В книгу вошла научно-фантастическая дилогия Н. Г. Чернышевского «Кормило кормчему» и «Знамение на кровле» — пророческое произведение о судьбах Кавказа, изобретении оружия массового уничтожения (описанные здесь чудовищные бомбы, «Пот-рясатели земли», близко напоминают ядерные), поражении России в грядущей «гонке вооружений» и гибели Москвы и Петербурга. «Сильный оружием вскоре разорится» — предупреждает автор. В приложении — посвященная дилогии статья Я. А. Гордина.
КОРМИЛО КОРМЧЕМУ
Глава 1
1. Во дни Абд-Эль-Кадера и маршала Бюжо был в Ал-жирии, в горах Джурджурских, человек угодный богу. И имя ему было Махмуд-Абу-Джафар-Ибн Мустафа. (2) И жил он в горах Джурджурских с отцом своим Мустафою и сыном своим Джафаром. (3) И был отец его Мустафа старец, исполненный долготою дней; и занимался богомыслием, земные же дела оставил. (4) И занимался ими сын его Махмуд-Абу-Джафар. И продавал Абу-Джафар втайне водку правоверным; въяве же, — девушек Джурдждурских французским офицерам. (5) И ездил он в Алжир; и был угоден маршалу Бюжо. И ездил в смалу Абд-Эль-Кадера; и был угоден Абд-Эль-Кадеру. (6) И был он по званию марабут: и потому прозвали его марабут Абу-Джафар Продажная душа. (7) И благо было ему с отцом его Мустафою, и сыном его Джафа-ром, и всем домом его. (8) Потому что был он угоден Абд-Эль-Кадеру, и угоден маршалу Бюжо. И творил добро и был угоден Богу.
9. И по днях маршала Бюжо настали дни герцога Омаль-ского. И генерал Ламорисьер взял в плен Абд-Эль-Кадера. (10) И не стало в Алжирии вождя правоверных, чтобы быть Абу-Джафару угодным вождю правоверных. А гяурам стало не нужно, чтобы Абу-Джафар был угоден им. (11) И вос-плакал Абу-Джафар плачем великим, с отцом своим Мустафою и сыном своим Джафаром, и всем домом своим.
12. И исполнились дни отца его Мустафы в плаче том, от печали великой; и умер Мустафа. (13) И оплакал Абу-Джафар смерть отца своего, и предал земле тело его, и перестал плакать об отце своем. (14) И продолжал плакать с сыном своим Джафаром и всем домом своим от печали великой, что нет в Алжирии вождя правоверных, чтобы быть угодным вождю правоверных; а гяуры говорят: «нет нам надобности, чтобы ты был угоден нам».
15. И по немногих днях явился ему ночью в видении сна отец его Мустафа, и сказал: (16) «Восстань от гор Джур-джурских, и иди в страну Восточную, в горы Кавказские.
(17) Есть там вождь правоверных и воюет с гяурами. И благо тебе будет в горах Кавказских, и сыну твоему Джафару».
Глава 2
1. И в двадцатое лето дней Шамиля, и в десятое лето дней князя Воронцова, в месяце Шеввале, в первый день месяца, в праздник Великого Байрама, в первый день праздника, в седьмой час дня, пришел Абу-Джафар в Гуниб во двор Шамилев, и сын его Джафар с ним; и рукописание в руке сына его Джафара. (2) И стал Абу-Джафар во дворе Шамилевом, посреди двора; и возопил Абу-Джафар голосом великим:
3. Услышь, о Шамиль Гимрийский, и услышьте, наибы Шамилевы и мюриды его, и весь народ.
4. Я, марабут Махмуд Абу-Джафар Ибн-Мустафа Джур-джурский, человек угодный Богу. (5) И жил я в стране Западной, в горах Джуржджурских, и был я угоден Абд-Эль-Кадеру. (6) И по слову отца моего Мустафы, бывшему ко мне ночью в видении сна, восстал я от гор Джурджурских, от страны Западной, и пошел в страну Восточную, на Кавказ. (7) И живу в горах Кавказских, и угоден я Шамилю. (8) И вот, пришел я во двор Шамилев в Гуниб, и стал во дворе Шамилевом, посреди двора; и сын мой Джафар со мною. (9) И стою я посреди двора Шамилева и сын мой Джафар стоит при мне, и рукописание в руке Джафара. (10) И истинно слово мое.
