Дальний. Порт-Артур. Ноябрь — декабрь 1904-го года

Накоротке пообщавшись в порту Дальнего с Балком и захватив с «Осляби» Небогатова, Хлодовского и Щеглова, Руднев поехал на «Аскольд», где прямо на верхней ступеньке трапа попал в объятия комфлота. Здесь уже находились вице-адмирал Чухнин, контр-адмиралы Великий князь Александр Михайлович, Иессен, Молас, Рейценштейн, Писаревский, Витгефт, Лощинский, капитаны 1-го ранга Григорович и Эбергард, офицеры штабов командующего и 3-й эскадры, а так же командир и старший офицер флагманского крейсера.

Не теряя ни минуты, Степан Осипович повел собравшихся в салон, явно намереваясь с места в карьер начать «нарезать» вновь прибывшим срочные задачи. Как вскоре выяснилось, в том числе и порожденные новой информацией о противнике, которую штаб флота получил в последние дни, пока Владивостокские крейсера и 3-я Тихоокеанская эскадра были в море.

— Всеволод Федорович, голубчик, понимаю, что хотелось убедиться как свозят гвардию, но без Вас начать мы никак не могли. Пусть пока Великий князь с Щербачевым сами свои вопросы решают. Поклон земной Вам за славную работу! Вас всех, господа, так же еще раз благодарю. Все, слава Богу, сейчас вышло у нас как должно, — быстро направляясь к ютовому трапу в жилую палубу, продолжал Макаров, — Времени у нас в обрез. «Новики» побежали «за угол» поглядеть, не жалует ли к нам Того «со товарищи», а нам, как комитету по встрече гостей дорогих, надобно быстренько разложить, что, кто и как делает. Сейчас и проведем наш первый военный совет. Первый, потому что отныне мы уже есть российский ФЛОТ Тихого океана… По чаю, нам всем организуйте, будьте добры! И бутербродов с чем-нибудь…

СПб. Балтийское, Черное и Средиземное моря. Сентябрь-ноябрь 1904-го года

— Итак, в связи с вышеперечисленным, я бы хотел видеть график выплат. Волею судеб оказавшись единственным держателем почти всех ваших долговых обязательств (знал бы ты, «голубой князь», во что мне это обошлось) я настаиваю на их своевременном погашении.

— Слово чести князя вам уже не достаточно? Я клянусь на фамильном гербе, что все долги будут погашены в срок, мы с моей женой…

— Простите, ваше высочество, — выплюнул титул собеседника доктор Вадик, — но я не совсем понимаю — причем тут ваша супруга. Это ваши долги, на девяносто пять процентов карточные, а про остальные пять мне вообще говорить противно. К тому же, насколько мне известно, Ее Императорское Высочество Великая княгиня Ольга Александровна, все имевшиеся у нее личные свободные средства направила на создание всероссийского фонда «Вспомоществования раненым во бранях воинам российским». Так что ваш обычный источник финансов для вас сейчас недоступен. Ваши европейские родственники, несмотря на их громкие титулы, бедны как церковные мыши, да и любят они вас, как (тут Вадик предпочел подавиться пришедшим на ум сравнением)… Ну, в общем, денег вам там никто не ссудит, тем более при вашей-то репутации.

Дальний. Порт-Артур. Ноябрь — декабрь 1904-го года

Месяц прошел в суете текущих хлопот переформирования, отрядных и эскадренных выходов на совместное маневрирование, а так же ежедневной помощи армии, которая за три недели при постоянной огневой поддержке с моря вышла на позиции поперек перешейка перед Цзиньчжоу, тем самым отодвинув непосредственную угрозу Артуру.

Флот стал флотом. Инструкция для похода и боя, подготовленная Макаровым еще в марте месяце, была откорректирована и дополнена сообразно изменившейся обстановке, и с учетом тактических наработок в ходе боевых действий, как артурской эскадры, так и Владивостокских крейсеров. Нужно отдать должное офицерам штаба флота под началом контр-адмирала Моласа: они в кратчайший срок смогли добиться того, что подавляющее большинство командиров кораблей, старших офицеров, вахтенных начальников, строевых и артиллерийских лейтенантов и мичманов знали этот документ как «отче наш».

Но Макаров «школил» своих офицеров отнюдь не только на знание его инструкций и умение следовать им на практике. На борту «Александра Третьего» в Артур прибыл особый груз, сформировать который с подачи Руднева помог неугомонный Банщиков. Каждый из офицеров Тихоокеанского флота получил под роспись первые пять томов «Новой Морской библиотеки». Кроме Макаровской «Тактики», дополненной и откорректированной автором в свете опыта текущей войны, в нее вошли «Морская война» Коломба, «Влияние морской силы на историю» Мэхена в двух книгах, а так же не увидевшая свет в мире Петровича книга «Принципы построения морской мощи» Альфреда фон Тирпица.

