— Не двигайся, — прошептала она едва слышно. Ее пальцы, чуть касаясь, двинулись вниз по его обнаженной спине. — Успокойся… не шевелись.

Он замер, по прошлому опыту зная, что пришло время предоставить ей ведущую роль: настал тот чудный миг, когда тело ее приобретало необычайную гибкость и силу, способную справиться с любым весом.

Их одежда, сорванная нетерпеливыми пальцами, в беспорядке лежала рядом с кроватью.

Едва ее тело забилось в конвульсиях, а глаза закатились, так что не стало видно зрачков, дверь спальни бесшумно открылась. Ни один из двоих не заметил, что на сцене появился третий персонаж.

Герман Радниц прошел по вестибюлю отеля «Бристоль-Кемпински» и протянул администратору ключ от номера.

— Добрый вечер, сэр, — администратор сделал легкий поклон, дань уважения для самых именитых и важных клиентов лучшего отеля Западного Берлина. — Машина ждет вас.

Радниц кивнул. Это был толстый мужчина с квадратными плечами, вечно полузакрытыми глазами и большим крючковатым носом. Так выглядел один из богатейших людей мира, чьи финансовые операции опутывали всю планету, подобно щупальцам спрута. Радниц имел огромное влияние на дипломатов, на цюрихских банкиров, на лондонских и нью-йоркских биржевиков. Как ядовитый паук, он сидел в центре своей финансовой паутины и высасывал соки из любого неосторожного «мотылька», приумножая свои и без того несметные богатства.

На Раднице была каракулевая шапка, черное шерстяное пальто, отороченное темным норковым мехом. Бриллиант, красовавшийся в булавке, прикрепленной к черному шелковому галстуку, мог украшать индийского раджу. Это было само олицетворение власти, денег и роскошной жизни. Тот, кто заглядывал в эти полузакрытые стальные глаза, мгновенно понимал, что человек холоден и беспощаден.

Стрелки настенных часов показывали 5.00. Нона Джакси заботливо убрала свой стол, зачехлила пишущую машинку и устало поднялась из-за стола.

Две машинистки, наблюдая за ней, захихикали.

— Не сломай шею, дорогая, — сказала одна из них. — Ни один мужчина этого не стоит.

Нона моргнула.

Женская тюрьма Парадиз-Сити была вынесена за черту города на две мили, и с магистрали 4А, ведущей до Большого Майами, к ней шла специальная дорога.

Ярким солнечным утром из тюремных ворот вышли пять девушек. Одной из них была Нона Джакси. Остальные девушки отсидели гораздо больший срок, поэтому и относились к Ноне чуть ли не по-матерински. Ее трагедию они воспринимали как простое невезение. Всю неделю, что Нона провела за решеткой, они нянчились с ней, всячески успокаивая, не давая грустить. Советовали впредь быть повнимательнее, когда воруешь в магазинах.

Все еще не веря, что это дикое недоразумение произошло именно с ней, Нона слушала болтовню девушек и понимала, что бессмысленно убеждать их в своей невиновности и в том, что она попала в тюрьму по жуткому недоразумению.

Освободившихся поджидал потрепанный рейсовый автобус, на котором можно было доехать до центра города. Около автобуса стоял «бьюик». Едва девушки двинулись к автобусу, двое мужчин вышли из «бьюика» и направились к ним.

По чистой случайности Джонатан Линдсей вышел в холл отеля «Бельведер» как раз в тот миг, когда секретарь Марвина Уоррена позвонил в отель из Вашингтона с просьбой зарезервировать номер для своего шефа.

Линдсей был весьма доволен собой. Первая стадия операции закончилась полным успехом. Пол Форрестер и его ассистентка Нона Джакси были в его руках. Никаких следов не оставлено — Силк и Киган сработали отменно. Он уже послал шифрованный телекс в отель «Алкрон» в Праге, где в настоящий момент находился Радниц.

Теперь он надеялся получить сообщение о том, что доктор Кунтц благополучно доставлен в подземное убежище. В ожидании новостей Линдсей бегло просмотрел курс акций в «Нью-Йорк тайме», гадая, не купить ли акции корпорации спутниковой связи. Он случайно услышал голос телефонистки:

— Мистер Марвин Уоррен? Да, конечно. Номер? Конечно. Мы будет счастливы принять мистера Марвина Уоррена. Да… я понимаю. Во второй половине дня? Разумеется. Все будет готово. Благодарю… мы будем рады…

Мои коллеги, собравшиеся на казнь Бесси, сидели в баре. Было их достаточно много, и все чувствовали себя отвратительно. Я вошел в бар, когда они только собрались выпить. Все загалдели наперебой, но голос Берни перекрыл общий галдеж.

— Парни, кто к нам пришел! — заорал он. — Король сенсаций удостоил нас своим визитом!

