«Человек вряд ли будет способен осознать момент вступления в Контакт, ведь Сущность нематериальна, а следовательно, недоступна нашему восприятию. Это равносильно попытке наладить отношения с тенью, которая существует, но в то же время является лишь игрой света, и мы не можем назвать ее материальным объектом. Тень, наползающая в данный момент на Землю, возможно, не столь призрачна, но чужда нашему разуму, а значит, в диалог с ней нам не вступить. Осознать, что она реальна, установить ее причастность к тем или иным событиям можно, стоит лишь набраться терпения и тщательно проанализировать факты, однако нельзя предпринять ответные действия. Ведь мы не имеем ни малейшего понятия о точке приложения силы. Сущность никак не стыкуется с земной концепцией мироздания. Мы, порождения материализовавшейся энергии, просто не так устроены, чтобы ей противостоять. Ее не понимают ни наука, ни все без исключения идеалистические течения или религии. Бороться с ней не способны ни люди, ни высшие силы, если таковые существуют. Это Нечто из другого мира, пространства, вселенной, и, чтобы понять его устремления, следует стать такой же Сущностью, а человеку или его богам этого не дано. Мы не знаем, с чем имеем дело, мы не знаем, в чем конечная цель этого Нечто, мы не знаем, как с ним бороться. Можно ли решить уравнение с таким количеством неизвестных? Можно ли победить в бою с тенью? И если нельзя победить, то как нам уклониться от этого боя?»

Призрак сделал глоток холодного кофе и отодвинулся от стола. Слова, застывшие ровными строчками на дисплее портативного компьютера, казались чужими. Они словно проходили по сквозному каналу сознания и формировали текст без участия автора. Он не считал себя сумасшедшим, ведь он не слышал «голосов» и не воспринимал изложенные мысли, как нашептывания извне. В то же время он понимал, что самооценка вполне может оказаться ошибочной. Многие ли душевнобольные осознают свою неадекватность? Скорее всего – нет. Отчасти это Призрака беспокоило, но убежденность в собственной правоте не позволяла ему списать происходящее на легкие расстройства психики в результате переутомления или частых стрессов. Он действительно верил, что Сущность или Тень, как он предпочитал называть необъяснимый феномен, реальна. Слишком многое свидетельствовало в пользу этой, на первый взгляд безумной, версии. По роду деятельности ему приходилось окунаться в гущу самых невероятных событий, и он считал, что имеет полное право на любые выводы. Тень существовала не только на страницах его дневника. Как это ни парадоксально, она была частью реальности. Той самой, в которой жил он и миллиарды прочих людей. Вот только осознать, что над миром нависла серьезная угроза, могли единицы. Что для этого требовалось: особо извращенный ум, богатый жизненный опыт или нестандартный подход к любым ситуациям? Призрак не знал ответа, поскольку обладал вышеперечисленными качествами в равной мере.

На сегодня он решил с дневником закончить. То ли остывший кофе сбил его с мысли, то ли ему просто нечего было добавить к написанному. Противник на горизонте вырисовывался достойный, но Призрак вовсе не собирался вступать в бой. Он пока не знал – как это сделать, но твердо решил покинуть ринг. Другого выхода он не видел. Осторожные и умные одиночки переживают катаклизмы лучше любых самых сплоченных коллективов. В этом он был убежден давно и прочно. Одиночкам нечего терять и легко уходить на дно. Если Тень придет конкретно за ним, он, конечно, был намерен сражаться, но до того момента Призрак не собирался шевелить и пальцем. По отношению к обществу такая позиция была эгоистичной, но его это не волновало. Эгоизм был в его понимании нормальным человеческим качеством. Впрочем, одна знакомая когда-то давно заметила, что он является скорее индивидуалистом, нежели эгоистом, и Призрак с ней согласился, хотя не совсем отчетливо понимал, в чем заключается разница. Да и есть ли она вообще. На самом деле он не так уж сильно любил себя. Занимался опасным бизнесом, причем не из-за тяги к приключениям, а исключительно ради денег, курил, употреблял предельно допустимые дозы алкоголя, правда, редко, и не чурался предосудительных знакомств. Изнурительные физические упражнения он уважал, но лишь потому, что хорошая форма – ключ к успеху в любой работе. Режим питания при этом он не соблюдал. Питался чем и как попало, строго придерживаясь разве что правила не переедать и всегда добавлять в рацион витамины. Одевался он просто, а в быту предпочитал минимализм – ничего лишнего, только самые необходимые вещи и предметы обстановки. Единственное, в чем он себе никогда не отказывал, была роскошь одиночества. Созерцательного или насыщенного размышлениями, не важно. Одиночество и тишина для Призрака были главными условиями существования. Они помогали ему находить единственно верные решения. Поэтому, постоянно балансируя на опасной грани, он никогда не ошибался.

Призрак закрыл текстовую программу и заглянул в почтовый ящик. Новых сообщений было несколько, но прежде всего он открыл то, что пришло последним. Отправитель обращался к Призраку редко и только по важным вопросам. Такое доверие и уважение было приятно, хотя Призрак и не знал своего постоянного партнера в лицо или по фамилии. Работодатель называл себя Оборотнем. Сочетание Призрак – Оборотень выглядело немного напыщенно, но дела в этой комбинации всегда проходили вполне успешно, и платил незнакомец щедро, словно не знал цену деньгам. Призрак закурил и внимательно прочел лаконичное предложение.

«Проследить, если возникнут осложнения – помочь, если это будет невыполнимо – убрать. Риск выше обычного. Оплата тоже. Подробности в случае предварительного согласия. Оборотень».

– Понимаешь, Боб, ты состоялся на все сто, – Андрей тщательно затушил окурок в блестящей железной пепельнице и проследил, как порыв ветра перебрасывает пепел на соседний столик.

В летнем кафе было малолюдно. Погода не располагала к посиделкам на свежем воздухе. Ближе к низкому ограждению, почти у выхода, двое каких-то помятых типов, закусывая одним бутербродом, приканчивали бутылку водки, а чуть левее уставший от бесцельного шатания по чужому городу солдат, озираясь, потягивал пиво. Вот и все посетители. На таком фоне двое прилично одетых мужчин выглядели наиболее предпочтительно, и взгляды продрогших на прохладном сентябрьском ветру официанток были прикованы только к ним. Едва Андрей оставил в покое затушенный окурок, пепельница словно сама собой сменилась. Соловьева сервис порадовал. Он приложился к высокому бокалу с пивом и мысленно поклялся не забыть про чаевые.

– А ты? – Борис откинулся на подозрительно хлипкую спинку пластикового стула. – Ты же актер от бога! Я тебе сколько раз предлагал пойти к нам. Ведь интересная же работа, ты сам говорил.

– Не лежит у меня к ней душа, – Андрей отрицательно покачал головой. – Тебе, Боб, она идет, как галстук менеджеру, «а мой удел – катиться дальше вниз». Я, когда командуют, перестаю себя контролировать. Хочется сделать все наоборот, хоть тресни! Ну, ты же помнишь? И вообще, для меня все ваши жизненные установки – зло по определению.

– Ну, ты совсем, – Борис усмехнулся. – Радеть за безопасность граждан – зло? За твою, между прочим, безопасность, Соловей.