Безжалостный

Чейз Джеймс Хэдли

Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих душ, эксперт самых хитроумных полицейских уловок и даже… тонкий ценитель экзотической кухни. Пожалуй, набора этих достоинств с лихвой хватило бы на добрыйдесяток авторов детективных историй. Но самое поразительное заключается в том, что все эти качества характеризуют одного замечательного писателя. Первые же страницы знаменитого романа «Безжалостный» послужат пропуском в мир, полный невероятных приключений и страшных тайн, – мир книг Джеймса Хедли Чейза, в котором никому еще не было скучно.

Глава 1

1

Я больше года не был в Париже и не стремился возвращаться в этот город, который изменил всю мою судьбу. С ним связаны самые счастливые и самые трагические события моей жизни. Сейчас, проходя по весенним улицам Парижа, я был вновь очарован им. Я вспоминал Линду, ее глаза, смех. Прошло уже много лет, но я и сейчас помню чувство счастья, охватившее меня, когда мы с ней стояли у окна нашего номера в маленькой гостинице на улице Лон Шан и смотрели на Эйфелеву башню. Это был наш медовый месяц в Париже.

Мы были счастливы и беспечны, как все влюбленные. Нам казалось, что ничего плохого не может случиться с нами. Вся дальнейшая совместная жизнь представлялась нам бесконечным праздником. Война, оккупация были чем-то далеким, не имеющим к нам никакого отношения. Когда немцы вошли в Париж, мы вдруг очнулись от счастливого сна, но все еще не понимали серьезности своего положения. Осознание опасности пришло лишь через несколько дней, и тогда мы попытались перебраться через границу, но нам это не удалось. Пятеро грязных и пьяных немецких солдат схватили нас почти у самой границы. Меня связали. А потом… До сих пор, когда я вспоминаю об этом, кровавая волна боли, ненависти, гнева и страшной жажды мщения захлестывает меня. Эти скоты впятером изнасиловали на моих глазах Линду и убили ее. Потом они решили поиздеваться и надо мной. Зачем-то по пьяной неосмотрительности развязали мне руки. Дальше все было делом техники. Я выхватил у одного из них пистолет из расстегнутой кобуры и перестрелял всех. Может быть, в другой ситуации я не смог бы этого сделать. Но отчаяние не оставило в моем сердце места для страха, а ненависть придала твердость руке.

К несчастью, звуки выстрелов привлекли внимание немецких солдат, находящихся поблизости. Меня схватили и повезли в Париж в гестапо. Очевидно, они приняли меня за английского шпиона. По дороге мне удалось убить конвоира и бежать. Три месяца я скрывался, время от времени делая вылазки: я убивал немцев, я мстил им. До войны я занимался стрельбой и даже завоевал первое место на соревнованиях в Чикаго. И мне это очень пригодилось. Однако фашисты тоже не бездействовали. За мою голову была назначена большая награда. Из-за меня они расстреляли полторы сотни заложников, но вскоре я сумел отомстить и за них. Я сколотил группу из девяти парней, таких же отчаянных, как и я. Позже к нам примкнула одна молодая француженка, Анна Даниэль, став десятой в нашей группе. Двое из наших были убиты. Я сам дважды побывал в гестапо, но каждый раз мне удавалось бежать. Мы не принадлежали ни к какой организации. Мы взрывали, убивали, пускали под откос поезда. Мы были просто убийцами и не скрывали этого, не прятались за красивые слова о ненависти к фашизму. На месте очередного убийства мы оставляли свой знак. Это была наша трудная работа: убивать немцев, мстить за убитых, ни в чем не повинных людей. Моя жажда мести была удовлетворена полностью и даже больше… Нельзя сказать, что мы осознанно воевали за победу Франции, но именно нам Франция обязана тем, что многие произведения искусства не были вывезены в Германию.

Анна Даниэль была стройной темноволосой девушкой с тонким лицом и мягким взглядом карих глаз. Увидев ее в те годы, никто не смог бы предположить, что она наравне с отчаянными парнями стреляла, убивала, взрывала поезда. Мы были с ней очень дружны. Я догадывался, что Анна влюблена в меня. Но я не мог тогда и думать о любви. Моя душа была черна от злобы и ненависти. Я не мог забыть ужасную смерть Линды, во мне все еще жила любовь к ней.

После войны я уехал в Штаты. Друзья писали мне, но чаще всех писала Анна. И вот несколько дней назад я получил от нее странное письмо: «Берт! Приезжай немедленно! Мне необходима твоя помощь. Анна. 07.05.1946 г.».

