Бисер холодных звёзд рассыпался по бархатной черноте космоса, чередуясь цветными кляксами туманностей. Изредка по этой части вселенной проносились вечные странницы — кометы, иногда заглядывали заблудшие астероиды. На краткий миг вносили оживление отголоски далёких катастроф, сотрясая пространство взрывом сверхновой или масштабным столкновением галактик.

Неожиданно идиллическая картинка задрожала, белые точки звёзд удлинились, пятна туманностей расплылись, словно размытая водой акварель. Звёздные нити стали закручиваться в спираль. Сначала медленно, они закручивались всё быстрее и быстрее, пока не превратились в комок. Сильная пульсация сменилась вспышкой яркого света. Расходящаяся кругом волна побежала прочь от места, где ещё недавно находилась плотно сжатая пружина из звёзд.

Потревоженное пространство вытолкнуло из себя искажённый силуэт корабля. Он колебался как флаг на сильном ветру, но вскоре успокоился и принял чёткие очертания. Огромный контейнеровоз ещё с минуту переливался всеми цветами радуги, пока не начал материализоваться. Сначала нос, затем центральная часть корпуса, потом корма уплотнились. Звёзды больше не проглядывали сквозь корабль, а смотрелись в своё отражение на блестящих боках.

На мостике коротко взвыла сирена, затемнённые ранее обзорные экраны заработали в прежнем режиме. Снова закипела бурная деятельность. Капитан принял из рук штурмана лист с координатами, сверил данные с показаниями приборов. Судно вышло в заданной точке — переход состоялся.

Удалившись на значительное расстояние от «кротовой норы» капитан связался по рации с рубкой «Аделии»:

Ветер лениво гонял обрывки бумаг по Йоркширскому тупику. С момента эвакуации разграбленного почтового фургона ни одна живая душа не заглянула в эту дыру, если не считать пары бродячих котов, выяснявших отношения. Дикие вопли метались от стены к стене, пока коты, круто выгибая спины, орали друг на друга. Вполне возможно дело кончилось бы дракой, но тут на въезде в тупик появился рычащий и плюющийся чёрным дымом мусоровоз.

При взгляде на это чудо техники нельзя было даже с приблизительной точностью определить не только год выпуска хотя бы в пределах десятилетий, но и узнать марку автомобиля. Казалось, машину собирали на свалке. Усеянный разноцветными заплатами кузов напоминал ярмарочный балаган, гидравлическая лапа кособоко торчала из транспортировочной ниши, кабина сплошь покрыта глубокими вмятинами да ржавыми шрамами царапин.

Мусоровоз дотарахтел до баков, пшикнул сжатым воздухом. Коты перестали мурявкать, ещё круче выгнули спины, зашипели, топорща усы, и попятились от смердящего чудовища.

Из кабины выпрыгнул парень в спецовке, огромных, явно не по размеру сапогах и захватанной бейсболке поверх светлых волос. Глянул серыми глазами на мусор возле опрокинутого контейнера, изогнул чуть полные губы, втянул прямым носом воздух. На худом лице появилась лёгкая гримаса, от мусорных баков несло густым смрадом.

Дома Тима ожидал сюрприз. Ещё за дверью он почувствовал умопомрачительный запах куриного супа. Обычно это блюдо подавалось по особым случаям, но сегодня праздника не было.

После несчастного случая на заводе, Тим остался вдвоём с матерью. Приходилось на всём экономить, денег катастрофически не хватало. Не так давно они переехали в бедняцкий квартал: содержать прежнее жильё стало слишком дорого. Произошло нечто неординарное, раз мама разорилась на курицу.

Ещё на пороге Тим заметил в углу высокие армейские ботинки. Он с раннего детства мечтал служить в армии, но мама категорически была против. На каждую попытку завести разговор о службе Тим слышал одно и то же: «Никакой армии. Тебя сразу сунут в самое пекло. Сгинешь на какой-нибудь глупой войне, а мне что делать? Ты об этом подумал?»

В последнее время по домам часто ходили офицеры, агитируя молодёжь вступать в ряды вооружённых сил. Война с Аркаимским союзом набирала обороты, и армия остро нуждалась в новобранцах. Возможно, к ним заглянул рекрутёр и каким-то чудом уговорил маму. Другого объяснения куриному супу и армейским ботинкам Тим не нашёл.

Он только-только снял обувь, как из кухни выплыла стройная сорокалетняя женщина с красивым лицом со следами недавно пережитого горя, в домашнем платье, белом в коричневую клетку фартуке и с полотенцем через плечо.