Порт-Артур. В море у Чемульпо. 15-17-е декабря 1904-го года

15-го декабря из Порт-Артура вышли два отряда крейсеров русского флота. Первыми в ночную темень следом за тральным караваном выскользнули вспомогательные крейсера «Рион», «Днепр» и «Лена», а в рассветном тумане за ними следом убежала «летучая четверка» под флагом Грамматчикова. Выход кораблей не остался незамеченным как агентурной разведкой противника, так и дозорными миноносцами, к счастью для которых с кораблей второго крейсерского отряда их, похоже, не углядели.

На самом же деле командиры шеститысячников имели инструкцию до выполнения первой части плана похода, в бой, по возможности, ни с кем не вступать, хотя грохнуть пару ненавистных «ночных крыс» руки чесались у всех. Но, что поделаешь, ведь на корме всех трех крейсеров типа «Богатырь», прикрытые только тентом от посторонних глаз, ждали своего часа по сорок гальваноударных мин. Их якоря были оборудованы колесными тележками для удобства постановки с рельсовых направляющих на ходу корабля. И любой малокалиберный снаряд с японского миноносца мог наделать таких дел…

Отправка Макаровым в море семи крейсеров, обладающих максимальной дальностью плавания, не сулила ничего хорошего японскому судоходству. Именно поэтому купцам второй раз за всю войну было официально предложено задержаться в портах до особого распоряжения. Адмирал Того отметил про себя, что этот ход Макарова он предугадал, и не зря недавно сформированный конвой в Чемульпо повел Камимура со своими пятью кораблями. Все девять транспортов были забиты «под завязку» снарядами, патронами, провиантом, зимней формой и инженерным имуществом. Кроме того на судах удалось разместить два пехотных полка со средствами усиления. На один из транспортов, 5-тысячетонный «Кавакура-Мару», перегрузили сорок пулеметов, доставленных из САСШ на пароходе «Президент», пришедшем в Иокогаму десять дней назад. Туда же поместились и два воздухоплавательных парка, которые так остро требовались генералу Ноги.

Санкт-Петербург. 25-е декабря 1904-го года

— Итак, господа, я вижу, что здесь присутствуют все выбранные народом делегаты для вручения Его Императорскому Величеству Государю Императору Николаю Александровичу верноподданнического Адреса от рабочих города Санкт-Петербурга? — громко прозвучал под сводами хорошо поставленный командный голос дворцового коменданта.

По рядам собравшихся у подъезда Зимнего дворца выборных пробежал согласный гул. Действительно, здесь собрались все…

Когда многотысячная нестройная колонна праздничго одетого разночинного работного люда, ведомая председателем Союза фабрично-заводских рабочих столицы, а по основной профессии — служителем культа, Георгием Аполлоновичем Гапоном, с портретами Батюшки-царя, триколорами, иконами, церковными хоругвями и песнопениями с Адмиралтейского проспекта вступила на Дворцовую площадь, идущие увидели впереди, у дворца, монолитный строй из нескольких каре гвардейских гренадер и пехотинцев. На их трехлинейках тускло посверкивали длинные четырехгранные иглы примкнутых штыков.

Финский залив, Санкт-Петербург. Июль — ноябрь 1904-го года

Впереди, из дымчатой пелены моросящего дождя неторопливо выплывал покрытый хвойным лесом берег с характерным дебаркадером бьеркской яхтенной станции. Рокот двух мощных моторов, переведенных на малых оборотах на выхлоп в воду, почти стих. Матросы на палубе катера быстро и ловко прилаживали чехлы на опустевших пантографах бугельных торпедных аппаратов.

Банщиков, услышав позади лязг задраек, обернулся, откинув капюшон дождевика.

— Полный порядок, Михаил Лаврентьевич, — улыбаясь сообщил втискиваясь в тесное ограждение командирской рубки Луцкий, — за все время выхода, на всех режимах, ничего подозрительного. Сальники, давление, температура.

Маньчжурия. Осень 1904-го года — январь 1905-го года

Во время очередного неудачного для Маньчжурской армии сражения, известного как бой у Саймацзы, когда был ранен несколькими шрапнельными пулями командир 2-го Восточно-Сибирского корпуса отважный Федор Эдуардович Келлер, Куропаткин, привычно уже опасавшийся флангового охвата, приказал нашим войскам начать отход, который завершился для большей их части лишь в пятидесяти — тридцати пяти верстах от Ляояна.

Корпус Штакельберга и часть подразделений 4-го корпуса были оттеснены наседавшим противником к побережью Ляодунского залива, и в основном сконцентрировались на участке Гайджоу-Дашицяо-Инкоу. Создалась реальная перспектива полной изоляции их от остальных наших войск и окружения: воспользовавшись возникшим у нас замешательством, японцы оседлали ЮМЖД у Хайчена, прервав железнодорожное сообщение между войсками Штакельберга и остальной армией.

