Бойцы цепочкой двигались по обочине улицы. Двое несли длинное, тяжёлое противотанковое ружьё. По кочкам каменистой выбитой дороги тарахтел пулемёт «Максим». Улица была пустынной. Ставни во всех домах закрыты. И даже собаки не лаяли. Только у крайней хаты, за которой дорога круто уходила в лощину к речушке Вилии, стоял мальчишка.

— Хлопец, дай напиться, — попросил командир с двумя кубиками в петлицах.

Долго, жадно глотал он холодную колодезную воду. Переливаясь через край ведра, вода промывала светлую полоску на сером от пыли подбородке и пропала в тёмных, влажных пятнах пота на гимнастёрке. Наконец командир поставил ведро наземь.

— Спасибо, брат, — сказал он и, встретив пристальный взгляд мальчика, устало улыбнулся, потрепал его по белёсым вихрам, — вернёмся…

Отряд скрылся в лощине. Стало тихо. Даже, казалось, ветер притаился в саду. И подсолнухи настороженно повернули свои жёлтые головы на запад. А Вася Шишковский всё стоял у калитки.