ЗАУНЫВНЫЙ вой какого-то зверя на несколько мгновений заглушил порывы ветра. Девон Марч вышел из автобуса. В одной руке у него был тяжелый чемодан, другой он с такой силой сжимал в кармане медаль Святого Антония, что ее ребро впивалось в ладонь. Позади него захлопнулись двери, и автобус, с визгом тронувшись с места, исчез во мраке. Его то и дело бросало в жар, несмотря на то что октябрьская ночь была сырой и ветреной. Впрочем, это странное ощущение жара было знакомо ему с детства. «Они повсюду, — думал он. — В темноте. Следят за мной, как следили всегда».

Станция погрузилась в темноту, ее освещала только осенняя луна. Кроме самого Девона, с автобуса сошел только один пассажир, и его шаги гулко раздавались сейчас чуть впереди. Дождя пока не было, но Девон уже чувствовал его приближение во влажном солоноватом дуновении с моря. Мистер Мак-Брайд предупреждал, что так оно и будет: «А ты как думаешь, почему это место назвали Мысом Невзгод?»

Девон прошел немного вперед и огляделся. За ним обещали прислать машину. Может, машина немного опаздывает; а может, это автобус прибыл на пару минут раньше. Но при взгляде на промелькнувшую в неверном лунном свете тень им овладело нехорошее предчувствие. Он, разумеется, ни капли не сомневался, что твари последуют за ним, что они не позволят ему скрыться. Но жара такой силы он все же не ожидал — это был верный знак того, что они совсем близко. Такого ощущения, какое появилось у него, едва он покинул автобус, он не испытывал в Нью-Йорке ни разу.

«Здесь ответы на все вопросы, — произнес Голос в его сознании. — Поэтому отец и послал тебя сюда».

В отдалении громыхнул грозовой раскат. Как сказала та старушка в автобусе?

— ОСТАВЬТЕ меня в покое, — пробормотал Девон.

Рольф Монтейн рассмеялся и откинулся на спинку сиденья.

— Извини, парень, — бросил он, — я не хотел напугать тебя.

Девон перевел дух. Он сжал кулаки и приготовился призвать на помощь всю свою силу. Но, похоже, необходимость в этом отпала.

— По-моему, как раз этого вы и добивались.

ТРУДНО сказать, сколько он простоял так, не в силах оторвать глаз от темной башни, но в конце концов что-то вывело его из оцепенения, словно невидимый гипнотизер щелкнул пальцами. Может быть, это был Голос, но Девон не помнил слов и даже не был уверен, что действительно его слышал. Может, толчком послужило то, что в башне погас свет и верхние этажи дома погрузились в кромешную тьму. А может быть, дождь — он разошелся снова, облизывая лицо Девона мокрым языком.

Девон собрался с духом, преодолел оставшееся расстояние до парадной двери и постучался потускневшим медным кольцом. В доме раздалось глубокое, глухое эхо.

Дверь в «Скалу воронов», к удивлению мальчика, открыл не слуга — единственный слуга, о котором упоминала Андреа, — а высокая, с золотисто-каштановыми волосами, изумительной красоты женщина средних лет с высокомерно вздернутым подбородком, острым, резко очерченным профилем и очень длинной шеей. Ее волосы были искусно уложены в пучок на затылке; обнаженную шею украшала нитка жемчуга. Она не мигая смотрела на стоящего перед ней Девона большими, широко расставленными глазами.

— Миссис… Крэнделл?

— Да, — ответила женщина, не протягивая ему руки и не приглашая войти. — А ты — Девон.

ОСТАТОК ночи Девон провел беспокойно и поднялся рано. Комнату заливал утренний свет, и ужасы предыдущей ночи показались ему дурным сном, развеявшимся с восходом солнца.

— Недурно, — пробормотал Девон, заходя в собственную ванную. — Совсем недурно.

Мраморная душевая кабина, джакузи и инфракрасная нагревательная лампа, роскошные толстые полотенца. Они с Тедом мылись в тесной душевой комнате, совмещенной с туалетом, там был ржавый полотенцесушитель и не было ванны. По блестящему полу, выложенному черно-белой плиткой, Девон подошел к душу и повернул медный кран.

Раздевшись, он посмотрел на себя в большое, в полный рост, зеркало. Сесили назвала его красивым. Из-за всех событий прошедшей ночи он не успел задуматься об этом. «Она сказала, что я красив. А Сесили тоже недурна».

Он продолжал разглядывать свое отражение. Темноглазый, темноволосый, кожа оливкового цвета… Тед был голубоглазым и белокожим, поэтому Девон всегда считал, что похож на мать, которой он совсем не помнил. К тому же в их доме не было ни одной ее фотографии; Девон полагал, что отец, страдая после ее смерти, уничтожил все ее портреты, чтобы не бередить рану. Сейчас Девону пришло в голову, что, возможно, его предками были итальянцы, или испанцы, или кто-нибудь еще. Турки? Арабы? Или цыгане? Он рассмеялся.

— ДЕВОН!

Сесили стояла у обрыва, ее рыжие волосы развевались на ветру.

— Девон, что с тобой?

Мальчик повернулся к ней, с усилием отведя взгляд от черной фигуры. Он был мертвенно бледен.

— Черт, неужели ты боишься высоты?