В атмосфере штабов Маньчжурской армии и наместника витало ожидание неминуемой катастрофы, нависшей над Штакельбергом и его войсками. Готовился уже приказ об отступлении его от Инкоу за китайскую границу. Однако же, дело удалось поправить. И в первую очередь благодаря двум ротам — саперной и пластунов, которые вместе с четырьмя пулеметными командами были переброшены миноносцами из Порт-Артура по инициативе Великого князя Михаила. Он, несмотря на серьезную угрозу, в те дни нависшую над самой крепостью и портом Дальний, буквально именем своего венценосного брата заставил крепостное начальство пойти на этот дерзкий шаг.

Санкт-Петербург, Лондон. Осень — зима 1904 года.

— Оленька! Милая моя, что с тобой! Проснись, проснись скорей! Сон плохой? — Вадика выбросило из сладкой дремы от полного ужаса сдавленного вскрика и стонов любимой.

— Господи… ВадИк… Слава богу! Мы еше живы…

— Ну, конечно, дорогая моя, не плачь. Конечно, живы. Давай-ка я тебя обниму… Ну, все хорошо? Просто приснилось, да? Давай-ка, лапушка, успокаивайся… Хорошая моя… Вот-а… Трясет ведь всю. Что такое ты там себе еще напридумывала, а?

Санкт-Петербург. Декабрь 1904-го — февраль 1905-го года

Когда «господа выборные», получив напоследок из рук Государыни Императрицы и Великих княгинь Ольги и Ксении иконки с ликом святого Николая Угодника и нарядно расшитые мешочки с «Царским подарком» — конфетами, леденцами, поллитровым штофом гербовой, мельхиоровым столовым прибором на две персоны, а также фарфоровым блюдцем и чашкой с росписью в виде имперского Двуглавого орла и царского вензеля, нестройной гурьбой потянулись из залы на выход, наступил критический момент дня.

Да, сами члены рабочей депутации были вполне удовлетворены и неформальным общением с Николаем, и данными Государем обещаниями. Хотя обещено-то было далеко не все из того, что Гапон со товарищи успели понаписать в «Верноподданническом адресе» от имени столичного пролетариата. Но спокойная, доброжелательная речь и вполне доступная общему пониманию логика Императора, а также время за чаем, данное им на спокойное размышление над сказанным, свое дело сделали. Плюс еще и «комплекс вины» из-за сорвавшегося цареубийства, ширмой которого они сами могли оказаться, причем со всеми вытекающими печальными последствиями, как для его соучастников…

Однако, пока оставались еще два больших «но», отделяющих от краха как эсэровско-виттевский план госпереворота с легким темзенским душком, так и безответственные, злобненькие великокняжеско-гвардейские намерения пустить бунтовщикам кровищу, свалив потом всю грязь и позор на Николая.

Владивосток, Токио. Январь-февраль 1905-го года

Пока в штабе Соединенного флота ломали голову, как и чем теперь продолжать воевать на море, во Владивостоке в обычную портняжную лавку постучались два весьма необычных посетителя. Старик портной, пристально посмотрев на вошедшую пару, невольно вспомнил, как с полгода назад у него уже заказывали сюртуки двое русских адмиралов, и чем все это кончилось. Он так и не определился тогда, что это было. С одной стороны — переданная им в Японию информация подтвердилась, и русские крейсера действительно были пойманы в проливе Цугару. С другой — бой был неудачен для японской стороны, а броненосец «Ослябя» прошел под шумок проливом Лаперуза…

Хотя Ляо и получил постфактум информацию, что контр-адмирал Вирениус сам изменил маршрут отряда в последний момент, старый разведчик чуял, что его провели. И вот опять, в его портняжную мастерскую заходит адмирал Руднев, только три дня как прибывший во Владивосток. У него что, после разгрома, учиненного Соединенному флоту, более важных дел нет, кроме как заказать себе еще один мундир? Ох, что-то не верится… Если сейчас опять будет своему спутнику капитану планы рассказывать, то точно «портной Ляо» раскрыт, и пора менять личину…

И капитан, кстати, довольно знакомый. Судя по всему, это бывший мичман с «Варяга». Тот самый легендарный Балк, который начал с абордажа «Ниссина» и «Кассуги» и дорос уже до фаворита Великого князя… Старый Ляо чуял запах провала за версту. Думается, совсем не так просто они заглянули. Теперь можно не удивляться любой неожиданности.

Но нежданным гостям все же удалось удивить «старого китайца». Попросив чаю, и дождавшись, когда в комнате с ними останется только сам владелец мастерской, капитан второго ранга на один лишь неуловимый миг встретившись взглядом с Ляо, а затем как будто высматривая что-то чуть выше и сзади его левого плеча (профессиональный взгляд опытного бойца, отметил про себя «старый китаец»), но так и не прикоснувшись к чашке с ароматным напитком, вдруг поприветствовал его по-японски. Да еще и по имени, которое он и сам уже начал забывать…