Если верить биографам баловней судьбы, то жизненный путь последних планировался ею чуть ли не с самого момента их появления на свет. Наполеон замышлял захватить власть над Францией еще в те дни, когда босоногим мальчишкой гонял по Корсике; Александр Македонский вел себя примерно так же; а Эйнштейн лепетал свои формулы уже в колыбели.

Может, оно и так. Что же касается меня, то я шел по жизни куда глаза глядят.

В старинной книге, принадлежавшей моему прадеду Лукасу, я однажды увидел карикатуру, на которой был изображен мужчина в роскошном одеянии, прыгающий с лыжного трамплина. С выражением испуганного удивления на лице он будто произносил: «И как это угораздило меня забраться на такую верхотуру?»

Вполне разделяю его чувства. А как это удалось мне взлететь в космические высоты?

Ведь мое рождение даже не было запланировано. По закону, семья, имеющая не более троих детей, не облагалась подушным налогом, а в нашей семье уже были три девочки, и вдруг появились на свет мы с Патом, так сказать, в одной упаковке, что было в некоторых отношениях весьма экономично. Мы явились сюрпризом для всех, особенно для наших родителей, наших сестер и налоговых инспекторов. Удивился ли я сам — не помню, но в число ранних воспоминаний входит мое смутное ощущение, что меня тут не очень-то ждали, хотя и па, и ма, и, Фейт, и Хоуп и Чарити

1

относились к нам, без преувеличения, превосходно.

Никогда в жизни я не видел столько близнецов, сколько их собралось на сороковом этаже Транслуна-Билдинг во второй половине дня в среду. Я не люблю ошиваться среди близнецов — мне кажется, что у меня двоится в глазах. И не говорите, что я непоследователен — просто я никогда не видел со стороны ту пару, часть которой составляю я сам; я всегда вижу только Пата.

И Пат думает так же; мы никогда не дружили с другими близнецами. Вот и сейчас он огляделся и присвистнул.

— Том, тебе приходилось когда-нибудь видеть подобную свалку запасных частей?

— Никогда.

— Если б я тут заправлял, я б половину из них пристрелил. — Он говорил шепотом, чтоб ненароком не оскорбить кого-нибудь из присутствующих. Пат и я пользовались той манерой разговора, к которой прибегают заключенные в тюрьмах, так что для окружающих наш разговор — головоломка, а мы понимаем друг друга отлично. — Препротивное зрелище, верно?

Хотя я и получил распоряжение не жалеть времени и писать со всеми подробностями, выполнить его практически невозможно. Вот уже несколько дней, как я ничего не добавил к своему повествованию, но если бы даже у меня не было другой работы, я все равно не смог бы изложить

все,

так как, чтобы подробно описать события того дня, потребуется как минимум столько же времени. И чем усерднее будешь стараться, тем больше будешь отставать. Поэтому я не стану особо напрягаться и остановлюсь лишь на главных, наиболее важных моментах.

К тому же об основных целях проекта «Лебенсраум»

9

наверняка знают все.

Ни па, ни ма о первом дне мы ничего рассказывать не стали. Родителей не следует огорошивать событиями такого рода; они сразу взбрыкивают и кидаются выдумывать всяческие запреты. Мы просто сказали, что тесты будут продолжаться еще один день и что пока нас никто с их результатами не знакомил.

Доктор Арно, казалось, нисколько не удивилась, когда мы сказали ей, что знаем, каков расклад, и даже когда я выложил то, что мы считали, будто жульничаем, а псе оказалось совсем не так. Она только кивнула и промолвила, что им было необходимо создать у нас впечатление обыденности происходящего, даже если обеим сторонам и придется слегка покривить душой.

— Я обладала определенным преимуществом — в моем распоряжении были детальные характеристики ваших личностей, составленные на основе проведенных тестов, чем я и руководствовалась, — добавила она, — В психологии нередко возникает нужда идти кружным путем, чтобы установить истину. Сегодня мы будем с вами действовать более открыто, — продолжала она, — мы устроим вас так, чтоб вы не видели друг друга, но в то же время находились в пределах хорошей слышимости. Я же собираюсь поместить между вами звукоизолирующий экран, который будет включаться и отключаться через неизвестные вам интервалы.

