Имя Виктории Хольт стало популярным буквально в считанные дни, когда одна за другой появились книги этой известной во многих странах английской писательницы, издававшей также романы под псевдонимами Филиппа Карр, Джейн Плейди. «Мадам Змея». «Отравительница» и «Королева-распутница» (трилогия) — романы не столько исторические, сколько любовные. Хотя запоминаются точностью деталей, характеров, описанием быта и семейных отношений. И, конечно, образом главной героини Катрин, Екатерины Медичи, итальянки, ставшей французской королевой, страстно жаждущей любви короля Генриха, власти и… смерти соперницы Дианы де Пуатье. Исторический роман-трилогия («Мадам Змея», «Отравительница», «Королева-распутница») — один из самих интересных среди принадлежащих перу замечательной английской писательницы Викторин Хольт, и его жанр можно определить как любовно-приключенческий. Неуемная жажда власти, стремление править страной, руководя действиями своих детей, коварство королевы-матери, Екатерины Медичи, стали причиной многих загадочных и страшных преступлений во Франции во второй половине XVI века.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Обнесенный толстой каменной стеной Париж изнемогал от летнего зноя. Но уже несколько недель путники, прибывавшие из дальних уголков страны, входили в столицу через городские ворота. Знать шла в сопровождении свиты, к которой в пути пристраивались нищие, разбойники и бродяги. Казалось, будто вся Франция желает увидеть бракосочетание принцессы-католички с наваррским королем-гугенотом.
То и дело к воротам под пение труб подъезжал очередной дворянин со своим эскортом. Он двигался к Лувру по улицам, застроенным высокими красивыми зданиями с островерхими серыми крышами. Если это был католик, то звучали приветственные крики католиков. Если появлялся гугенот, то его радостно встречали единоверцы.
В узких грязных переулках с множеством мух ощущалось напряжение; оно висело над улицами и площадями, лежавшими под сенью готических башен Сент-Шанель и Нотр-Дам, мрачных тюрем Бастилии и Консьержери. Нищие вдыхали запахи стряпни — это был город ресторанов, где процветали кулинары и кондитеры, пользовавшиеся покровительством знати и самого короля. Голод не мешал нищим сохранять бдительность.
Временами в тавернах вспыхивали драки. Говорили, что в «Ананасе» убили человека и без лишнего шума выбросили его тело в Сену. Это был гугенот, и не следовало удивляться, что с ним произошло несчастье в католическом Париже. Появление одинокого гугенота среди католиков было опасным вызовом. Но этим летом в Париже находились тысячи гугенотов. Их видели на улицах, возле собора Сент-Жермен-Л'Оксеруа, они прогуливались среди толпы мимо статуи и особняков; многие из них поселились во дворце Бурбонов, другие нашли пристанище в доме на углу улицы Сухого Древа и Рю Бетизи, где находилась штаб-квартира главного протестантского лидера адмирала Гаспара де Колиньи.
В восточной части улицы Сент-Антуан стоял один из самых больших домов Парижа — особняк де Гизов. Знойным летним днем в город въехал человек, появление которого вызвало ликование парижан; он был их героем, их кумиром, красавцем, рядом с которым любой король или принц казался простолюдином. Это был золотовласый, русобородый двадцатидвухлетний герцог Генрих де Гиз.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В Лувре продолжались балы и маскарады. За его стенами простые люди собирались в группы. Они смотрели на освещенные окна и говорили: «Что это значит? Гугеноты и католики танцуют вместе; они поют; смотрят одни и те же турниры. Они празднуют вместе… Что это значит?»
Стояли жаркие дни; ветер стих. С наступлением темноты на небе появлялись яркие звезды; всю ночь над городом разносились звуки празднества. Люди танцевали на улицах; устав, они ложились на мостовую, поскольку Париж не располагал кровом для всех гостей. Несмотря на всеобщее веселье, каждый человек ощущал фальшь и некоторую нереальность происходящего.
Меньше всех беспокоилась молодая жена. Она танцевала неистово, казалась более очаровательной и соблазнительной, чем обычно; Марго наслаждалась своей ролью, она была слишком поглощена личными делами, чтобы замечать что-либо вокруг себя.
Она была самой очаровательной танцовщицей в балете, придуманном Генрихом де Гизом и его двумя братьями и сестрой для развлечения двора. Они назвали его «Тайной трех Миров»; это была блестящая аллегория, полная иронии и вызова их врагам Генрих Наваррский и другой Генрих, принц Конде, одетые в рыцарские доспехи, входили в рай и обнаруживали там прекрасных нимф — молодую жену Маргариту и Шалотту де Сов. Они танцевали под аплодисменты зрителей; балет этим не закончился — совершенно неожиданно появились король и его брат, герцог Анжуйский, одетые еще роскошнее, чем Наваррец и Конде. Между четырьмя рыцарями завязалась потешная битва Наваррец и Конде поняли, что должны проиграть ее, поскольку никто — даже в спектакле — не может одержать верх над королем Франции. Наваррец и Конде потеряли женщин; придворные в костюмах чертей принялись насмехаться над Генрихом Наваррским и Конде; занавес разошелся, за ним колыхал большой костер. Все поняли, что лидеры гугенотов изгнаны в ад.
Католики хлопали неистово; король и герцог Анжуйский танцевали с дамами, в то время как «черти» неистово плясали вокруг растерянных Генриха Наваррского и Конде, подталкивая их к пламени.
