В стремительном движении человеческой культуры художественные ценности минувших эпох порой не только открываются скрытыми дотоле гранями содержания, обретая новое звучание и глубину, но даже «изменяют» свой жанр, как бы отделяются от события-прототипа и замысла художника. То, что задумывалось автором и утвердилось в сознании современников как интимная лирика, становится иногда в глазах потомков ярким гражданским подвигом, документальный отчет, хроника — эпосом, неистощимым источником оптимизма и гордости за человека.

Книги А. Серафимовича «Железный поток» (1924), «Чапаев» (1923) Дм. Фурманова, «Как закалялась сталь» (1933) Н. Островского, запечатлевшие в разных художественных планах и подробностях рождение нового общества, продолжают свой путь в сознании читателей; их герои словно по-прежнему идут правофланговыми в колоннах бойцов и строителей будущего. И с каждым десятилетием становится все яснее непреходящее в них, секрет их неувядающей красоты и воспитательного воздействия — эпическая полнота выражения правды, духа революционной эпохи и романтическая одухотворенность всех деяний и сокровенных помыслов их героев.

Как и многие другие произведения советской литературы об Октябрьской революции и гражданской войне, эти произведения «вырастали» из документов, из реальных событий классовой борьбы, из конкретных судеб бойцов революции. Известно, что прототипами героев «Железного потока» были солдаты Таманской армии и кубанские крестьяне-иногородние, уходившие с этой армией и ее командиром Епифаном Ковтюхом от белоказачьих банд… В роман «Чапаев» Дм. Фурманов, комиссар Чапаевской дивизии, включает зарисовки с натуры, репортажи («Пилюгинский бой»), выписки из дневника, не измененные документы и письма. Роман Н. Островского весь — «и в корнях и в ветвях» — насыщен тревогами, победами, сомнениями и преодоленным страданием самого автора, — это и история поколения, и страница жизни Островского-человека.

Стремления к эпическим, философским, всеобъемлющим обобщениям будто и не существует для Дм. Фурманова и Н. Островского. В своих произведениях эти писатели словно доделывали то дело, которым они жили на фронтах и стройках, перо поистине было приравнено ими к штыку, а потому конкретное, достоверное, открыто-публицистическое изображение революции, живых творцов ее, самого «воздуха» эпохи было в их глазах наиболее действенной формой участия в общей борьбе. «К литературе нельзя относиться мистически — это орудие борьбы»

«Голова гадины была раздавлена, и в Крым хлынул красный поток, хлынули страшные в своем последнем ударе дивизии 1-й Конной. Охваченные судорожным страхом, белогвардейцы в панике осаждали уходящие от пристаней пароходы.