Оригинальный перевод Ирины Колташевой, отсканированный с покетбука 1999 года издания Фантом-Пресс.
«Работать с Лесем в одной мастерской, сидеть за соседним столом и не написать о нем — было просто невозможно — вспоминает Иоанна Хмелевская о своей работе над романом „Лесь“. — В редкие минуты застоя я выпрашивала машинку у нашей секретарши и творила, а коллеги торчали у меня за спиной и умирали со смеху.»
Возможность от души посмеяться предоставляется и нам с вами, дорогой читатель, ибо за шесть лет работы над романом было создано одно из самых ярких и, пожалуй, самое ироничное произведение мастера.
Главный герой — Лесь — ничуть не уступает пани Иоанне в умении попадать в совершенно фантастические по своей нелепости ситуации, регулярно втягивает сослуживцев в необыкновенные приключения (порой криминальные), не позволяя коллективу архитектурной мастерской и на день скатиться в омут однообразных серых будней.
Самое же необычное — роман оказался пророческим: серьезно заниматься живописью Лесь начал после выхода в свет произведения Иоанны Хмелевской, которая первая разглядела в нем талант импрессиониста, и поведала об этом миру.
Поначалу называвший творение Иоанны пасквилем, ныне Лесь считает его своего рода талисманом, а суперобложка первого издания появляется на каждом вернисаже художника.
Copyright© Ioanna Chmielewska, «Lesio», 1973
У меня на стене висит большущая меланхолическая рожа, собственноручно нарисованная Лесем на большой древесноволокнистой плите. Некоторые считают её автопортретом, а сам Лесь то соглашается с таким мнением, то отвергает его.
Ибо Лесь существует. Явно, реально, энергично, а порой и шумно. Не так уж давно, оперившись и улучшив материальное положение, он приобрел механическое средство передвижения и разбил оным ограду на одной из главных улиц Вены, после чего финансировал (за свой счет, разумеется) новую.
Название улицы я не дам просто из милосердия. Лесь все еще в глубине души тихо надеется, что роман о нем никогда не появится, а если и появится, то его, Леся, никто не узнает. Лишь исключительный такт окружающих может подарить ему это заблуждение. Всякий, кто знаком с Лесем, без сомнения, будет твердо убежден, что это он.
Характер Леся весьма благороден, весьма сложен, весьма фантастичен, а биография изобилует событиями. Может быть, он совершил и не все из описанного здесь. Но с уверенностью можно сказать: он на все способен…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ОТНЮДЬ НЕ ИДЕАЛЬНОЕ
Лесь Кубарек решил убить кадровичку.
Эту гибельную и ужасную идею продиктовало отчаяние. Кадровичка была врагом номер один и основным препятствием на пути к блистательной карьере. Изо дня в день она отравляла жизнь, изо дня в день ястребиными когтями кромсала его здоровье и нервы, ежеутренне оборачиваясь символом его поражения. Безжалостно, полностью пренебрегая его художественно-раскидчивой натурой, она вылавливала все опоздания и непреклонно вынуждала детально живописать их в специально на сей случай заведенной тетради большого формата, называемой книгой опозданий.
Фамилия Леся повторялась в ней с поразительной регулярностью. Начальство с давних пор относилось к нему недоброжелательно и подозрительно, все более явно давая понять, что не очень-то ценит его трудовые качества, считает человеком невеликих достоинств и вообще сомневается в его профессиональной пригодности.
Ежедневно с нервным колотьем Лесь переступал служебные пороги и тотчас же натыкался на кадровичку, неумолимо предлагавшую ему роковую книгу опозданий. Ничего не поделаешь, приходилось что-нибудь да черкать! Его творческое воображение давно уже спасовало, и в рубрике «Причина опоздания» красовались объяснения, равно скверным образом свидетельствующие как о его умственном уровне, так и о характере, не говоря уж о времяпрепровождении, вызывающем омерзение у людей порядочных. Объяснения и у самого Леся вызывали унылое отвращение! А кадровичка, эта Немезида, фатум, гранит, не поддавалась на обольщения и подкупы, от нее невозможно было улизнуть — обмануть и ничего не писать в паршивой книге.
У других кадровиков случались служебные промахи. Иной раз они снисходили к нарушителям дисциплины, заслушавшись поразительными их приключениями, забывали о служебном долге, бывало, смягчались и смотрели сквозь пальцы, а то даже и болели, не приходили на работу. Кадровичка пани Матильда — никогда! Обладала твердой душой, железным здоровьем и каменным сердцем.
