Одним приятным солнечным утром в середине марта, около одиннадцати, я подъехал в поместье «Санта-Роза», где поджидал меня его владелец, Джей Франклин Серф.

Когда он позвонил, меня в конторе не было, но Паула Бенсингер, особа, которая ведет мои дела, а также присматривает за мной в особо рискованных случаях, заверила его, что я подъеду в течение часа. Он не дал ей никакой информации, сообщил только, что причина звонка срочная и конфиденциальная, но тот факт, что он владел поместьем «Санта-Роза», не оставлял сомнений, что дело действительно важное. Чтобы содержать в порядке территорию такого размера, нужны немалые деньги, а деньги всегда добавляли Пауле энтузиазма.

К тому времени, как я прибыл в контору, она уже откопала кое-какую информацию на Серфа, а пока я приводил себя в порядок, выудила некоторые факты из газетных вырезок, которые мы храним на всех знаменитостей в Орчид-Сити. Итак, Серф был главой компании «Ред стар навигейшн», осуществлявшей гигантские заготовки леса и морские перевозки по всему Тихоокеанскому побережью. Последние два года он был вдовцом — его жена погибла в дорожно-транспортном происшествии, — и до настоящего момента его жизнь была намного менее увлекательной, чем комната с мумией в музее Парк-Ливингстона. Недавно он женился на манекенщице, и именно это, считала Паула, было возможной причиной, по которой он хотел видеть меня. Она довольно цинично, хотя и справедливо, заметила, что, когда мужчина его возраста и благосостояния влюбляется в манекенщицу и к тому же оказывается таким простаком, что женится на ней, — это является зловещим предзнаменованием.

А если причиной его беспокойства была не его жена, продолжила Паула — она всегда любила иметь альтернативную версию, — тогда, возможно, это его дочь, Натали, запретный плод в возрасте двадцати лет, покалеченный в том же дорожно-транспортном происшествии, в котором погибла ее мать, умеющая наживать врагов так же легко, как ее отец умеет делать доллары.

— Человек набит деньгами, — сделала вывод моя помощница с тоскливым взглядом, который всегда наводит на мысль об огромном состоянии. — Не дай ему подумать, что мы какая-нибудь дешевая конторка, и будь там поскорее. Нам ведь не хочется, чтобы он передумал нанимать нас.

Джей Франклин Серф выглядел именно так, как должен был выглядеть настоящий глава компании «Навигейшн», стоивший шесть миллионов долларов. Вокруг него царила надменная и авторитетная атмосфера, не терпевшая никакого вздора. Было совершенно очевидно, что его дорого кормили с тех пор, как он преуспел и разбогател. Он был высок и массивен, кожу покрывал легкий загар, а глаза его были такими же голубыми, как и незабудки, и такими же безличными. Ему было предположительно далеко за пятьдесят, но он пребывал в здравом рассудке и вообще был в форме. От шапки его редеющих волос до ранта его сверкающих ботинок он был воплощением человека, творившего добро.

Бодро войдя в комнату, он закрыл дверь и оглядел меня так, как миллионеры рассматривают предложение, которое, возможно, будет стоить им денег.

— Вы Маллой? — рявкнул он, и я подумал о том, что при звуке его голоса наверняка многие из его служащих готовы упасть на колени.

Я подтвердил, что это именно я, и стал ждать. Я достаточно долго проработал с миллионерами, чтобы знать, что если есть вещь, которую они ненавидят больше, чем быть покусанным собакой, так это прислушиваться к чьему-либо голосу, кроме их собственного.

— Из «Юниверсал сервисез»? — продолжил он, желая удостовериться во всех фактах.

Служебные помещения «Юниверсал сервисез» занимают две комнаты на десятом этаже Орчид-Билдинг, наикрупнейшего из всех роскошных деловых построек в городе. Позади Орчид-Билдинг проходит узкая аллея, которая используется в основном как парковка для машин теми, кто в этом здании работает. А в дальнем конце аллеи находится бар Финнегана.

После того как я обсудил задание Серфа с Паулой, я пошел в этот самый бар, там, как я и ожидал, обнаружил Дану Льюис с Эдом Бенни и Джеком Керманом, собравшимися вокруг стола в одной из ниш.

Дана, Бенни, Керман и я работали как команда. Я вел административную часть, в то время как они выполняли техническую, если можно так выразиться, работу.

— Привет, Вик, — сказала Дана, хлопая по стулу рядом с собой. — Подойди и сядь. Где ты был все утро?

Она была прелестным ребенком, хорошо сложенным и смышленым.

Вечером второго дня после моей беседы с Джеем Франклином Серфом я сидел на веранде моей четырехкомнатной хижины на пляже в обществе стакана виски с содовой и со льдом, перечитывая отчет Даны, который я захватил по пути домой.

Это была небольшая письменная работа, содержащая в себе несколько интересных пунктов. Пока, докладывала Дана, Анита Серф не проявляла наклонностей клептоманки. Утром она прошлась по магазинам, и в ее поведении не было ничего подозрительного. Все свои покупки она либо оплатила наличными, либо они были записаны на счет. Но это ничего не означало, так как зачастую клептоманы некоторое время шифруются, и, возможно, мы не сразу сможем схватить ее за руку.

По-настоящему интересно было то, что Анита скрытно встречалась с неким парнем по имени Джордж Барклей и была замечена Даной с ним дважды за два дня. Похоже, они были очень близкими друзьями и оба принимали меры, чтобы не бросаться в глаза вместе на улицах.

