Евгений "Josh" Харитонов
БОРЯ, БУДДА И ВОЛКОДАВ, ИЛИ ЗДРАВОМЫСЛЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК
1997 год. Лето. Народ собирается на "Фанкон" к Леве. Народ стекается в Москву, чтобы отсюда вместе со всеми ехать в Одессу. К Леве на "Фанкон". Тогда я еще не был приятно обременен семьей и часть фэнов традиционно "падала" у меня. По счастью на этот раз нашествие совершил ограниченный контингент - одна единица народа (Трускиновская) из Риги и 2 единицы (Лукин, Завгородний) из Волгограда (Братья Тырины из Калуги подтянулись на следующий день). Это было так.
Глава 1 - Будда и Пища Богов
Трускиновская прибыла первая и с порога: - Надо поесть приготовить. Много. Супа, например, - его проще делать. Сейчас Лукин с Завгаром припрутся. - Много нет. Я - на мели. - Давай что есть. - Есть вермишель. - Отлично, из нее лапшу сварим. Что еще есть? - Грамм двести прошлогодней говядины. - Мясо - это бульон и навар. Все? - Ну... шматок сала - на закусь. - К черту закусь, в суп употребим! - не унимается Даля. Я капитулирую: - Есть еще штуки три картофелины. На черный день. - Да ты жируешь тут, сынуля! Готовь давай, мужиков кормить надо. В общем, типа не женское это дело у плиты стоять. Суп получился наваристый, густой, в самой большой кастрюле. Втыкаешь ложку - не падает. Стоит - башня Останкинская как. Плоскому члену подобно. Прибыли мужики на кормежку - с дороги. Из Волгограда. Как водится - двое (Из Волгорада всегда ездят по двое - Лукин и Завгар, Лукин и Синякин... В Общем: "И как прежде двое их - учитель и падаван"). Обнялись, облобызались, похлопали по плечам, разулись, носки поставили рядом, руки помыли, за стол сели - на кухне неполных шести метров. Трускиновская, лучась восторгом и вдохновением, взграмаждывает кастрюлищу с варевом на стол. И вид такой счастливый, такой гордый, будто сама приготовила. Я тоскливо радуюсь встрече (не хозяйское это дело радоваться бурно). Завгар долго смотрел на кастрюлю. Наклонился к ней - понюхал. Все внимательно рассмотрел. Отодвинулся. Брезгливо вымолвил: - Мясо? - Там еще сало. - говорю. - Далькин рецепт. - Есть не буду. - рубит с плеча Завгар - тот самый мужик, которого надо накормить. И отламывает кусочек черного хлеба. - Будешь! - грозно говорю. - Тут весь мой месячный продзапас. В кастрюле. Далькин рецепт. - Не буду, - упирается Завгар. Я зверею. Лукин смеется. Трускиновская разливает (точнее - раскладывает) суп по тарелкам и ласково бормочет: "Не ломайся, Завгар". - Там мясо. - продолжает загадочно упираться Завгар. - И сало. - напоминаю. - Я вегетарианец. - наконец обрушивает Боря несокрушимый аргумент. Немая пауза в стиле "К нам едет ревизор" - с моей стороны. Ехидный, сволочной такой, смешок капает с лукинского конца (стола). Усердное раскладывание супа по тарелкам и ласковое "Жри давай, Завгар!" - от Трускиновской. Лукин налил. Две. Себе и мне. Далька, как известно, не пьет, а Боря: - Не буду. - Оно без мяса. - Не хочу. Сжалился Боря над моим недоумением (или - недоумием, по-Боре). И поведал свою печальную историю. Там, в далеком солнечном Волгограде, где есть река Волга, колосс Родины-матери, арбузы и фантастический мент Синякин, увлекся Завгордний буддизмом и решил жить праведно: ближних любит и уважает, водку не пьет, мясо не ест, женские трусы на базаре продает. Светлый он человек, Боря!