Берни Гудсон — нормальный парень, но в голове его сплошная каша. Так что не стоило обращать внимания на эти слова. Лениво махнув рукой, я заказал себе виски.

— Привет, парни, — сказал я. — Держу пари, что ваше веселое настроение скоро изменится.

В полицейском управлении я зашел прежде всего в комнату для прессы. Я надеялся застать здесь одного моего знакомого, у которого собирался кое-что узнать. Четверо репортеров играли в карты. Я огляделся и заметил в дальнем углу, на диване, Эдди Мо. Судя по всему, он спал. Это был самый уродливый парень, которого я когда-либо встречал. Невысокого роста, вечно грязные волосы ниспадают на плечи, полностью закрывая уши. При его рождении акушерка, принимавшая роды, скорее всего, стала заикой от испуга. Но чего у него было не занимать, так это острого ума и наблюдательности.

Я придвинул стул, уселся и потряс его за плечо. Открыв глаза, он недовольно заворчал.

— Неужели нельзя было подождать, пока я проснусь?

— Извини, — с раскаянием произнес я. — Есть разговор.

Меня разбудил звонок, и я традиционно чертыхнулся: меня всегда будят в самый нежелательный момент, а именно — тогда, когда мне снятся блондинки, и не просто снятся, а будто я занимаюсь с ними кое-чем.

Соскользнув с постели, я подошел к двери. Открыв ее, я увидел посыльного. Он молча протянул мне конверт. Я взял его, расписался в получении и вздохнул. Посыльный не собирался уходить. До меня не сразу дошло, что он ждет на чай. Надеяться на это может только сумасшедший. Мысленно я пожелал ему на обратной дороге свалиться с лестницы и свернуть шею. Я сделал попытку осторожно прикрыть дверь.

— Что-то ваша пижама сильно помята.

Бедняга сделал попытку заговорить мне зубы и проскользнуть в коридор. Ха, он до сих пор надеется что-то получить от меня! Толчок в грудь вернул его на лестничную клетку. Я захлопнул дверь перед его носом и прошел в спальню, мимоходом глянув в зеркало. Посыльный был прав: пижама в самом деле выглядела ужасно. Я сел на постель и вскрыл конверт. На колени выпало пять хрустящих бумажек по тысяче долларов. Записки или чего-нибудь в таком роде не было. Мне осталось только сидеть и пялиться на деньги. Затем я вернул банкноты в конверт и положил конверт на столик.

Неплохо! Я не успел начать работу, но деньги уже получил.

Я вышел из такси возле парадного входа в «Гофман-билдинг», вошел в вестибюль и поднялся на десятый этаж. Именно здесь располагался офис «Маккензи Корпорейшн». Коридор был декорирован с помпезной роскошью, а ковер так и вызывал желание позабавляться на нем с какой-нибудь обладательницей длинных ног. Приемная походила на зал ожидания крупного аэропорта. В дальнем углу за столом сидела симпатичная девушка, и возле нее стояло несколько мужчин.

Некоторое время я с интересом поглядывал на них, потом решил присоединиться к мужчинам и подошел к столу. Никто даже не посмотрел в мою сторону. Мне это не очень понравилось. Чиркнув спичкой о подошву, я поджег газету, которую держал один из парней, и дипломатично отошел в сторону. Когда пламя обожгло ему руку, он издал дикий вопль и бросил газету на пол. Все моментально сгрудились вокруг него. Я подошел к столу и объяснил, что хотел бы видеть секретаря Лу Спенсера. Не соблаговолит ли столь очаровательная девушка позвонить ему и сообщить, что пришел Ник Мейсон. У меня к нему сугубо приватное дело. Девица кинула на меня оценивающий взгляд и, решив, что вид у меня достаточно представительный, нехотя взялась за трубку телефона внутренней связи.

— Кабинет номер двадцать шесть, направо, — сухо сказала она, закончив непродолжительный разговор.

— Благодарю, бэби, — я обворожительно улыбнулся. — Надеюсь, ты увидишь меня ночью во сне.

В «Хоч-бар» я отправился достаточно поздно. После отъезда Марди и неожиданного появления Эрни Каца пришло время взвесить все «за» и «против». Нужно было собрать больше информации, прежде чем брать Спенсера за горло. Вернувшись домой, я написал пару статей и отправил их в редакцию.

Затем позволил себе плотный ужин. Около десяти вечера я вышел из дома с намерением отыскать загадочную Блонди.

Вечер был душный.

«Хоч-бар» — одна из тех ночных коробок, которая внешне выглядит достаточно прилично. Но это до тех пор, пока вы не познакомитесь с клубом поближе. Заняв угловой столик, я заказал двойную порцию виски и начал просматривать вечернюю газету.