Осколки

Френсис Дик

В канун наступления нового тысячелетия на скачках гибнет жокей Мартин Стакли. Это переворачивает размеренную жизнь его друга, стеклодува Джерарда Логана, с ног на голову. Логану приходится спасаться от банды разъяренных преследователей, обзаводиться телохранителями, выступать в роли наживки и осваивать профессию частного детектива. На первый взгляд причина всех этих «новогодних сюрпризов» – загадочная видеокассета стоимостью… миллион фунтов. Но расследование приводит к совершенно неожиданному результату.

Глава 1

В тот день Мартин Стакли погиб, упав вместе с лошадью в стипль-чезе.

Было тридцать первое декабря, канун двухтысячного года. Холодное зимнее утро. Мир на пороге будущего.

Незадолго до полудня Мартин сел за руль своего «БМВ» и отправился на работу. По дороге он заехал в пару деревень, разбросанных по Котсволдским холмам, и захватил с собой трех пассажиров. Никакие предчувствия его не терзали. Мартин был знаменитый жокей, он обладал мужественным сердцем и непоколебимой уверенностью в себе.

К тому времени, как Мартин добрался до моего дома, стоящего на склоне холма над растянувшимся вдоль шоссе поселком Бродвей, столь любимым туристами, в просторном салоне его машины уже плавали густые клубы дыма сигар «Монтекристо» номер 2. Он много курил, чтобы поменьше есть. В свои тридцать четыре Мартину приходилось жестко ограничивать себя в еде, часами потеть в сауне, но все равно он постепенно проигрывал войну с собственным обменом веществ и лишним весом.

Гены наделили Мартина довольно-таки атлетическим сложением, а от мамы-итальянки ему вдобавок передалось умение готовить, любовь к хорошей кухне и жизнерадостный нрав.

Глава 2

Дракон в нашей гостинице действительно обитал, точнее, драконица: грозная управляющая. Но именно благодаря ей я мог появляться и исчезать в гостинице как бы незамеченным. Отчасти я был обязан этим коллекции маленьких стеклянных зверюшек, выстроившихся на ее туалетном столике, отчасти – тому, что временами она предлагала мне переспать с ней. Временами я даже соглашался. Однако стеклянные зверюшки были не столько боевыми трофеями, сколько утешительными призами: по счастью, почтенная дама готова была мириться с тем, что тридцатилетняя разница в возрасте – достаточный для меня повод, чтобы отказаться. Однако она никак не могла расстаться с привычкой прилюдно называть меня «милок», что само по себе достаточно раздражало. Насколько мне было известно, половина Бродвея была уверена, что она кушает меня на завтрак с яичницей.

Но, как бы то ни было, я занял номер Ллойда Бакстера, и никто мне и слова не сказал. Поутру я собрал его вещи и, объяснив драконице, что произошло, договорился, что их отправят в больницу. Потом я пересек улицу и вошел в свою мастерскую. Мартин стоял у меня перед глазами, как живой, но, увы, подавать новые идеи отказывался. Вдохновение подчиняется своим собственным законам, и я не раз обнаруживал, что подстегивать его бесполезно.

В топке печи ревело пламя. Я сидел у массивного стола из нержавеющей стали (он называется толок, или катальная плита), на котором мне надлежало отливать вечность в стекле, и думал только о Мартине. Живом, веселом Мартине, Мартине, который выигрывал скачки, который оставил мне послание на видеокассете – а я его проворонил. Где теперь эта кассета? Что на ней было? Кому она понадобилась?

Около девяти утра эти бесплодные размышления были прерваны звоном дверного колокольчика. Несмотря на то что на двери было ясно написано: магазин открывается в десять.

На пороге стояла девушка – явно не из вчерашних покупательниц: в мешковатом свитере, свисающем ниже колен, в бейсболке поверх копны мелированных волос. Мы с интересом уставились друг на друга. В ее карих глазах светилось живое любопытство, челюсть ритмично двигалась, пережевывая жвачку.