Они встречались в баре, где подавали омаров, в паре километров за чертой города и снова на следующий день в греческом ресторане подальше от фешенебельного района, где на них могли наткнуться друзья Серфа или Аниты.

Дана узнала имя и адрес Барклея по номерному знаку его машины. Он жил на Вилтшир-авеню в небольшом доме в швейцарском стиле, стоявшем особняком. Парень был настоящим плейбоем, выглядевшим и одевавшимся как кинозвезда, водившим автомобиль «крайслер»-конвертибл, и казалось, что он имел много денег. Он стал подозреваемым номер один.

Из глубокого сна меня выдернул звонок телефона, прозвучавший словно пожарная сирена.

Я нащупал выключатель, включил свет и, когда схватил трубку, взглянул на часы. Было три ноль четыре.

— Это ты, Маллой? — выкрикнули мне в ухо. — Это Миффлин, полицейское управление. Извини, что разбудил тебя, но один парень только что принес сумочку, которая принадлежит Дане Льюис. Она одна из ваших оперативников, не так ли?

— Ты разбудил меня, чтобы сказать только это? — пробурчал я.

— Мы звонили мисс Льюис, но она не отвечает. Рядом с местом, где нашли сумочку, обнаружены пятна крови. По крайней мере, так говорит парень. Я отправляюсь туда прямо сейчас. Я подумал, что ты, возможно, захочешь поехать со мной.

Когда я вышел из полицейского управления, над линией небоскребов занимался серый рассвет. Время было пять пятьдесят пять, я чувствовал себя полностью разбитым.

Пока парни из морга заносили Дану внутрь, я позвонил Пауле. Она попросила подъехать к ней, как только я улажу все формальности с полицией. Судя по ее голосу, она тоже пребывала в состоянии шока. Беседа наша была краткой — мы оба знали, что нас подслушивают, да к тому же довольно чуткие уши.

Миффлин задал мне много вопросов, но, не рассказывая о Серфе, вряд ли я мог ему помочь. Я сказал, что у меня нет ни одной мысли, почему застрелили Дану, и то, что над заданием для меня она не работала. Он продолжал расспросы снова и снова, но это ни к чему не привело. В конце он сообщил, что ему придется поговорить с Брендоном, капитаном полиции, и что утром я еще им понадоблюсь. Я сказал, что буду поблизости, и направился к двери. Он, казалось, не хотел меня отпускать, но причин задерживать меня у него не было.

Я вышел на крыльцо, спустился по лестнице и прошел до конца улицы, где взял такси, чтобы доехать до апартаментов Паулы.

Я был удивлен, обнаружив ее одетой и вообще выглядящей как начищенная монета.

Бенни и я пошли в бар Финнегана, чтобы позавтракать. Хотя время было всего чуть больше половины восьмого, Керман уже нетерпеливо поджидал нас.

Когда мы сели за столик, Финнеган, крупный человек с лицом, побитым и поцарапанным в бесчисленных драках во время работы на лесопилке, вышел из-за стойки бара и присоединился к нам.

— Дело плохо, Маллой, — сказал он, наклоняясь, чтобы протереть стол. — Я только что видел газету. Мы будем скучать по ней. Есть версии, кто это сделал?

— Нет, Пэт, но мы найдем его. Пожалуй, выберем ветчину, яйца и много кофе. У нас есть работа.

— Конечно, — кивнул он.

На главном входе в поместье «Санта-Роза» стоял охранник. Большие стальные ворота были закрыты, ясно, что гостей сегодня не ждут.

Охранник — юноша среднего роста, одетый в униформу темно-зеленого цвета и фуражку с глянцевым черным ремешком, который держал между зубами и со скучным, задумчивым видом пожевывал его, подобно корове, жующей жвачку.

Он был абсолютным блондином с почти бесцветными глазами, или серыми, или голубыми — можете сами выбрать. На его бледном, смазливом лице застыло выражение обдуманной наглости и уверенности, что мне не нравилось. Ему было около двадцати двух, но не очень удачный жизненный опыт на вид делал его вдвое старше. В нем было что-то, говорившее о том, что с ним часто грубо обращались, что он коснулся дна, где была грязь, которая в большом количестве налипла на него. Он не был тем парнем, которого ожидаешь увидеть играющим в пинг-понг в Христианском союзе женской молодежи, или тем, с которым ты можешь познакомить свою девушку, если у тебя под рукой все время нет дробовика.

Остановив машину в паре ярдов от него, я позволил ему оглядеть меня. Его бледные глаза не пропустили ничего, хотя по его виду было заметно, что он не особо думал о том, что видел.

Я заглушил мотор и вышел из машины.

Когда я подошел к своей машине, рядом сидел полицейский верхом на мотоцикле. У него был покорный, скучающий взгляд и вид человека, который ждет у моря погоды.

Увидев меня, он ухмыльнулся, слез с машины, поставил ее на подножку и подошел ко мне.

Весь путь из поместья «Санта-Роза» я проделал довольно уверенно, несмотря на то что у меня закончился запас бранных выражений и я все еще был зол. Моя шея болела так, словно ее отколотили обухом топора, а мой живот сковало кольцом боли, что прибавляло огня моей ярости.

Я был больше разгневан на себя, чем на Миллса. Позволить уличному мальчишке-недорослю побить меня было чем-то, что причиняло боль моей гордости, а когда страдает гордость Маллоя, ку-клукс-клан отдыхает.

— И чего же ты хочешь? — спросил я, достаточно твердо для человека, которому пришлось прожевать полный рот гвоздей. — У меня полно неприятностей и без полиции, так что говори свое дело и проваливай.