Линкольн, весна 1216 года

Стояло восхитительное майское утро. В природе царили покой, идиллия, гармония. А в доме Эдварда Уивера в Линкольне бушевал ураган.

– Не пойду! – кричала отчиму Мириэл. – Не пойду в монастырь. И ты меня не заставишь. Все равно сбегу. Клянусь!

Светлые глаза Найджела Фуллера налились кровью. Расставив широко ноги, он принял угрожающую позу.

– Теперь я – глава семьи и непослушания не потерплю. Слишком долго здесь потакали твоему бесстыдному своеволию!

Восточное побережье Англии, октябрь 1216 года

Из-за густого белого тумана уже в шаге от повозки ничего нельзя было разглядеть. Николас де Кан был уверен, что затеряется в обволакивающей пелене, как блоха в одеяле, если сумеет выпутаться из пеньковых веревок, стягивающих его запястья и лодыжки. Люди, к которым он попал в плен, не станут тратить драгоценное время на его поиски. Несмотря на все его связи, он для них – мелкая рыбешка, пойманная в сеть так, на всякий случай – вдруг пригодится.

Что ж, он их разочарует, ибо они уже забрали все ценности, что у него были: дряхлеющую лошадь, ржавую кольчугу и довольно приличный старый меч, доставшийся ему в наследство от отца. Без доспехов и коня он – обычный молодой человек двадцати трех лет от роду, не имеющий родственников, которые могли бы внести за него выкуп, да и вообще не имеющий ничего за душой, кроме ненависти к королю Иоанну,

[1]

разорившему и уничтожившему семью Канов.

Николас попробовал зубами развязать узлы, но веревка не поддалась: его поработители хорошо знали свое дело. Неудача его не расстроила, и, поскольку заняться все равно было нечем, он повторил попытку. Вокруг в клубах надвинувшегося с моря тумана вырисовывались неясные очертания других повозок и группы вьючных пони. В нос бил соленый запах илистых наносов, хотя ни воды, ни береговой полосы Николас не видел.

Ночь они провели на берегу реки Уэлстрим у селения Кросс-Киз, а поутру, пока не начался прилив, приготовились пересечь туманный залив Уош. Переправляться решили в самом узком месте.