С раннего утра к причалу то и дело подходили катера и уставшие санитары вели и несли раненых к правлению рыбколхоза «Азов», где разместился недавно госпиталь. Там, в бывшей приёмной, их, стонущих, бредящих, умирающих, оставляли, чтобы по очереди отправить в операционную, где с утра колдовали Он и Она.

Она, медсестра Нина, ласково названная ранеными Негритёнком за пышную чёрную шапку волос, завитых так мелко, что их не брала ни одна расчёска. Из-под кудрей блестели любопытные сорочьи глазки, обведённые приподнятыми кверху короткими ресничками.

Казалось, девушка застыла у операционного стола: от долгого стояния у неё затекли ноги, боль сковала мышцы спины, от приторного запаха крови и лекарств кружилась голова, и она постоянно кусала нижнюю губу, чтобы не упасть в обморок.

Нина работала с хирургом уже несколько месяцев, без слов угадывала все его желания и, несмотря на усталость, старалась точно и ловко подавать инструменты. Иногда ей казалось, что Он и Она — одно целое: у них одна душа, одни мысли.