Высадившиеся в Англии войска Вильгельма Завоевателя огнем и мечом прокладывают путь к покорению гордых англосаксов. Для красавицы Эйлит, лишившейся мужа и сына, жизнь теряет всякий смысл. Но встреча с благородным нормандским рыцарем решительно изменяет судьбу молодой женщины и дарит ей надежду на счастье.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лондон, декабрь 1065 г.
Эйлит, жена Голдвина-Оружейника, с удовольствием вдохнула насыщенный лесным ароматом воздух, придирчивым взглядом обвела длинный зал и осталась им довольна. С перекладин потолка и вдоль стен гирляндами свисали пушистые сочно-зеленые ветки, пучки священной белой омелы и остролиста с кроваво-красными ягодами. На почетном месте над камином красовалась величественная пара оленьих рогов. Весело потрескивающий в камине огонь отбрасывал на их гладкую поверхность багряный отблеск.
Завтра вечером братья Альфред и Лильф, служившие в личной охране великого Гарольда Годвинсона, графа Уэссекского, обещали привезти Эйлит и ее мужу традиционное рождественское полено и остаться на праздничный ужин. Эйлит с нетерпением ждала этого момента: ее единственные родственники, Альфред и Лильф, навещали сестру нечасто.
По внезапной суматохе снаружи Эйлит догадалась, что посланные на городской рынок служанки вернулись домой. Молоденькая Сигрид ввела во двор навьюченного корзинами с провизией ослика, оглашавшего окрестности возмущенным криком. На пороге зала появилась Ульфхильда с двумя заполненными доверху плетеными корзинами.
ГЛАВА ВТОРАЯ
С аппетитом расправляясь с поджаристой куриной ножкой, Альфред выразительным жестом поблагодарил сестру за превосходно приготовленное мясо.
— При дворе мы ничего подобного не пробовали, верно, Лильф?
Второй брат, помоложе первого и поуже в плечах, застыл с набитым мясом и хлебом ртом. Быстро смахнув крошки с роскошной рыжей бороды, он важно кивнул головой в знак согласия.
Польщенная похвалой и безмерным аппетитом гостей, Эйлит от души рассмеялась. Пожалуй, ради того чтобы полюбоваться на разодетых в пух и прах братцев за праздничным столом, стоило пойти на жертвы и убить трех несчастных куриц. Крепкие и высокие, Альфред и Лильф, казалось, заполнили собой весь дом. Ярко-красную шерстяную рубаху старшего брата подпоясывал шелковый шнурок, на шее Лильфа висели массивный серебряный крест и нить, унизанная янтарными и гранатовыми бусинками. На мускулистых, привыкших к топору руках братьев не было колец (в решающий момент они могли помешать), но на запястьях сверкали украшенные золотом и серебром браслеты — подарок Гарольда Годвинсона.
— Интересно, чем же вас кормят при дворе? — спросил Голдвин, вытягивая ноги поближе к камину, в котором на двух металлических подпорках покоилось огромное рождественское полено. Донышко чаши с медом упиралось в позолоченную пряжку ремня, опоясывавшего любовно расшитую Эйлит праздничную рубаху.