Наши родители подняли заранее предвиденный нами шухер. Любое семейное сборище у Барлеттов и без того на слух воспринимается как время кормежки в зоопарке, но в данном случае орово достигло небывалого накала. В дополнение к Пату, мне, Фейт, Хоуп, Чарити и нашим предкам сегодня тут присутствовали еще новенький с иголочки муж Фейт — Фрэнк Дюбуа и почти такой же свежеиспеченный жених Хоуп — Лотар Сембрич. Их обоих в общем можно не считать, они всегда казались мне примером того, как низко готова пасть девушка, если она очень хочет выйти замуж, но места они занимали много и время от времени подавали реплики, способные еще больше запутать дело. Разумеется, присутствовал брат мамы — дядя Стив, который появился на Земле, чтобы провести здесь свой очередной отпуск.

Именно присутствие дяди Стива и побудило Пата вынести вопрос на открытое обсуждение, вместо того чтобы обрабатывать па и ма поодиночке. Наши предки считали, что дядя Стив оказывает на нас разлагающее влияние, но безумно им гордились; каждый из его редких визитов на Землю воспринимался как настоящий праздник.

Мистер Говард дал нам образец контракта, чтобы мы взяли его домой и внимательно с ним ознакомились. После ужина Пат сказал:

— Между прочим, па, Фонд предложил нам сегодня новый контракт, на этот раз долгосрочный.

Он вынул из кармана контракт, но не отдал его па.

Наш отряд провел весь день в горах Сьерра-Невада и припозднился с возвращением. Из лагеря мы снялись вовремя, но транспортный контроль завернул нас на восток из-за погодных условий. Я был не в духе: когда меня нет дома, отец, как правило, сидит без ужина.

Да еще вторым пилотом мне навязали новичка; мой помощник заболел, и наш скаутский руководитель мистер Кински подсунул мне этого пижона. Сам мистер Кински летел в другом вертолете, с отделением «Пантер».

— А немного побыстрее нельзя? — поинтересовался пижон.

— Слыхал когда-нибудь о правилах движения? — спросил я в ответ.

Вертолет, управляемый наземной службой, медленно плыл на автопилоте по грузовому воздушному коридору, куда нас втиснул транспортный контроль.

Следующие несколько дней я сидел на уроках как на иголках. Отец предупредил меня, чтобы я не зарывался: наши заявления еще никто не утвердил.

— Знаешь, Билл, заявок в десять раз больше, чем мест.

— Но ведь большинство рвутся на Венеру или на Марс. Ганимед слишком уж далеко, это не для неженок.

— Я не говорю о заявках во все колонии; я имею в виду заявки на Ганимед, на первый рейс «Мейфлауэра».

— Все равно, ты меня не испугал. В любом случае подходящих кандидатов будет не больше одного из десяти.

Отец позвонил мне от миссис Кеньон — то есть от Молли — в четверг вечером. Мы оба разговаривали вежливо, но натянуто. Да, сказал я, у меня все готово, надеюсь, они хорошо провели время. Да, сказал он, неплохо, а теперь они ждут меня у Молли, чтобы завтра с утра всем вместе тронуться в путь.

Я ответил, что, к сожалению, не знал о его планах, а потому купил себе билет до Мохавского космопорта и забронировал номер в отеле «Ланкастер». Как же быть?

Отец задумался, потом заметил:

— Похоже, ты стал совсем самостоятельным, Билл.

— А как же!

Невесомость, да еще испытанная впервые в жизни, штука неприятная, доложу я вам. Конечно, привыкнуть к ней можно. А не привыкнешь — придется голодать. Бывалые космонавты утверждают даже, что им нравится невесомость. Мол, пара часов сна в таком состоянии заменяет целую ночь на Земле. Ну, привыкнуть-то я привык, но не скажу, чтобы мне это нравилось.

На взлет «Бифросту» понадобилось около трех минут. Но нам они показались бесконечными из-за ускорения, которое достигло чуть ли не шести «g». Затем около трех часов корабль провел на свободной орбите, и все это время мы падали в пустоту, пока капитан не начал маневрировать, направляя нас к «Мейфлауэру».

Другими словами, более двадцати тысяч миль мы падали вверх.

Звучит, конечно, глупо. Все знают, что нельзя падать вверх; падают вниз.

Но было время, когда все знали, что Земля плоская.