Где же жить начинающему автору, как не в большом городе? Обитатели сонных лощин попивают домашние наливки, зевают на закат и под пение лягушек неспешно ваяют нетленки, обитатели каменных джунглей на ходу глотают бургеры, запивают их дрянным виски и строчат рассказы-однодневки с пулеметной скоростью под нестихающий рёв автомобилей. Да, кстати, эти чортовы автомобили…

Рассказ об автомобилях написан весной 1939 года. В то время Кэмпбелл отчаянно нуждался в коротких вещах, которыми можно было добивать объёмы в «Astounding». Основное место в журнале выделялось под такие бренды, как Док Смит, а оставшиеся странички заполнялись юными дарованиями. Хайнлайн, на самом деле тяготевший к крупной форме («философские романы в духе Эйн Рэнд», никак не меньше), тем не менее, поддался на стимуляцию Кэмпбелла и несколько лет набивал руку и оттачивал перо под руководством Джона.

Трудно сказать, кто от этого выиграл больше. Кэмпбелл был скуп на похвалы и регулярно отфутболивал опусы молодого автора. Хайнлайн страшно обижался и изводил редактора жалобами и пафосными восклицаниями «Доколе!». Это не помешало возникновению многолетней дружбы, связавшей этих людей. Через пару лет Кэмпбелл признал, что стезя Хайнлайна — крупная форма (в 1941-м ему как раз нужны были повести для печати с продолжениями), но тут уже вступили в дело

принципы

— Боб не мог выкинуть в помойку свои ранние опусы, потому что «любой труд должен быть оплачен».

К тому моменту рассказ уже был отвергнут в десятке журналов. По мнению последнего, Дока Лоуденса, редактора «Future», вещь была слишком длинная. У Хайнлайна не было желания возиться с малоперспективным текстом. Он прекрасно понимал, что этот рассказ (в компании с еще парочкой) скверно написаны, более того, от них «воняет». И здесь он имел в виду, скорее, не литературную, а этическую небезупречность. Однако вещь была написана под Кэмпбелла, в полном соответствии с представлениями Джона о том, каким должен быть научно-фантастический рассказ. И поэтому, подзарядившись энергией на Конвенте в Денвере (его и Леслин фанаты приняли как небожителей), Хайнлайн по возвращению в Голливуд решительно искромсал текст, ужав его до четырех тысяч слов с небольшим и повторно отправил Кэмпбеллу. Тот вернул его с пометкой «слишком банально» — у него тоже были свои

Прототипом главного героя послужил знакомый Хайнлайна, журналист Клив Картмил. Его воплощением стал типичный американский журналист, энергичный, пронырливый, не обремененный избытком принципов. Второй герой — не менее штампованный изобретатель-самоучка, благовоспитанный, умный и непрактичный. Из этого материала сделано немало историй, успешных и не очень. И этот рассказ мог бы составить достойную пару еще одной истории, «Our Fair City» («Наш чудный город»), приложи Хайнлайн к нему чуть больше усилий. Но этого не случилось, и истории суждено было остаться нелюбимым пасынком Грандмастера.

Р

едактор отдела местных новостей велел мне отправляться на угол Седьмой и Спринг.

— Там какая-то история, — сказал он. — Сбегай и проверь её.

— Какого сорта история?

— Они сказали, что она воняет.

— Почему бы нет? — сказал я — Колумбийский банк на одном углу, Первый Национальный Трастовый на другом, а муниципалитет и «Дэйли Тайд» вниз по улице.