2

Вернувшись в гостиницу, я переоделся в куртку из черной блестящей кожи и такие же брюки. Это напомнило мне времена Сопротивления. В то время, когда Париж был оккупирован немцами, я одевался точно так же. Меня даже звали тогда «Черный смерч».

Кабачок «Марти» находился в конце улицы Вилье, на самом берегу Сены, недалеко от Лионского вокзала. С улицы он был незаметен, и народу там было мало. О существовании этого кабачка я узнал из писем Анны. Она писала, что все наши друзья обычно собираются в этом заведении.

Было уже шесть часов вечера, когда я разыскал его и по истертым ступеням спустился вниз. Заведение было почти пустым, и я, не увидев никого из знакомых, направился к стойке бара. Бармен, высокий плотный человек с тонкими усиками и блестящей лысиной, протирал стаканы: излюбленное занятие всех барменов.

– Привет, – поздоровался я.

Он угрюмо взглянул на меня.

3

Кто-то тронул меня за плечо. От неожиданности я вздрогнул. Минутное состояние романтической задумчивости рассеялось, и я снова ощутил реальность событий.

– Бармен сказал мне, что вы ищете Жака Дюкло?

Я повернул голову. Передо мной стоял невысокий блондин в потрепанном костюме. Он говорил с сильным немецким акцентом.

– Да, действительно, – ответил я.

В руках у него была бутылка бордо и стакан. Он сел за мой столик и наполнил стакан вином. Выпив его залпом, он посмотрел на меня. Ему можно было бы дать лет сорок—сорок пять, если бы не его удивительные глаза: весело смотрящие, молодые, светлые.

Глава 2

1

Клуб «Фламинго» находился на окраине Парижа. Мы подъехали туда на машине Карла. Это был «Бьюик» последней модели. За рулем сидел я. Вечер выдался необычайно душный. Пот катился по моему лицу. Я изнемогал от жары в своем взятом напрокат смокинге, который к тому же угрожающе трещал по швам при каждом движении. Карл, однако, выглядел так, будто родился в смокинге, и не испытывал к тому же ни малейшего неудобства от жары.

У высокой ограды клуба «Фламинго» стояло три автомобиля, ожидающих своей очереди, чтобы въехать в ворота. Анри Лесажа не было видно. Мы пристроились в хвосте автомобильной очереди, надеясь, что он подъедет к тому времени, когда подойдет наша очередь. Охранники были заняты проверкой посетителей. Наконец они добрались до нас. Детина с лицом, словно вырубленным топором, осветил фонариком салон нашей машины.

– Ваши входные билеты, – произнес он тоном, не терпящим возражений.

Я было открыл рот, чтобы ответить, как сзади подъехала машина, из которой вылез тучный человек лет пятидесяти. На лысом черепе блестели капельки пота. Охранник посмотрел на него, и его лицо расплылось в улыбке.

– Добрый вечер, месье Лесаж! Я вас сейчас же пропущу.

2

Проникнуть на верхний этаж было действительно не так просто. На лестнице стояли два охранника в ливреях, преграждая путь. Мы спустились вниз. В коридоре первого этажа мы увидели пять дверей. Нам повезло: открыв первую из них, мы обнаружили пустой кабинет и вошли в него, заперев дверь на ключ. Я открыл окно и выглянул наружу. Одно из окон третьего этажа находилось прямо надо мной. Стена была совершенно гладкой. Осмотрев комнату, я увидел шелковые шнуры, которыми задергивались портьеры. Я снял и свернул их: получилось что-то вроде лассо. Выглянув в окно, я размахнулся и попробовал накинуть петлю на крюк железной решетки. Только с третьей попытки мне это удалось. Я проверил шнур на прочность и взглянул на Карла. Тот с большим интересом наблюдал за моим действиями.

– Ты хочешь сказать, что я должен взбираться по этому шнурочку?

– Я взберусь по нему сам, а ты побудешь здесь.

– С превеликим удовольствием.

Я снял туфли, встал на подоконник, ухватился за шнур и полез наверх, упираясь ногами в стену. Это заняло секунд тридцать. Затем я повис на руках, уцепившись за решетку. До следующего окна, не защищенного решеткой, шел узкий карниз. Я ступил на него и сделал первый шаг. Внизу зияла пропасть. Я плотнее прижался спиной к стене. Еще два шага, и я у цели. Окно было закрыто изнутри на задвижку. Обернув руку носовым платком, я с силой ударил по стеклу. Окно разбилось, и я влез внутрь. Это была комната прислуги. В ней стояли письменный стол и кровать. Не здесь ли жила Анна? Я тронул дверь (она была открыта) и выглянул в полутемный коридор. Не заметив никого, я вышел. На двери значилось незнакомое имя, и я пошел дальше. Дверь с табличкой «Анна Даниэль» была справа.