Пролог

Молли закинула руки за голову и сладко потянулась, не удержавшись от тихого возгласа, выразившего крайнюю степень удовольствия. Как приятно после утомительного трудового дня беззаботно растянуться в кресле-качалке у крыльца собственного дома, пусть и очень маленького, закрыть глаза и сидеть, ни о чем не думая, ощущая каждой клеточкой тела блаженный покой ничегонеделания. И вряд ли найдется хоть один человек, который не согласится с ней в этом.

Вечернее солнце приятно согревало, в то время как со стороны залива уже тянуло свежестью морского бриза, наполненного запахом водорослей, йода и еще чего-то терпкого и пряного. Благоухание цветов от живой изгороди, окружающей небольшой двор вокруг дома Молли, перемешивалось с запахом моря, создавая непередаваемый и, к сожалению, такой недолговечный аромат австралийской весны. Отцветающий жасмин скоро сменят бутоны вьющихся роз, воздух станет сладковато-тягучим, но это будет уже аромат лета...

Молли любила придумывать названия каждому дню, вечеру и ночи своей размеренно текущей жизни. Например: «День поющего ветра» или «Ночь прозрений»... С тех пор как ей удалось прервать натиск постоянного отчаяния и договориться со своей душой о спасительном отдыхе от мирской суеты, она поняла, как много теряла раньше, погружаясь с головой в бездонный омут страха. Добившись непривычного для нее душевного спокойствия, она так дорожила им, что цеплялась за любую, пускай и надуманную, стабильность. Просто сейчас она не хотела, а может, и не могла жить по-другому. Не выдержала бы постоянно настороженного восприятия жизни, испытывающей ее на прочность с первого дня рождения.

— Не сомневайся насчет меня, Энн! — усмехнулся Луиджи и закрыл дверь.

Молли стояла под струей прохладного душа. Для девушки, которая любила поспать подольше, и у которой выдалось несколько свободных дней, она поднялась чересчур рано. А причиной была бессонница.

— Ну почему я снова позволила ему поцеловать себя? — бормотала Молли, подставляя голову под струи воды.

Она спозаранку поработала в саду, распарилась и вспотела, а на часах было всего лишь девять утра. Еще раньше она успела просмотреть утренние газеты, которые принес почтальон, и полюбоваться последней фотографией с Луиджи, сделанной во время ремонтных работ в благотворительном центре. В любопытстве репортеров девушка не усматривала интереса лично к себе. Единственной причиной, по которой ею заинтересовались, была уверенность газетчиков в том, что ею увлекся Луиджи Бенелли.