Разреженный воздух Марса был прохладен, но не очень. В южных широтах зима еще не настала и температура днем не опускалась ниже нуля.

Странное существо, стоящее у двери куполообразного строения, походило на человека, хотя ни у одного человека не было такой головы: на макушке — что-то вроде петушиного гребня, огромные глазницы, а посередине лица — клюв. А окрас уж и вовсе из ряда вон — тигровый, в желтую и черную полоску.

На поясе у него висело оружие, напоминавшее пистолет, а в сгибе правой руки был зажат мяч — побольше баскетбольного и поменьше медбольного. Существо переложило мяч в левую руку, открыло входную дверь и оказалось в крохотном тамбуре.

Как только наружная дверь закрылась, давление воздуха в тамбуре стало подниматься со звуками, напоминающими вздохи.

— Ну, кто там? Отвечайте, отвечайте! — сиплым басом взревел репродуктор.

Южная колония была построена в виде колеса. Административный центр был ступицей, от него в разные стороны расходились туннели, над которыми стояли дома. Колонисты начали строить туннель-обод, соединяющий концы спиц, и уже соорудили дугу в сорок пять градусов.

За исключением трех лунных хижин, поставленных при основании первой, покинутой потом, колонии, все дома были одинаковой формы. Каждый дом представлял собой усеченный снизу пузырь из силиконового пластика (вещество добывалось из почвы и надувалось тут же, на месте). Собственно, пузырь был двойной: сначала выдувалась внешняя оболочка, футов тридцатисорока в поперечнике. Когда она застывала, надували внутренний пузырь, чуть поменьше первого. Внешний пузырь полимеризовался, то есть затвердевал и вулканизировался, под лучами солнца. Внутренний пузырь вулканизировали с помощью ультрафиолетовых батарей и нагревательных ламп. Оболочки отделялись друг от друга слоем воздуха около фута толщиной, который служил теплоизоляцией в морозные марсианские ночи.

Когда новый дом затвердевал, в нем прорезали двери и устанавливали шлюзовой тамбур. Ради комфорта колонисты поддерживали в домах давление, составлявшее две трети земного (атмосферное давление Марса не достигает и половины). Новоприбывший с Земли, непривычный к условиям планеты человек сразу умер бы без респиратора. Из колонистов только тибетцы и боливийские индейцы отваживались выходить без респираторов за дверь, но даже они надевали облегающие эластичные скафандры во избежание подкожных кровоизлияний.

Окон в домах не было, как в современных нью-йоркских зданиях. Окружающая колонию пустыня однообразна, хоть и красива. Южная колония находилась в зоне обитания марсиан, немного к северу от древнего города Харакса (давать его марсианское название нет необходимости, ни один землянин его все равно не выговорит). Колония располагалась между двумя рукавами Стримонского канала (мы снова следуем обычаю колонистов и называем канал именем, данным ему бессмертным ученым Персивалем Лоуэллом

Фрэнсис дошел с Джимом и доктором до коридора, соединяющего туннели под мэрией, потом свернул в свой туннель. Через несколько минут доктор, Джим и Виллис поднялись в дом Марло. Доктор поклонился вышедшей навстречу матери Джима.

В среду рассвет занялся ясный и холодный, как почти всегда на Марсе. Все Саттоны и Марло, за исключением Оливера, собрались на грузовой пристани колонии, на западном рукаве Стримонского канала, чтобы проводить мальчиков в дорогу.

Температура повышалась, ровно дул рассветный бриз, но было все еще около минус тридцати

[3]

. Стримонский канал был покрыт серовато-голубым льдом, на этой широте он сегодня не растает. На канале у пристани стоял почтовый скутер Малого Сирта — лодочный корпус на острых полозьях. Водитель грузил багаж со склада.

Молодежь легко было различить по маскам: тигровым полоскам Джима, боевой раскраске Фрэнсиса и радужному орнаменту Филлис. Взрослые отличались друг от друга только ростом, фигурой и манерой поведения. Двое были сверх комплекта: доктор Макрей и отец Клири. Священник тихо и серьезно говорил что-то Фрэнку, потом обратился к Джиму.

— Твой пастор просил меня попрощаться с тобой, сынок. Он, бедняга, к несчастью, слег с марсианским катаром, но все равно пришел бы, если б я не спрятал его маску. — Протестантский священник, как и католический, был холостяком, и они жили в одном доме.

— Ему очень плохо? — спросил Джим.

Если бы профессор Отто Штойбен, магистр гуманитарных наук и доктор права, не ушел на пенсию, жизнь Джима в академии Лоуэлла сложилась бы совсем по-другому. Но профессор ушел-таки на пенсию и вернулся в долину Сан-Фернандо на вполне заслуженный отдых. Вся школа отправилась в Марсопорт провожать его. Он пожал всем руки, всплакнул и поручил их заботам Маркиза Хоу, недавно прибывшего с Земли и теперь занявшего директорский пост.

Джим и Фрэнк, вернувшись из космопорта, увидели, что пришедшие раньше их толпятся у доски объявлений. Они влились в толпу и прочли бумагу, из-за которой собрался народ:

Макс любил это время дня и это время года. Теперь, когда урожай собран, он рано заканчивал работу по дому и мог позволить себе полентяйничать. Покормив свиней и кур, Макс шел по тропинке на холм за амбаром и ложился на траву, не обращая внимания на кишевших в ней насекомых. В прошлую субботу он взял в сельской библиотеке книгу Бонфорта «Животные нашей Галактики. Руководство по неземной зоологии» и захватил ее с собой, но не читал, а подложил под голову как подушку.