11. И вышел Шамиль, и вышли наибы Шамилевы и мюриды его, из дому его, на средину двора его. И сошелся весь народ: (12) Кумыки, и Казы-Кумыки, и Авары, и Миздже-хи, называемые Чеченцы, собравшиеся на праздник Великого Байрама в Гуниб, многое множество народа. (13) И стал народ окрест мюридов, и мюриды окрест наибов, и наибы окрест Шамиля, и Абу-Джафара, и сына его Джафара. (14) И стал Абу-Джафар перед Шамилем, и сын его Джафар, и рукописание в руке Джафара. (15) И возопил Абу-Джафар голосом великим:
(16) Я, марабут Абу-Джафар Джурджурский, человек угодный Богу. Истинно слово мое. (17) И сын мой Джафар стоит при мне, свидетель мой, и рукописание в руке Джа-фара.
Глава 3
1. И возопивши, возопил Абу-Джафар голосом великим, великим: Слово Казы-Муллы о судьбе Кавказа, как написано о судьбе Кавказа в книге судеб.
2. Будут дни Шамиля; и во дни Шамиля сокрушится Кавказ. Будут дни Князя Воронцова и во дни князя Воронцова сокрушится Кавказ.
3. Не от князя Воронцова сокрушится Кавказ. Но будет во дни князя Воронцова Пожиратель Книг; и не от Пожирателя Книг сокрушится Кавказ. (4) Но будет во дни князя Воронцова Сейсмот Хадергет; и от Сейсмота Хадергета сокрушится Кавказ.
5. И написано о том в книге судеб так:
6. Во дни Махмуда Стамбульского и Мегемет-Али Каирского родится в самом большом городе на самой большой из гяурских рек дитя мужского пола, не умеющее читать. И назовут имя ему: Пожиратель Книг.
Глава 4
1. Нет правды в стране гяуров. (2) И пока не будет правды в стране, бедно будут жить люди страны той. Так написано в книге судеб.
3. Но не читал Пожиратель Книг Книгу судеб и не знает, что написано в книге судеб. И напрасны мысли его:
4. И мысли его: мало у людей силы работать; и у скота их; и у паровых машин их. И дорого стоит работа. И оттого бедность между людьми. И много силы у рек, и у моря, и у солнца. И сила та даром. И если брать силу у них на работу, будет работы, сколько нужно; потому что у них много силы. И работа их даром. И можно будет людям делать все, что нужно.
5. И надобно, чтобы была такая машина, которая брала бы всякую силу на земле, и в воде, и в воздухе, и в небе, всякую большую силу, которая даром. Таковы мысли Пожирателя Книг. И прочитавши интегралы, будет он думать о той машине больше прежнего; и будет думать о ней правильно. Потому что правило тому в интегралах.
6. И выдумает он такую машину. И можно будет делать ее такой силы, какой угодно. И работа ее даром.
ЗНАМЕНИЕ НА КРОВЛЕ
Не только простолюдины, везде и всегда легковерные, но и мюриды, и даже наибы — сами администраторы, опытные в делах управления, — все остались убеждены, что Абу-Джафар говорил по подкупу князя Воронцова, получил достойное наказание за обман; и все смеялись над его лживым словом. — Но не долго.
На пятую пятницу после страдальческой смерти несчастного марабута, — в то самое время, когда муэдзин, взобравшись на минарет или единственной, как мне показалось по характеру выражений рассказчика, или, если не единственной, то главной мечети в Гунибе, взвизгнул пронзительным голосом, призывая правоверных к утренней молитве, — в тот же самый миг пронесся над Гунибом, с той стороны, где дом Шамиля, другой крик, заливающийся перекатами еще более визгливыми и пронзительными, — козлиный крик, — чистейший козлиный крик, но чрезвычайной энергии.
Что такое? Неужели сбывается? — вздрогнул сам Арслан-бей, — хоть и человек вообще бестрепетного мужества, хоть и приготовленный, не ныне-завтра, услышать козлогласова-ние, предсказанное пророком. Тем ужаснее, разумеется, затрепетали сердца других, менее бесстрашных и не ожидавших. Кто в чем был, — многие даже не надевши туфель, — бежали, как и сам Арслан-бей, к дому Шамиля, бежали, оглушаемые неутомимым и неимоверно звонким козлиным воплем.
И подбегая, видели: сбылось.
