Я иногда, особенно когда ПМСю, влезаю в бессмысленные срачи. Потом мне бывает стыдно за впустую потраченное время и метание бисера, но иногда это заканчивается полезными инсайтами.

В этот раз я влезла в дискуссию с Якобинцем по поводу закона Кивалова-Колесниченко. Он считал, что именно его отмена была причиной гражданских безобразий в Лугандоне, я зачем-то пыталась объяснить, что это не так, что почва готовилась задолго, что если бы закон не отменили — нашли бы еще к чему прикопаться, на крайняк сфальсифицировали бы, как речь Тягнибока. Он же продолжал стоять на своем — Рада виновата, не надо было давать повода; ну ладно, он левак, у него правые всегда виноваты (скипнем тот вопрос, что из Тягнибока правый как из меня архиерей). Но на следующий день еще один парень из той же, совершенно не ватной тусовки, совершенно не ватный парень, высказался насчет того, что украинское правительство не должно призывать в войска беженцев. Тут мне уже хватило соображалки не ввязываться. Ему было явно не интересно вникать в украинские обстоятельства, типа у нас война, у нас предлинная граница с Россией, и мы не можем ни одного мужчину призывного возраста без уважительных причин вот так просто взять и освободить, любая страна на месте Украины поступила бы так же.

Но парень явно не мог сочувствовать Украине в качестве «любой страны». Ему нужна была некая идеальная Украина для сочувствия. Украина, которая вся целиком ведет себя как Надя Савченко на допросе, храни ее Боже. Тогда да. А так нет.

И вот тут у меня аларм-то и зазвенел. Мне это требование «будь достойным моего сочувствия» куда как знакомо. Это требование на самом деле никогда не касается совершенства, это перенос стыда на жертву: человек ощущает стыд за свое бессилие, но делать с бессилием ничего не собирается и переносит стыд на жертву, самадуравиновата. В этом месте я обычно заканчиваю контакты с человеком, и с Якобинцем я их закончила, как и со вторым парнем.