Голубая сойка покружилась над Максом, что-то сердито крича, но, поскольку он не обратил не нее ни малейшего внимания, замолчала. Прибежала рыжая белка, села на пень и с любопытством уставилась на юношу. Посидела, посмотрела, — и отправилась по своим беличьим делам.

Максу нравилось это место на вершине холма, потому что справа отсюда были видны стальные стойки и направляющие кольца дороги Чикаго-Спрингфи-Космопорт. У самого входа в ущелье виднелось первое направляющее кольцо — массивный стальной обруч в двадцать футов высотой. Пара стальных треногих опор поддерживала еще одно кольцо в сотне футов от входа в ущелье. Третье, и последнее, кольцо, покоящееся на опорах высотой более сотни футов — оно должно было находиться на одном уровне с остальными, — было расположено к западу от холма, там, где горный склон резко опускался в сторону долины. Неподалеку была видна антенна-излучатель электроэнергии, направленная к узкому ущелью.

Слева на дальней стороне горного хребта, тоже находились направляющие кольца, уходящие в глубь темного туннеля. Входное кольцо было больше других, поскольку должно было компенсировать возникающую турбулентность воздуха. Рядом на высоких опорах возвышалась приемная энергетическая антенна. С этой стороны склон был круче, и Макс видел только еще одно направляющее кольцо, прежде чем дорога исчезла в туннеле. Макс читал, что на лунной поверхности входные кольца не отличались по размерам от ходовых, поскольку там не было атмосферы и потому отсутствовала необходимость защиты от возникающей турбулентности, которая могла повлиять на баллистическую траекторию поезда.

Много лет назад, когда Макс был еще ребенком, входное кольцо не было таким большим, и однажды во время сильной грозы поезд слегка отклонился от баллистической траектории, задел кольцо, — и произошла ужасная катастрофа, при которой погибли более четырехсот человек. Сам Макс не видел случившегося, а отец не разрешил ему подойти к месту происшествия: там повсюду были разбросаны обломки металла и истерзанные, окровавленные тела пассажиров. И теперь, когда прошло столько лет, на горном склоне с левой стороны еще был заметен след, поросший более темной травой, чем везде.

Ночь была — хоть глаз выколи, но Макс ловко двигался в темноте: в окрестностях фермы ему было знакомо все — каждый склон, почти каждое дерево и камень. Он не стал спускаться в долину и пошел по склону холма, пока не достиг выходного кольца, из которого вылетали поезда, перепрыгивая через долину. Здесь он наткнулся на дорогу, которой пользовались бригады, обслуживающие линию. Макс сел на землю и надел башмаки.

Дорога представляла собой просеку, проложенную среди деревьев; по ней могли двигаться тракторы, но для автомашин и унициклов она была непроходима. Она вела вниз через ущелье и поднималась к тому месту, где электромагнитная трасса исчезала в туннеле. Макс пошел по ней быстро и уверенно, походкой человека, привыкшего ходить по холмам.

Через семьдесят минут он вышел из ущелья и миновал входное кольцо. Вскоре Макс оказался рядом с направляющим кольцом у входа в туннель. Он остановился на безопасном расстоянии и задумался. Что дальше?

Хребет был здесь высоким, иначе вместо туннеля проложили бы глубокую выемку. Макс часто охотился тут и знал — чтобы подняться на вершину хребта, понадобится пара часов, и то в дневное время. Дорога для обслуживающего персонала уходила прямо в туннель, под направляющими кольцами. Если он пойдет по ней, то выйдет на другую сторону через десять-пятнадцать минут.

Макс никогда не заходил в туннель. Это было запрещено, что, впрочем, не слишком его беспокоило — все равно он уже нарушил правила, двигаясь по служебной дороге и подойдя так близко к зияющему черному входу в туннель.

Проселочная дорога пересекала шоссе для грузовых автомобилей. Макс вышел на шоссе и направился по обочине на юг. Вдоль дороги стояли столбики с надписью: «Проход запрещен», однако тропка, по которой шел Макс, была широкой и хорошо утоптанной. Шоссе расширялось, образуя полосу торможения скоростных грузовиков. В конце полосы, на расстоянии примерно с милю, Макс увидел ресторан, о котором говорил Сэм.

…Он перелез через забор, окружавший ресторан и стоянку грузовиков, и направился к стоявшим там гигантским грузовым автомобилям. Один из них был готов к отправлению, двигатели работали, машина уже поднялась на несколько дюймов над металлической поверхностью мостовой. Макс подошел к грузовику и заглянул в кабину. Дверца была приоткрыта, и юноша увидел водителя, сидевшего в кресле за панелью управления.

— Послушайте, мистер! — позвал его Макс.

Водитель высунул голову из кабины.

— Ну, чего тебе?

Вестибюль здания гильдии астрогаторов показался Максу роскошным и похожим на церковь. Едва он подошел к дверям, они раздвинулись и беззвучно исчезли внутри стен. Звука шагов по мозаичному полу не было слышно. Макс вошел в длинный просторный вестибюль, не зная, куда идти, и в это мгновение его остановил строгий голос:

— Чем могу служить вам?

Юноша обернулся. На него смотрела прелестная молодая женщина в строгом костюме. Она сидела за столом у стены. Макс подошел.

— Э-э, может быть, вы подскажете, мадам, с кем мне встретиться? Я не знаю…

— Одну минуту. Как ваши имя и фамилия?