Всё утро светило солнце, а тут вдруг пошёл дождь. Самый настоящий весенний дождь, первый в этом году. Повсюду забулькало, зажурчало, у стены под водосточной трубой закипела белая пена, и через весь двор побежал ручей, такой быстрый и широкий — не перепрыгнешь.

Никита сделал из щепки кораблик. Судёнышко вместе с ручьём проскользнуло под забором, косо промчалось поперёк тротуара и нырнуло в глубокую сточную яму. Жалко!

Но разговор не о том. Всё это приключилось давно, ещё до обеда. И после того дождя сегодня было ещё пять дождей, и уже пять раз выглядывало солнышко, и почти совсем просыхали тротуары.

А сейчас опять улица за окном поскучнела, и окна в детском саду стали рябыми от капель.

Занятия кончились. В раздевалке шум. Там родители застёгивают пальто и курточки своим детям. Там руководительница Ираида Васильевна говорит всем: «До свидания, до свидания».

— Мама, он не пришёл! Я бегала в детский сад, но там только сторожиха. Она сказала: «Его и след простыл!»

— Что же делать? — ответила мама, и Марина услыхала, как голос в телефонной трубке дрогнул. — Что же делать? Сбегай поскорей к Лопатиным — может быть, он зашёл к Серёже? И сейчас же, как узнаешь, позвони мне, сейчас же, Марина…

— Хорошо, мамочка, я схожу. Но уж если он там, я надеру ему уши!

— Не говори глупостей! — оборвала мама. — Я волнуюсь, а она…

Уж если мама говорит «она» вместо «ты», значит, сердится. Поэтому Марина понимает, что уши и на этот раз драть не придётся. Она давно собиралась это сделать при подходящем случае. Подходящих случаев было много, но мама мешает. Мама, конечно, слишком мягко воспитывает Никиту.

Уж и выдался денёк — то солнце, то дождик! Следующий дождь был такой сильный, что загнал Никиту в подъезд. Никита не отступил бы перед дождём, но в подъезде стоял генерал. Если боевому генералу можно спасаться от дождя, то не стыдно и Никите. Кроме того, может быть, удастся разглядеть, какие на генерале ордена. Вдруг, например, ему понадобится носовой платок, и он на минуту распахнёт шинель!

Но шинель генерал не распахнул, орденов Никита не увидел; и вообще, как только Никита вошёл в подъезд, генералу подали длинную лакированную машину, и он уехал. В подъезде остались ещё двое людей — немолодая женщина в косынке и худой мужчина в очках, в брезентовом, как у пожарника, костюме.

Женщина сказала:

— Боюсь, у меня дома чайник весь выкипит.

Никита стал в дверях. Он не слушал разговора взрослых. Он смотрел на улицу. По тротуару прыгали дождевые пузыри, из рваного жёлоба над дверью нависала живым серебряным крылом вода и, на лету свёртываясь в струю, шумно падала на асфальт. Вдруг он услышал, как мужчина сказал:

Легко поворачивать направо и ещё раз направо, когда знаешь, где твоя правая рука. Но ведь Никита слизнул отметину. Значит, дорогу надо спросить у прохожих. Прохожие идут быстро. Только один старый человек с длинными седыми усами никуда не торопится. Но он стоит высоко на приставной лестнице, там, где начинаются окошки второго этажа, и стучит молотком.

Никита останавливается и глядит. Человек отрывает от стены старую стеклянную дощечку и примеряет новую, с золотыми буквами. Никита знает: на таких дощечках написаны названия улиц и площадей.

Но под той, которую старик оторвал, Никита видит выцветшую железку с буквами. Старик пытается отковырнуть и её, но железка не поддаётся. Старик хлопает себя по карманам, потом глядит вниз, на Никиту.

— Внучек, — говорит он, — подай-ка стамеску, вон она, у стены.

Никита находит стамеску, лезет по лестнице вверх на три ступеньки.

Старый мастер проводил Никиту до самой станции метро. Он застегнул Никите пуговицу на курточке, поудобнее пристроил за спиной мешок, где теперь вместо калош лежали ушанка и разные трофеи.

Никита остался один между высокими колоннами. Мимо шли люди. Одни подходили к кассам, покупали билеты, по лестнице-чудеснице, которая по-настоящему называется эскалатором, уезжали вниз, к поездам. Другие входили в телефонные будки, крутили там белые диски и что-то неслышно кричали в чёрные трубки.

Обогнав Никиту, в телефонную будку вошла девочка с папкой для нот. Встала на цыпочки, опустила монету.

Дверь в будку была приоткрыта.

— Мама, — услышал Никита, — это я. Не волнуйся, меня задержали на уроке музыки, я сейчас приеду.