Пока сержант Уилкис обживался на новом месте, рядовые спецназа АГБ Герхард Миллер и Стивен Джонсон настойчиво пробирались через джунгли. Навигаторы на запястьях показывали направление движения, обмениваясь сигналами со спутниками на орбите Низебула и корректируя показания.

Карты у бойцов не было, она осталась у сержанта. Незадолго до экстренной эвакуации с корабля Паркера, спецназовцы запомнили точные координаты города и теперь шли, ориентируясь по приборам.

Влажная жара окружала со всех сторон. Одежда под бронежилетами промокла от пота и неприятно липла к телу, волосы слиплись под тесными скорлупами шлемов, автоматы цеплялись за каждую ветку, а объёмные сумки с боеприпасами затрудняли передвижение.

Под ногами сочно хрустела трава, в её зарослях копошились мелкие животные. Всюду царила сладко пахнущая цветами полутень, наполненная гудением и жужжанием. Различные насекомые часто садились на головы и плечи солдат, считая их неплохим местом для отдыха.

Изредка яркие столбы света прорывались сквозь густые кроны лесных великанов. В таких местах количество жужжащих тварей многократно возрастало. Генрих и Стивен плохо знали местную фауну. Вполне возможно среди насекомых встречались ядовитые, поэтому спецназовцы обходили стороной «курорты» членистоногих.

Бедный крестьянин Чан Кай-Ши в коротких по щиколотку штанах, белой просторной рубахе и пальмовой конической шляпе бродил по лесу. Ночь застала его в поисках сбежавшей коровы деревенского старосты.

Сяо Лян отличался чрезвычайной жестокостью и ни один селянин не желал встать у него на пути. Если по вине крестьян с имуществом старосты что-то происходило — виновного ждало жестокое наказание.

Почти все жители деревни пострадали от рук злобного Сяо, только счастливчик Чан Кай-Ши ни разу не отведал тяжёлого батога. И вот случилось же такое: как раз в день его дежурства своенравная корова Шиан-Чий сбежала из стада.

— Да чтоб ты сломала ногу и сдохла где-нибудь под кустом! — в сердцах выругался Чан, запнувшись о торчавший из земли корень.

Эту часть джунглей он хорошо изучил ещё в детстве, но ощущение страха не оставляло его. Суеверный крестьянин пугался каждого резкого звука или неожиданно раздавшегося шороха. В деревне ходили слухи о страшных демонах выползающих ночью из-под земли и бродящих по джунглям в поисках пищи. Старики говорили: подземные создания не прочь полакомиться человечиной, поэтому в селении существовало строгое табу на посещение ночного леса.

Солдаты торопились уйти от места недавней стоянки. Преследователи сидели у них на хвосте, на это указывал шум вертолётных винтов, отдалённый грохот взрывов и драконий рык автоматических пушек. Видимо пытаясь облегчить работу наземной команде, пилот выкашивал в джунглях широкие просеки. Другого объяснения стрельбе и взрывам у спецназовцев не нашлось.

Уводя «звёздных людей» вглубь леса, Чан старался выбирать такие места, где сквозь раскинувшиеся над головой ветви проглядывали голубые заплатки неба. Так он пытался придерживаться верного курса, хотя куда им идти он точно не знал. Так, на глазок определил направление и примерно выдерживал его, надеясь на удачу и помощь лесных духов.

Хорошо зная природу джунглей, крестьянин заранее уводил солдат от гнездовий кабато — живой сигнализации тропиков. Эти птицы всегда селились рядом с определённым видом кустов. Мать кормила вылупившихся птенцов похожими на лодочки листьями этого растения, чтобы те смогли выработать иммунитет к яду краснозобых лягушек — основному блюду взрослых птиц.

Спецназовцы послушно шли за ним, в точности копируя движения. За время совместного путешествия они убедились на собственном примере: без его полезных советов и практической помощи им вряд ли бы удалось здесь долго прожить. Наскоро почерпнутых во время перелёта сведений хватило бы до первого знакомства с представителями местной флоры и фауны, ведь солдаты не имели с собой никакого противоядия. Удивительно как они вообще остались в живых до встречи с проводником.

По-прежнему удаляясь в джунгли, Чан всё время молил духов послать ему и его спутникам лёгкой дороги. Сегодня духи оказались благосклонны, возможно, напились жертвенной крови или решили проявить участие; главное, на пути у беглецов не попалось крупных завалов и непроходимых зарослей. А то в джунглях как бывает: идёшь себе, идёшь, прорубаешь тропинку и на тебе — глухая стена. И хотел бы пройти, а не пробиться, так густо заросло всё лианами. Обогнуть тоже проблема: такие заторы обычно тянулись на сотни метров вширь и в глубину.

