Меня выпустили ранним июльским утром, когда на улице шел проливной дождь.

После долгих четырех лет, целиком вычеркнутых из жизни, я испытывал какое-то странное чувство настороженности, как будто бы вступал в неведомый мир. Я отошел на несколько шагов от железных ворот и в нерешительности остановился. Надо было заново привыкать к свободе.

За углом останавливался рейсовый автобус, который мог бы довезти меня до самого дома, но я не спешил ехать домой. Хотелось просто постоять на краю тротуара, подставить лицо под дождь и до конца осмыслить тот факт, что теперь я свободен, что в камере ночевал в последний раз и что мне не придется больше общаться с убийцами, ворами и насильниками, среди которых я жил все эти годы.

Дождь растекался лужами по дороге. Он падал тяжелыми каплями на шляпу и плащ, купленные мной еще до тюрьмы, — теплый дождь с разбухшего неба, такого же мрачного и безрадостного, как мое настроение.