«В основе… детской литературы должно быть вдохновение и творчество. Ей нужны не ремесленники, а большие художники. Поэзия, а не суррогаты поэзии. Она не должна быть придатком к литературе для взрослых. Это великая держава с суверенными правами и законами…»
Такие мысли высказывал М. Горький на заре создания советской литературы для детей — в 20-х годах.
Одним из первых строителей этой «великой державы», трудившихся над ее созиданием, одним из тех «больших художников», которые провозгласили и утвердили ее «суверенные права и законы», был Борис Степанович Житков (1882–1938).
Вместе с работниками всей советской литературы Житков исходил из уверенности, что литература для детей есть большая и активная часть воспитания. Для ребенка книга — это учебник жизни; опыт, полученный ребенком из книги, имеет для него чуть ли не ту же цену, что его собственный реальный жизненный опыт; он прямо и непосредственно черпает из книги правила поведения, он либо стремится во всем подражать ее героям, либо ненавидит их. Житков высоко ценил активность детских чувствований, ценил присущее ребенку желание «сейчас же ввязаться в борьбу», «стать сейчас же на ту сторону, за которой ему мерещится правда».
ГЛАВА I
«Первым делом, первою задачею критика, — писал Белинский, — должна быть разгадка, в чем состоит пафос произведения поэта, которого взялся он быть изъяснителем и оценщиком. Без этого он может раскрыть некоторые частные красоты или частные недостатки в произведениях поэта, наговорить много хорошего a propos
[1]
к ним; но значение поэта и сущность его поэзии останутся для него так же тайною, как и для читателей, которые думали бы найти в его критике разрешение этой тайны».
В чем пафос Житкова? Про что, в сущности, написаны все его книги? (В этой монографии я имею в виду лишь его детские книги.) Если бы мне предоставили для ответа всего один абзац, я ответила бы так: о чем бы ни шла речь в книгах Житкова — о пожаре ли на море, о Волховстрое или об охоте, о прошлом или настоящем, все они написаны про одно и то же: про вдохновенный труд, про красоту труда, мастерства, умения, про красоту мужественного товарищества, про великое чувство трудового долга, сближающего между собой людей. Пафос произведений Житкова — изображение великой духовной красоты трудового человека.
Вот почему, хотя только немногие из произведений Житкова созданы на материале современной действительности, Житков — писатель вполне современный. Моральные качества, которыми он заставляет любоваться, наиболее почитаемы в социалистическом обществе. Книги Житкова ставят и решают ту же задачу, которая волнует и писателей наших дней, — задачу коммунистического воспитания. Они живы мечтой о человеке будущего, борьбой за него. Лучшие из книг Житкова ставят и решают большие моральные проблемы, обучают ребенка понимать, «что такое хорошо и что такое плохо».
«Всех я вас уж определил, кто чего стоит!» — говорит герой одной из его книг, когда чуть не погубившая пароход опасность только что миновала.
Во многих своих рассказах Житков занят тем, что определяет, «кто чего стоит». Недаром он писатель для ребят: его, как и всякого подростка, постоянно занимала мысль о том, что такое настоящая храбрость. Занимала всегда, издавна. «Я о ней много думал, — писал он в статье, которая так и озаглавлена: „Храбрость“. — Особенно в детстве… И я не столько боялся самой опасности, сколько самого страха, из-за которого столько подлостей на свете делается. Сколько друзей, товарищей, сколько самой бесценной правды предано из-за трусости. „Не хватило воздуху сказать!“»