Воскресенье, 13 августа

Если приблизиться к самому краю высокого холма Пендлбери, прямо за отметкой «До Лондона 42 мили», внизу увидишь «Пендлбери-Олд-Холл». Это внушительное каменное сооружение в георгианском стиле расположено в стороне от дороги и сверху кажется драгоценной розовой жемчужиной, бережно помещенной на зеленую бархатную подушку окружающих его просторных лужаек и полян. Если у вас есть обыкновение размышлять, сидя за рулем автомобиля, вы можете подумать, что владельцу «Холла» стоит позавидовать; и только сильная спешка может помешать вам съехать вниз по крутой извилистой дороге и, минуя широкие ворота у подножия холма, полюбоваться на просторную буковую аллею, ведущую к строгому и величавому фасаду здания. Над воротами вы увидите вывеску с изящной надписью, извещающей, что перед вами гостиница «Пендлбери-Олд-Холл», под которой более мелкими буквами, но в том же строгом стиле сделана другая надпись: «Привилегированное заведение, открытое для публики». Уже очарованный строгой красотой здания, восхищенный его уединенным расположением, ваш утонченный вкус оценивает строгое благородство этих вывесок, и вы решаете, что вот наконец-то перед вами загородная гостиница, о которой вы всегда мечтали, где взыскательного путешественника ожидают радушный прием и истинный староанглийский уют. И вот тут-то, поскольку загородные гостиницы Англии таковы, какие они есть, вы ошибетесь.

Сидя в гостиной «Пендлбери-Олд-Холла» и с брезглив вой гримасой отодвигая чашку с кофе, инспектор Маллет из Си-ай-ди уже в который раз недоумевал, как его угораздило сюда попасть. Такому стреляному воробью, каким о» себя считал, стыдно было поддаться на приманку в виде благородной внешности гостиницы. С первого же момента, едва он переступил этот порог, ему следовало бы понять, что эта гостиница ничем не отличается от десятков других отелей, расположенных вдоль загородных шоссе, и даже хуже: где суп подают в алюминиевой кастрюле; где рыбу слишком долго держали во льду и еще дольше без него; где закуска готовится из остатков вчерашнего обеда, куда добавлено бог весть что, а жаркое стоит только того, чтобы приготовить из него закуску назавтра; где фруктовый салат состоит из крошечных жестких кубиков ананаса и безвкусных кружочков банана; где невозможно получить свежий десерт, — и это в самом центре страны, всего в сорока двух милях от Ковент-Гарден, да притом в середине августа! Где бутылочки с соусами беззастенчиво красуются на каждом столе и где кофе... Он снова с ненавистью взглянул на свою чашку и стал нащупывать в кармане сигареты, чтобы заглушить отвратительный вкус во рту.

— Вам понравился обед? — произнес рядом чей-то голос.

Понедельник, 14 августа

Как бы ни были плохи гостиницы в Англии, завтраки в них подавались более или менее сносные, и после крепкого сна, которым Маллет скорее был обязан замечательному бренди, выпитому накануне, чем сомнительному комфорту жесткой постели, он на следующее утро с обычным аппетитом налег на яйца всмятку и ветчину. За завтраком мысленно он не раз возвращался к необычной встрече с мистером Диккинсоном. Словоохотливый брюзгливый старик, размышлял он, жужжит, как пчела, и все про свою гостиницу. Интересно, можно ли его так же разговорить на какую-нибудь другую тему? Если он и дома вечно ворчит и зудит, неудивительно, что в семье его не любят. В то же время Маллет испытывал к нему непонятное сочувствие. Он производил впечатление человека, несправедливо обиженного судьбой. Вообще несправедливо, когда кто бы то ни было до такой степени угнетен, что вынужден доверять свои сокровенные мысли случайному знакомому, как это делал бедный старик. И когда эта доверительность доходит до угрозы покончить с собой!.. Инспектор пожал плечами. Люди, размышляющие на тему самоубийства, обычно не сообщают о своем намерении ни мимолетным знакомым, ни кому-либо еще, одернул он себя. И в то же время инспектор не мог избавиться от неотвязной тревоги из-за мистера Диккинсона. В некотором отношении этот джентльмен казался одержимым. Весь опыт Маллета восставал против того, чтобы принимать всерьез любое признание или подозрение, не подтвержденное осязаемыми фактами. Тем не менее он вынужден был признаться себе, что его вчерашний собеседник оставил его растревоженным. Казалось, вокруг него витала аура несчастья. И Маллет, который привык иметь дело с несчастьями любого рода, терпеть не мог окружающей их ауры.

Закончив еду, инспектор оглядел зал столовой. По-видимому, в гостинице было немного постояльцев, потому что занятыми оказались едва с полдюжины столиков. Он поискал среди завтракающих мистера Диккинсона, но не увидел его. На минуту в его мозгу вспыхнуло воспоминание о фразе «Может быть!», с которой они вчера распрощались. Затем здравый смысл отмел дурацкое опасение. Скорее всего, старый джентльмен завтракает в постели — в его возрасте это вполне оправданно, тем более в конце трудного пешего перехода. В любом случае его не касаются жизнь и проблемы старика. Сегодня днем в Новом Скотленд-Ярде ему придется заняться сразу десятком по-настоящему сложных дел.

Пять минут спустя он не спеша шел по вестибюлю, направляясь к стойке с тем, чтобы заплатить по счету, как вдруг увидел сбегающую по лестнице горничную с побелевшим от ужаса лицом, которая, опередив его, первой оказалась у стойки. Между ней и дежурной произошел какой-то торопливый разговор, после чего та поговорила по внутреннему телефону, и через несколько секунд, во время которых горничная с горестным видом слонялась по холлу, выглядя здесь совершенно не к месту, учитывая утреннее время дня, на сцене появился управляющий — загорелый, полный и раздраженный человек. Он сердито перекинулся несколькими словами с горничной, чуть не доведя ее до слез, и они вместе быстро поднялись по лестнице. Девушка за стойкой снова схватилась за телефон и во время приглушенного разговора не могла скрыть своей тревоги.

Дождавшись, когда она положила трубку, Маллет попросил счет. Потребовалось некоторое время, чтобы выписать его, ибо девушка была явно рассеянной и взволнованной. Очевидно, в гостинице что-то произошло, и инспектор снова ощутил в груди тревожный спазм. Что бы это ни было, решительно напомнил он себе, тебя это не касается. Поэтому он оплатил счет без всяких жалоб и вопросов, попросил носильщика (которого в нарушение правил застал переговаривающимся с кем-то из кухонной прислуги) спустить его багаж из номера и вышел в гараж за своей машиной.