Фары моего старенького «пикапа» осветили ее силуэт. Это было как в театре, где прожектор освещает лишь фигуру главной героини. Она стояла рядом с «бьюиком» образца 1938 года, который, похоже, мыли в последний раз еще задолго до Рождества Христова. Серая фланелевая юбка, темно-красный жакет, поднятая рука…

Мой принцип — никогда не брать попутчиц в кабину, но сейчас был особый случай. Все-таки у девушки испортилась машина, а именно их ремонтом я зарабатываю себе на жизнь. Глянув на часы — было четверть двенадцатого — я притормозил. В моем животе урчало от голода, я чертовски устал, так как почти пять часов провозился с машиной около аэропорта Норфолк. Однако трогательная беззащитность девушки заставила меня открыть дверцу и спрыгнуть на землю.

— Что у вас случилось?

— Понятия не имею. Бензина полный бак, но двигатель не заводится.

Подойдя к «бьюику», я поднял капот. В нос ударила волна резкого запаха сгоревшего масла, бензина, эпоксидной смолы. Все было ясно.

Через пару дней в закуток, гордо именуемый кабинетом, зашел Тим Слейв, вытирая промасленные руки куском ветоши. Круглые очки в металлической оправе делали парня похожим на умудренную опытом сову, хотя на самом деле ему было чуть больше семнадцати лет. Но мозги у него были что надо. Он работал у меня уже год и знал о машинах столько же, сколько знал я, и, как я подозревал, даже чуть больше.

Я платил ему четыре фунта в неделю, но, по правде говоря, стоило платить в два раза больше. И все же, даже эта мизерная плата была для меня непозволительной роскошью, без которой, правда, я не мог обойтись, так как при срочных вызовах мне требовался помощник. Конечно, я собирался уволить Тима, но потом так привык к парню, что никак не мог решиться на этот шаг. По крайней мере, он ни разу не попросил прибавки и к тому же просто обожал Анну.

— Хэлло, Тим, — я отложил бумагу, на которой подсчитывал дебет-кредит. — Ты что, уже успел отремонтировать тормоза «мерседеса»?

— Как же! Просто вас спрашивает какая-то девица.

Я вздрогнул и, поднявшись, отодвинул стул.

На следующее утро, подогревая воду для бритья, я молча злился.

Вчера, после того, как я закрыл гараж, явился Билл, принес два фунта сосисок, рыбы, несколько пакетов картофеля-фри и две пинты пива. Он хотел отметить свою новую должность. Я знал, что Анна злится за то, что сравнение с Глорией оказалось не в ее пользу, и я не сумел это скрыть. Конечно, будь у нее ноги чуть красивее, и если бы она все время следила за собой, все было бы нормально. Но смотреть на вымазанный мукой подбородок после того, как я любовался хорошенькими ножками в аккуратных нейлоновых чулочках, было выше моих сил.

Ради Билла мы притворялись веселыми, но я все время думал о Глории, Анне и нашей ссоре. И все же, как мне кажется, Билл заметил, что у меня кошки на душе скребут. Анна была лучшей актрисой и заставила развеселиться Билла. Наконец он ушел, довольный ужином и хорошо проведенным временем.

Закрыв за ним дверь, я вошел в спальню и увидел, что жена, отвернувшись к стене, довольно неумело притворяется спящей. Я молча улегся рядом и тоже притворился, что уснул. Мы лежали рядом друг с другом и злились. Конечно, можно было бы разрядить напряжение, заняться любовью, но я ждал от Анны первых ласк, а она, видимо, того же дожидалась от меня и не поворачивалась ко мне лицом.

Как обычно я проснулся первым, побрился, затем спустился вниз, час продавал бензин, потом вошел в гараж и расчистил место для «ягуара». Я решил оставить его в гараже, поскольку уже взял деньги и выдал квитанцию. И потом, я почему-то был уверен, что Глория поможет мне выбраться из долгов.