Воскресенье

Данте Рейнтри стоял со скрещенными на груди руками, наблюдая за женщиной на мониторе. Изображение на экране было черно-белым, чтобы различные цветные детали не отвлекали внимание. Он сосредоточился на ее руках, следя за каждым движением, однако больше всего его поражало ее удивительное спокойствие. Она не суетилась, не вертела фишки в руках, не поглядывала на других игроков. Лишь один раз бросила быстрый взгляд на свои карты, после чего больше не трогала их, сигнализируя об очередном попадании в цель лишь постукиванием острого ногтя по столу. Тот факт, что она, казалось, не обращала внимания на других игроков, вовсе не означал, что она была не в курсе происходящего.

— Как ее зовут? — спросил он.

Несколько вещей произошли в течение такого короткого промежутка времени, что их можно было назвать одновременными. Его чувства, уже обостренные острой вспышкой желания, сплелись с интуитивной реакцией воспламенять, что привело к каскаду ошеломляющих эмоций, пронесшихся по всем нервным окончаниям — слишком быстро, чтобы он успел с ними справиться. Он увидел, как во всей комнате вспыхнули свечи; фитили загорелись слишком сильно и яростно, многочисленные маленькие язычки пламени пылали ярче и неистовей, чем им следовало. А на столе начал жужжать проклятый маленький амулет Гидеона, как будто имел выключатель, который внезапно нажали.

Какого черта...?

У него не было времени на обдумывание и взвешивание происходящего; он должен взять себя в руки, причем немедленно, иначе загорится вся комната. Он не испытывал подобной унизительной потери контроля с тех самых пор, когда только-только достиг возраста половой зрелости, и его бушующие гормоны спалили все вокруг.

Он начал безжалостно воздействовать на эту зашкаливающую энергию, подчиняя ее своей воле. Это было нелегко, и хотя внешне Данте держался совершенно невозмутимо, внутренне ощущал себя так, будто скакал на большом, сноровистом буйволе. Энергия жаждала освобождения и сопротивлялась любой попытке укротить ее и загнать обратно в ментальные рамки. Обычно его контроль над энергией был феноменален. В конце концов, дрэнир не просто обладал силой; он обладал и управлял ею. Нехватка контроля вела к опустошению и, в конечном счете, к краху. Рейнтри сумели выжить в значительной степени благодаря своей способности не выделяться среди обычных людей, поэтому к таким вещам нельзя было относиться легкомысленно.

Возможно, он не знал.

Его прямолинейность, на самом деле, помогла ей. Лорна глубоко вздохнула. По крайней мере, теперь она имела дело с тем, что понимала. Игнорируя странные, витающие по комнате потоки и почти физически ощущая, что она окружена... чем-то... Лорна вздернула подбородок, прищурилась и ответила, глядя ему в лицо:

— Я не мошенничаю!

Это была правда, насколько возможно в обычном понимании этого слова.

Лорна споткнулась и едва не упала на колени, когда он тащил ее через дверной проем. Восстанавливая равновесие, она покачнулась и врезалась в стену с другой стороны, больно ударившись бедром о дверной косяк. Ее рука, стиснутая его стальным захватом, вывернулась из-за того, что он безжалостно тянул ее вперед. Она не произнесла ни слова, не закричала, даже почти не заметила боли, потому что оживший кошмар, в котором она очутилась, полностью вытеснил все остальное.

Пожар!

Данте пронзил ее понимающим взглядом; выпустил руку и обхватил за талию, прижимая к себе и поддерживая, пока спешил по направлению к лестнице. В холле они были одни, но как только он открыл дверь с надписью «Выход», она услышала громкий топот в панике спасающихся бегством людей.

Воздух в холле был чистым, но стоило двери позади них захлопнуться, как она почувствовала его: удушливый, зловонный дым. Сердце сбилось с ритма. Она боялась огня, всегда боялась, и это было не просто опасением здравомыслящего человека. Если бы ей потребовалось выбрать самый страшный способ умереть, это был бы огонь. У нее бывали ночные кошмары, будто она попадает в ловушку, отрезанная стеной пламени, неспособная дотянуться до кого-то — может быть, до ребенка? — до кого-то, кто для нее дороже собственной жизни, и собственного спасения. А когда огонь настигал ее и она чувствовала, как начинает гореть собственная плоть, то просыпалась вся в слезах и дрожа от ужаса.

Лорна сидела на бампере грузовика пожарного медика и куталась в грубое шерстяное одеяло. Ночь была теплой, но она насквозь промокла и, казалось, не могла перестать дрожать. Она слышала, как пожарный медик сказал, что шока у нее нет; хотя кровяное давление по понятным причинам немного повышено, но пульс оставался практически в норме. Ей было всего лишь прохладно оттого, что она промокла.

И все же, все вокруг казалось... приглушенным, как если бы между ней и остальной частью мира находилась стеклянная стена. Ее разум оцепенел, едва способный функционировать. Когда врач спросил ее имя, она, хоть убей, была не в состоянии его вспомнить, а уж тем более, членораздельно произнести. Но Лорна

вспомнила

, что опасаясь воров, никогда не брала с собой в казино кошелек и держала деньги и водительские права в разных карманах, после чего вытащила права и показала их. Это были права, выданные в Миссури, потому что она так и не получила здешних. Чтобы приобрести невадские права, необходимо было иметь местную прописку и стабильный заработок. Этот «стабильный заработок» сбивал ее с толку.

— Вы Лорна Клэй? — спросил врач, и она кивнула.

— Ваше горло повреждено? — задал он следующий вопрос, и это показалось ей вполне подходящим, разумным объяснением ее затянувшегося молчания, поэтому она снова кивнула. Он осмотрел ее горло и, кажется, остался слегка озадаченным, затем подал кислородную подушку и добавил, что в больницу ей ехать не нужно.