Трое друзей, оказавшись в неудачном месте в неудачное время, перемещаются в другой мир. Этот мир суров, в нем идет война, каждая раса из кожи лезет вон, чтобы уничтожить остальные. А иномирцев там не любят особенно. Эльфы обычно скармливают пленных зубастому Джарлаку. Гномы топят чужаками плавильную печь. А бесхитростные орки врагов попросту съедают.
К такому приему друзья, естественно, не готовы. Возможно, у них и был бы шанс на спасение, будь они элитными бойцами спецназа. Вот только они далеко не бойцы…
Часть первая
ТЕПЛЫЙ ПРИЕМ
Рог протрубил хрипло и громко. Его рев спугнул почти всех птиц с окрестных деревьев, а коих не спугнул — разогнал зычный глас герольда:
— Участники следующего боя — Трор Густобород и Эрик Серый Лис!
Толпа загудела. На лесной поляне собралась сотня ротозеев, предвкушающих потеху. Горящие взоры были устремлены на турнирную площадку — большой квадрат утрамбованной земли, огороженный канатами.
Трор вышел на середину. Прозвище он получил заслуженно: черная курчавая бородища свисала аж до пояса! А сам — тот еще шкаф! Руки — как бревна, грудь такая, что, стоило Густобороду напрячь мышцы, кожаная куртка трещала по швам. Он нетерпеливо помахивал огромной секирой, всем видом показывая, что готов рубить, кромсать, крушить и, если понадобится, рвать противника голыми руками. Глаза злобно зыркали по сторонам. Широкое лезвие ослепительно сверкало на майском солнышке.
— Трор Густобород вызывает на бой Эрика Серого Лиса! — снова прокричал герольд и дунул в рог.
Часть вторая
ГОРЯЧИЕ ПРОВОДЫ
Очнулся я от яркого света, который проникал даже через сомкнутые веки. Голова гудела, и мысли разбегались. Кажется, меня хотели казнить. Нет, не меня, а нас. Сжечь. Точно. На костре, как поганых еретиков. Вместе с памятью вернулся и страх.
Я открыл слипшиеся глаза. Веки были тяжелые, словно из чугуна. Осмотрелся.
Похоже, все-таки замысел инквизитора не удался. Если, конечно, я не на том свете. Но тогда уж точно не в аду, как пророчил отец Гафтон.
Просторная светлая комната (свет льется из широкого окна), обставленная дорогой резной мебелью. А я лежу на великолепной кровати — мягкая перина, свежее белье, куча подушек. Значит, я не пленник! Да и руки не связаны.
Я пошевелился — по телу прошла тупая боль. А, ну да, мы же сражались, и нас лупасили дубинами, копьями и алебардами! Не удивлюсь, если мне все органы поотбивали, сволочи.
