился председателю и прочим акционерам в 24 фунта стерлингов.)

У председателя шло совещание. Об этом событии всю Объединенную телестудию оповестили светящиеся экранчики. «У

Р.П.

совещание», — сверкали они повсюду, куда ни повернешься, и везде — в холле, в гараже, в столовой — можно было оценить новость по достоинству. Один такой экранчик на радость собравшимся высокооплачиваемым сотрудникам мерцал и в приемной председателя. Из своего закутка выпорхнула председательская секретарша и шестой раз не без тайного злорадства окинула всех взглядом.

— Пойду опять напомню Эр-Пэ, что вы здесь, — сказала она любезно.

Она тихонько постучалась в председательскую дверь и нырнула внутрь. По кабинету, заложив руки за спину, медленно выписывал круги Ротемир Пошлак; в струящемся из окон солнечном свете мягко поблескивала его изысканно седая шевелюра.

— Эр-Пэ! — обратилась к нему секретарша. Не удостоив ее взглядом, не повернув головы, мистер Пошлак высвободил из-за спины руку и знаком приказал секретарше удалиться. Он совещался с сэром Прествиком Ныттингом, действительным членом правления Объединенной телестудии, ответственным за общественную, общечеловеческую и культурную стороны дела. Сэр Прествик, маленький, грустный, вялый, сидел посреди кабинета в мягком вертящемся кресле и наподобие подсолнуха медленно обращался вокруг собственной оси, чтобы все время оставаться лицом к председателю.