Отряд отправился вглубь земель таинственного племени. На враждебной территории Чан вёл себя намного осмотрительнее. Он и раньше ходил почти без шума, а теперь и вовсе плыл над землёй как привидение.

Спецназовцы не уступали крестьянину в мастерстве скрытного передвижения. Ни одна ветка не шелохнулась, не хрустнул ни один сучок. Птицы не прекращали петь, а ведь им достаточно малейшего повода, чтобы испуганно замолкнуть или, напротив, поднять невообразимый гвалт, предупреждая всех об опасности.

Неожиданно у Миллера скрутило живот, он схватился за него руками, суетливо забегал глазами по сторонам.

— Ты чего? — заметил Стивен странное поведение напарника.

— Да, понимаешь, надо бы товарный состав отправить, — сморщился Герхард, переживая очередной спазм.

Стивен и Чан Кай-Ши шли не торопясь. По всем правилам требовалось дождаться Герхарда, в джунглях легко затеряться в одиночку, но кому охота присутствовать при малоприятном процессе? С лихвой хватало постоянной радиосвязи: кряхтение, стоны, вздохи, другие сопутствующие звуки давали полное представление о происходящем.

Вынужденный слушать этот «радиоспектакль» Стивен завидовал Чану: тот спокойно передвигался по джунглям, наслаждаясь природой.

Пять минут спустя Джонсон услышал в шлеме облегчённый вздох и голос Миллера:

— Ну, кажется всё, вроде как отпустило.

— Воды хлебнуть не забудь, глотка два не больше, — напомнил Стивен и, сморщившись от неприятного запаха, перешагнул через торчавший из-под куста труп обезьяны. Полуразложившаяся плоть буквально шевелилась от обилия на ней чёрных слизней, насекомых и сухопутных крабов. Почти сразу в наушниках раздался звук скручиваемой крышки, послышалось приглушённое бульканье, чуть позже снова зашоркало.

Герхард бросился вдогонку за товарищами, но не успел выйти в зону прямой видимости, как в наушниках шлема раздались дикие вопли. Он тенью преодолел последние метры и резко присел, чуть не наткнувшись на одного из дикарей. По счастью тот смотрел в другую сторону и не заметил спецназовца.

Сдвинув один из овальных листьев в сторону, Герхард в образовавшемся окне увидел, как туземцы вытащили Чана из кустов и вместе со Стивеном куда-то повели.

«Потащили в деревню», — догадался он, следуя за возбуждённо гомонившими аборигенами.

Миллер осторожно крался за тапианами, стараясь не выпускать их из виду. Это оказалось трудной задачей. Дикари ловко передвигались по джунглям, то и дело скрываясь за кустами и раскидистыми деревьями. Он прилагал недюжинные усилия, чтобы не отстать от первобытных воинов и не потерять их след.

Иногда Герхард надолго замирал в самых неудобных позах, стараясь не дышать и не двигаться. Один из диких охотников всё время оборачивался и всматривался в пейзаж, пытаясь что-нибудь разглядеть среди буйной зелени.

Прячась за ширмой из листьев, Миллер видел происходящее в деревне как на ладони. Прошло несколько минут, прежде чем тапианы оправились от случайного выстрела. Осмелев, они вытолкали из тесной кучки побитого дикаря, бросили в спину верёвку. Воин поднял моток с земли, осторожно обошёл Стивена и быстро привязал крестьянина к столбу.

С наблюдательного пункта Герхарду хорошо было видно, как изменилось лицо тапианина, когда тот приблизился к Стиву. Дикарь отступил на шаг, обернулся к столпившимся сзади охотникам. Те поддержали его громкими криками, послали на помощь ещё двоих. Ободрённый туземец залопотал, показывая на столб между пилотом и крестьянином.

Стивен молча отступил, вытянул назад руки. Дикарь юркнул за столбы. На время Герхард потерял его из виду, но вот абориген выскочил перед пленниками и что-то закричал, показывая на глаз.

— Сможешь перевести, — услышал в наушниках Герхард, наблюдая за попытками товарища увидеть проводника. Столбы стояли неровной линией, и Джонсон сильно выворачивал шею, чтобы краем глаза зацепить Чана.

Сидя в засаде, Миллер не мог слышать крестьянина, но тот наверняка перевёл, потому что в шлемофоне раздался голос напарника: