Самым крупным успехом манипуляции, наиболее очевидным на примере Соединенных Штатов, является удачное использование особых условий западного развития для увековечивания как единственно верного определения свободы языком философии индивидуализма. Это позволило концепции индивидуализма выполнять сразу две функции. Она оберегает право частной собственности на средства производства и одновременно выступает в качестве блюстителя индивидуального благосостояния, предполагая, а скорее настаивая, что последнее недостижимо без существования первого. На этом фундаменте и зиждется вся конструкция манипуляции. Чем объясняется сила этого могущественного понятия?

Есть достаточно оснований, чтобы утверждать, что суверенные права личности не более чем миф и что общество и личность неотделимы друг от друга. Как свидетельствуют Ломакс, Берковиц и многие другие, «зачатки культуры уходят корнями в сотрудничество и коммуникацию» [1]. И все же основой свободы, как ее понимают на Западе, является наличие гарантированного индивидуального выбора. Личный выбор всегда выделялся как нечто желанное и предоставляемое в большом объеме. Природа происхождения этого понятия не нова. Отождествление личного выбора с человеческой свободой развивалось бок о бок с индивидуализмом семнадцатого столетия, причем оба явления — продукт зарождавшейся в тот период рыночной экономики[2].

На протяжении нескольких столетий личное право собственности в союзе с техническим прогрессом повышало производительность и тем самым способствовало укреплению веры в важность личной независимости. С ростом материального благополучия и свободного времени завоевывало свои позиции представление о том, что свобода — понятие сугубо личное, а индивидуальные права превыше групповых, и что именно они служат основой для социальной организации. Заметим, однако, что условия эти не получили равного распределения среди всех классов западного общества, а во многих странах мира не возникали вовсе.

Успех нового класса предпринимателей значительно укрепил веру в рентабельность и желательность институциональных изменений. Индивидуальный выбор и единоличное принятие решений были в то время функциональной деятельностью, причем конструктивной и полезной в деле повышения производительности, эффективности производства и преумножении прибылей делового сословия. Весомые доказательства экономического развития и повышающейся производительности в Западной Европе способствовали укоренению и процветанию притязаний индивидуализма, личного выбора и частного накопления.

 Мифы создаются для того, чтобы держать людей в повиновении. Когда их удается незаметно внедрить в сознание масс, как это делает культурно-информационный аппарат, мифы обретают огромную силу, ибо большинство людей не подозревают о происходящей манипуляции. Специальный метод передачи мифа делает процесс управления еще более эффективным. Метод передачи сам по себе добавляет еще одно измерение к манипулятивному процессу. По сути мы сталкиваемся с тем, что, как таковая,

форма коммуникации, получившая развитие в условиях рыночной экономики, и в частности в Соединенных Штатах, олицетворяет управление сознанием

. Нагляднее всего это проявляется в методе распространения информации, особенно широко применяемом в Соединенных Штатах,— методе, который мы назовем

дроблением

. Пользуясь несколько иной терминологией, Фрейре называет его «одним из характерных приемов культурного подавления, который, за редким исключением, не осознается преданными, но наивными профессионалами, сосредоточивающими внимание на

локализированном подходе

к проблемам и потому не способными воспринимать их как измерения одной общей проблемы в

целом

» [17].

Дробление или локализация представляет собой доминирующий метод распространения информации в Северной Америке. При передаче новостей по радио и телевидению многочисленные не связанные друг с другом сообщения выстреливаются в эфир подобно автоматной очереди. Газеты представляют собой толстые (десятки страниц) подборки материала, расположенного почти наугад или в соответствии с тайными законами журналистики. Журналы намеренно разбивают статьи, помещая основную часть текста в конце номера, с тем чтобы заставить читателя просмотреть несколько страниц рекламы. Радио и телевизионные программы постоянно прерываются для передачи рекламы. Реклама и объявления так прочно вошли в практику радио и телевидения, что даже программы для детей, которые, как утверждается, составляются в воспитательных целях, используют прерывающуюся модель коммерческого телевидения, хотя нет веских причин считать, что дети не могут подолгу сосредоточивать внимание на чем-то одном и требуют постоянных перерывов[18]. На практике постепенное увеличение промежутка времени, когда дети концентрируют внимание на чем-то одном, может стать фактором, с помощью которого можно управлять развитием их умственных способностей. Тем не менее «Улица Сезам» — популярная программа для детей — по стилю подачи не отличается от бьющих по мозгам коммерческих шоу для взрослых; ее составители должны следовать заученной модели, в противном случае они рискуют потерять детскую аудиторию,

Фрагментация при подаче информации усиливается в связи с требованием потребительской экономики заполнять время передач по всем каналам распространения информации коммерческими сообщениями. Призывы покупать атакуют нас со всех возможных направлений. Метро, шоссейные дороги, волны эфира, почта и даже небо (прочерчивание самолетом буквенных знаков) — все используется как средство безжалостного наступления рекламы. Полное безразличие, с которым реклама относится к любым политическим или социальным событиям, врываясь в передачи независимо от того, о чем идет речь, низводит любые социальные явления до уровня ничего не значащих происшествий. Таким образом, реклама в дополнение к ее общепризнанным функциям по продаже товаров, культивированию новых потребительских запросов и восхвалению системы оказывает корпоративной экономике еще одну неоценимую услугу. Ее вмешательство во все информационные и развлекательные программы снижает и без того низкую способность аудитории оценивать тотальный характер освещаемого события или проблемы.

Однако было бы ошибочно полагать, что без рекламы или при условии ее сокращения события получили бы то целостное освещение, какое необходимо для понимания сложности современной социальной жизни. Добиваясь выгод для тех, кто за нее платит, реклама служит тем самым самой системе, а это ведет неизбежно к усилению фрагментации в подаче информации.

 Содержание и форма средств массовой информации Америки — мифы и средства их передачи — полностью опираются на манипуляцию. При успешном применении, а это, несомненно, так и есть, они неизбежно приводят к пассивности индивида, к состоянию инертности, которое предотвращает действие. Именно такого состояния индивида и стремятся добиться средства массовой информации и вся система в целом, так как пассивность гарантирует сохранение статус-кво.

В условиях развитой рыночной экономики пассивность имеет как физическое, так и интеллектуальное измерение, и оба они искусно эксплуатируются аппаратом манипулирования сознанием.

Телевидение лишь новейшее и самое эффективное средство, вызывающее состояние пассивности индивида. Поражает уже сама по себе статистика времени, затрачиваемого на телевидение. Американцы проводят у телевизора сотни миллионов часов в неделю и миллиарды часов в год, не проявляя при этом ни малейшего желания выйти куда-либо из гостиной. И все же проблема значительно глубже, чем просто физическая неподвижность десятков миллионов людей. Сокращение умственной деятельности также является результатом отупляющего воздействия бесконечного количества затрачиваемых на просмотр телепрограмм часов. Трудно поддается измерению, но тем не менее имеет огромное значение умиротворяющее воздействие телевидения на критическое сознание. Как пишет Рудольф Арнхейм, «одна из специфических особенностей телевидения заключается в том, что мы включаем телевизор, а затем воспринимаем все происходящее на экране, а это означает чрезвычайно пассивное отношение со стороны зрителя. Совершенно неважно, что показывается. Это может быть программа на иностранном языке или еще что-нибудь, не представляющее никакого интереса. И раздражитель, на который вы практически не реагируете, усыпляет вас. Это напоминает убаюкивание... не раздражает вас, не вынуждает реагировать, а просто освобождает от необходимости проявлять хоть какую-нибудь умственную активность. Ваш мозг работает в ни к чему не обязывающем направлении. Ваши чувства, которые в противном случае заставляли бы вас предпринимать какие-либо активные действия, полностью отвлечены» [21].

Можно с уверенностью сказать, что для достижения состояния пассивности корпоративная экономика использует не одно только телевидение. До появления телевидения существовало немало средств, оказывавших на сознание такое же притупляющее воздействие. Радио, кино, массовые зрелищные виды спорта и большое количество более или менее значительных шоу ослабляли и продолжают ослаблять способность людей к противодействию.

Хотя большинство подобных зрелищных развлечений не требует от вас участия, по крайней мере в физическом смысле, но и в основных массовых видах развлекательного искусства — радио, телевидении, кино — не содержится ничего, что могло бы вывести вас из состояния умственного оцепенения. Конечно, изредка появляются передачи, пробуждающие сознание и концентрирующие внимание на проблемах огромной важности. Но эти исключения не могут скрыть главного —

Информация, вырабатываемая правительством, позволяет судить о характере выполняемых ею функций.

Невероятное количество разного рода информации распространяется по различным органам власти правительством Соединенных Штатов. Так, например, существуют информационные данные о людях, производстве, природных ресурсах, отношениях между государствами и много других видов информации, которых слишком много, чтобы перечислить. В количественном выражении объем объектов и их деталей, по которым собирается информация, производит ошеломляющее впечатление. Типография правительства Соединенных Штатов, например, получает ежедневно двадцать железнодорожных вагонов бумаги, которая расходится для типографских операций общей стоимостью в 200 млн. долл. ежегодно [1].

Расчетная палата Федеральной научной и технической информации вмещает «миллионы экземпляров более чем 600 000 различных исследовательских отчетов, и каждый год к этой цифре добавляется 50 000 новых наименований». В этих предназначенных для продажи отчетах содержится лишь часть результатов финансируемых федеральным правительством технических исследований. Кроме того, существуют и другие информационные хранилища, такие, как Центр оборонной документации и «более пятидесяти агентств и департаментов, выполняющих основные исследовательские программы»[2].

И все же объем информационной продукции, пусть даже представляющий определенный информационный интерес, запутывает больше, чем раскрывает. Тот факт, что правительственная типография является крупнейшим издателем в мире, все же не позволяет пролить свет на природу и характер информации, издаваемой для общественного потребления, или, что более важно, информации для ограниченного распространения.

Можно с уверенностью сказать, что количество информации тесно связано с размерами национального административного аппарата, но лишь деятельность правительства позволяет судить о содержании и социальной полезности собранной информации, или, иными словами, деятельность правительства определяет характер собираемой и распространяемой им информации. А что делает правительство, легче всего понять, обратив свое внимание на экономическую систему, которой это правительство служит и которой управляет.

 Вряд ли можно предположить, что федеральное правительство выработало какую-либо национальную политику по производству и сбору знаний и информации, хотя оно и создало в середине 1972 г. Совет по проблемам политики и планирования правительственной информации[6]. Во-первых, проблема эта слишком велика и интересует многие конкурирующие секторы правительства. Во-вторых, правительственный аппарат в отличие от частной экономики, отражением которой он практически является, действует недостаточно согласованно и больше склонен к дроблению, чем к созданию целостной системы принятия решений и всеобъемлющих перспектив. Более того, вопросы о том, что такое знание и информация, слишком запутанны, и бюрократическая верхушка предпочитает их не рассматривать.

Отсутствие признанной и четко сформулированной национальной политики в области информации не означает, однако, что решения нескольких влиятельных бюрократических источников не обретают в результате форму четко обрисованных директив. Не удивительно также, что эти директивы, хотя они и исходят от административного аппарата, в основном продиктованы мотивациями и действиями корпоративной экономики.

Правительственные затраты на научные исследования и разработки, представляющие собой систематический поиск

определенной

информации, служат главным предметом нашего внимания. За последние пятнадцать лет кривая расходов в этой области резко пошла вверх и лишь недавно несколько выровнялась. Большая часть федеральных средств разошлась по частным промышленным каналам. В 1970 г. более половины отпущенных на исследования средств, составляющих в сумме свыше пятнадцати миллиардов долларов, было израсходовано частными промышленными лабораториями и предприятиями. И лишь менее четверти этих средств пошло на финансирование федеральных исследований, проводимых государственными организациями [7].

Подобная модель распределения средств способствует усилению частного сектора за счет государственных фондов. Еще более важно отметить, что возможность разработки альтернативных курсов экономического развития чрезвычайно ослабляется, ибо способность правительства самостоятельно оценить новую технологию, новую продукцию или отличную от существующей общую перспективу развития либо очень низка, либо отсутствует вовсе.

Так, ежегодный бюджет Национального бюро стандартов — отделения министерства торговли — составляет около 50 млн. долл., в то время как расходы на научные исследования и разработки одной крупной корпорации, «Интернэшнл бизнес Машинз» (ИБМ) — колосса вычислительной техники,— примерно в 10 раз больше. Разве может такое слабое федеральное исследовательское агентство руководить социальной деятельностью ИБМ, даже если бы ему это было поручено (хотя в действительности никто ему этого не поручал)? Сознательно насаждаемая слабость государственной власти неизбежно приводит к тому, что корпоративные перспективы и стандарты управляют принятием технических решений и ориентацией страны. Неудивительно, что в 1972 г. директор Национального бюро стандартов оставил свой пост для того, чтобы стать вице-президептом и главным специалистом ИБМ[8].

Процессы создания и сбора информации завершает процесс ее распространения. Факторы, влияющие на процесс создания информации в Соединенных Штатах, в равной степени обнаруживают себя и в процессе ее распространения. Доминирующие интересы экономики государственного капитализма определяют характер информационного потока и управляют им. Это совершенно очевидно проявляется на следующих трех национально-правительственных уровнях распространения информации: правительство как пропагандист на международной арене, правительство как агент по связи с общественностью внутри страны и, наконец, что важнее всего, правительство как распорядитель и манипулятор огромными информационными ресурсами, находящимися в его распоряжении.

 Создание в 1953 г. Информационного агентства Соединенных Штатов как официального правительственного информационного инструмента за границей совпало с послевоенным развитием американского предпринимательства и усилением его влияния за рубежом. Так как Соединенные Штаты видели главную задачу своей внешней политики в том, чтобы тормозить социальные изменения в других странах или управлять ими в целях обеспечения выгодных капиталовложений для американского капитализма («защита свободного мира» — эвфемизм, которым обычно пользовались для этих целей), то создание официального органа считалось необходимым для разъяснения подобной политики озадаченному по вполне понятным причинам местному населению. Президентский меморандум 1963 г. не оставлял на этот счет никаких сомнений. «ЮСИА,— говорилось в нем,— должно помогать Соединенным Штатам в достижении их целей... оказывая влияние на установки общественности в других государствах» [26].

Хотя официальные круги неохотно признавали характер основных функций ЮСИА, скрыть их практически было очень трудно. Алан Уэллс пишет: «Представители иностранных государств часто утверждают, что ЮСИА является пропагандистским органом правительства Соединенных Штатов. Именно таковым оно и замышлялось и выполняло эти функции весьма успешно». Уэллс цитирует бывшего директора агентства: «Я могу с гордостью доложить, что экспозиции, радиопередачи, телепередачи, фильмы, книги, брошюры и периодические издания, выпущенные Информационным агентством США, считаются образцовыми с точки зрения профессионалов, занимающихся

Для распространения информации и образов о Соединенных Штатах и других странах, которые совпадали бы с представлениями и намерениями власть имущих в США, ЮСИА использует штат, превышающий 10 тыс. человек (немного меньше половины которых составляют граждане США), расходует ежегодно почти 200 млн. долл. (что более чем в 4 раза превышает федеральные затраты на национальное радиовещание внутри страны) и занимается разносторонней информационной деятельностью в международном масштабе. Его радиофилиал «Голос Америки» осуществляет ежедневные радиопередачи на тридцати пяти языках по пяти радиовещательным станциям в Соединенных Штатах. Передачи эти ретранслируются за рубежом по многочисленным станциям, некоторые из которых расположены в Марокко, Либерии, Таиланде, Шри Ланке, Греции, Западной Германии, на Окинаве, Филиппинах, в Родезии, Южном Вьетнаме и Англии[28].

В Соединенных Штатах, стране, где увеличивающаяся производительность труда позволяет рабочей силе иметь все больше свободного времени, отдых и развлечения представляют собой растущие отрасли индустрии, обладающие огромным, хотя и совершенно неосознаваемым влиянием. По сути почти всегда утверждается, что они вообще не оказывают никакого влияния. Объяснение этого удивительного отрицания требует анализа.

Хотя в развлекательной продукции фабрик слова и образов (Мэдисон-авеню — Голливуд) представлены все мифы, на которые опирается манипуляция сознанием, все же в мире сфабрикованных иллюзий преобладает один, главный миф: представление о том, что отдых и развлечения не имеют рыночной стоимости, не имеют точки зрения и существуют, так сказать, вне социального процесса.

Необыкновенно разнообразный аппарат обработки сознания, включающий все известные формы массовой культуры — комиксы, мультфильмы, кино, телевизионные и радиопредставления, спортивные соревнования, газеты и журналы,— полностью пользуется преимуществами этого абсолютно ложного представления. Информационная индустрия выдает на-гора товары для отдыха и развлечения, отрицая в то же время всякое воздействие своей продукции, за исключением, возможно, минутного эскапизма и счастливого состояния расслабленности.

Ярким примером сказанному служит различие, проводимое между телевидением и

учебным

, или, как его недавно назвали,

общественным

, телевидением. В соответствии с этой противоречащей здравому смыслу дихотомией, твердо проповедуемой создателями развлекательных программ, по собирающим наибольшую аудиторию каналам коммерческого телевидения не передается ничего, что способствовало бы повышению уровня образования, за исключением новостей и документальных фильмов. Понятие, согласно которому развлекательные программы не относятся к образовательным, можно охарактеризовать как одно из величайших очковтирательств в истории. Эрик Барноу, историк американского радиовещания, писал по этому поводу: «По-моему, само понятие «развлекательные программы» является вредным. Считается, что развлекательные программы совершенно не затрагивают важных, волнующих мир проблем, а всего лишь служат для заполнения часа потехи. На самом деле в каждом художественном произведении заложена какая-либо идеология. Художественные произведения могут влиять на формирование мнений людей значительно больше, чем документальная литература» [1]. Конечно же, это замечание справедливо не только по отношению к телевидению.

Нелегко проследить процесс поглощения продукции и образов индустрии развлечения структурами человеческого восприятия. Однако довольно легко объяснить, какое влияние на человека оказывает все, что он читает, видит или слышит. Для целей нашего исследования достаточно определить идеологию корпоративной экономики, пронизывающую «чистую» развлекательную продукцию в Америке. Можно продемонстрировать, что содержание и форма развлекательных сообщений не только не лишены рыночной стоимости, но и специально создаются для пропаганды доминирующего институционального мировоззрения и поведения. «Массовые развлечения,— пишет Эрик Барноу,— в основном пропагандируют статус-кво» [2].

 Появление телевизионного гида было предопределено. Согласно переписи 1970 г., телевидение в домах американцев распространено больше, чем ванны или телефоны. В 1970 г. 95,5% из 67,7 млн. домов имели телевизор и почти 30% имели два или больше телевизоров[4].

Главная задача «ТВ Гайда», конечно, после получения прибыли состояла в том, чтобы информировать эту огромную аудиторию о программах, предлагаемых имеющимися телевизионными каналами. Судя по всему, это обыкновенная информационная служба, деятельность которой вряд ли можно было бы назвать манипулятивной, если не принимать в расчет функции коммерческого телевидения и задачи большинства коммерческих издательств в Соединенных Штатах.

Напомним, что основная задача коммерческого телевидения — завоевывать массовую аудиторию для рекламодателей. Различные программы выступают лишь в роли «заполнителей» между рекламными сообщениями. Редактор телепрограммы «Вераети» пишет: «Зритель не клиент, а лишь потребитель телевидения. Рекламодатель покупает его, как покупают стада рогатого скота,— 2 доллара 50 центов за тысячу оптом, от 4 до 8 долларов за тысячу племенных (молодых мужчин, молодых женщин, подростков — в зависимости от того, какой товар продается)» [5].

Коммерческое издательство — это еще один способ ловли аудитории на рекламируемые товары. В случае с телегидом прекрасно сочетаются рыночные функции коммерческого телевидения и коммерческого издательства. Журнал помогает загонять аудиторию страны в телевизионные «загоны» и при этом заставляет их прочесть десятки страниц рекламного издания. (Примечание для скептиков: объявление на всю страницу суперобложки порадовало счастливым известием: «Начиная с девятого декабрьского номера за 1972 г. телегид становится четвертым в истории издательского дела журналом с ежегодным доходом от рекламы в 100 млн. долл.»[6].)

Таким образом, предоставление телегидом места для рекламы товаров потребления можно рассматривать в двух измерениях. Во-первых, он сам по себе является каналом для передачи информации, во-вторых, он выступает в роли дудочника в пестром костюме

 Для американских детей «Нэшнл джиогрэфик» является самым распространенным учебным пособием. Нет такой школьной библиотеки, где не получали бы этого журнала. Нет или почти нет таких учебных программ по общественным наукам, которые бы не насчитывали в своем арсенале столь популярного издания. Бесчисленное множество подростков неоднократно обращаются к журналу в поисках рисунков или текстов для внеаудиторной работы.

«Нэшнл джиогрэфик», возможно, не стал таким же привычным в обиходе термином, как «Клинекс», «Левис», «Кока-кола» и «Ксерокс». Зато журнал этот принято считать «полезным». Врачи и стоматологи подписываются на него, дабы ожидающий приема пациент мог с пользой «убить» время.

Журнал издается Национальным географическим обществом, «общественной научной и просветительской организацией, для внедрения и распространения географических знаний и проведения географических исследований». Первый номер журнала вышел в свет в 1888 г. Наибольшего расцвета журнал достиг в 60-х гг. Немногим более чем за одно десятилетие его тираж подскочил до 4,5 млн. экземпляров, что дало издателям право без излишнего бахвальства объявить журнал «восьмым по популярности изданием среди потребительских журналов страны» [16].

Домогательство рекламы и ее успех, похоже, не создают никаких проблем для свободного от обложения налогом статуса журнала как органа общественной организации. Значительные доходы, получаемые от рекламы товаров потребления, также не представляют никакой моральной опасности просветительским целям журнала. Его издатели с гордостью заявляют: «В целом мы удовлетворяем интересы 17 млн. энергичных, взрослых читателей, у которых есть деньги, чтобы покупать вещи и путешествовать» [17].

Однако «Нэшнл джиогрэфик» представляет собой нечто большее, чем просто очередной массовый журнал на службе Мэдисон-авеню. Его история, его причастность к великим научным географическим исследованиям, его глубокое проникновение в школы, библиотеки и в дома представителей средних слоев общества, а также его авторитет как источника объективной информации в области географии и культуры — все это превращает журнал в один из самых почитаемых, а потому и самых влиятельных парапросветительских институтов. Но так ли хорошо и объективно выполняет он свои просветительские и научные функции?

 В 1972 г. журнал «Форчун» подтвердил давно подразумевавшийся факт, а именно: империя развлечения Уолта Диснея — одно из крупнейших (занимающих 502-е место по стране) промышленных предприятий с торговым оборотом, превышающим 175 млн. долл.

[8]

[42]

Американских бизнесменов это не удивило. И действительно, еще за несколько лет до этого они назвали Диснея вместе с Генри Фордом, Эндрю Карнеги, Джоном Рокфеллером-младшим и другими известными капиталистами в числе десяти крупнейших дельцов за всю историю Америки. В хвалебном упоминании говорилось, что, «становясь миллионером и помогая в этом своим соратникам по бизнесу, мальчик с фермы в Миссури развлекал детей и взрослых приносящими только пользу искусными мультипликационными фильмами и кинокартинами...». По их мнению, «Уолт Дисней был современным Гансом Кристианом Андерсеном, только с деловыми способностями» [43]. Один из авторов, восхищаясь техническим совершенством и размерами экспонатов в «Диснейленде», заявил, что они «делают Диснея Генри Фордом бизнеса развлечений» [44].

Под руководством Диснея его предприятие превратилось в гигантский, небывалых размеров, рынок. Десятки миллионов людей ежегодно соприкасаются с духовной или материальной продукцией Диснея. Ричард Шишел, биограф Диснея, писал: «Согласно данным «Уолт Дисней продакшнз», в 1966 г. по всему миру 240 млн. человек смотрели кинокартины Диснея, 100 млн. каждую неделю видели по телевидению его представления, 800 млн. читали диснеевские книги или журналы, 50 млн. слушали или танцевали под его музыкальные передачи и пластинки, 80 млн. купили запатентованные его фирмами товары, 150 млн. читали диснеевские странички юмора, 80 млн. смотрели просветительские фильмы Диснея в школах, в церкви, на работе и 6,7 млн. человек посетили эту своеобразную Мекку, именуемую в сообщениях компании для печати «Волшебным королевством Уолта Диснея», или, проще, «Диснейлендом»»[45].

Однако, независимо от стараний дутой рекламы, размах влияния Диснея значителен. И оно продолжает расти. Например, в 1971 —1972 гг. два парка Диснея — «Диснейленд» в Калифорнии и «Дисней уорлд» во Флориде — привлекли 20,3 млн. посетителей, «больше, чем общее число людей, посетивших сыгранные за тот же период матчи команд Национальной бейсбольной лиги, и почти в два раза больше числа зрителей, присутствовавших на сыгранных в сезоне 1971 г. матчах Национальной футбольной лиги» («Уолл-стрит джорнел», 8 декабря 1972 г.).

Корпорация Диснея не является исключительно внутренним феноменом развлечения. Продукция компании заполонила международные средства массовой информации. Уже в 30-е годы диснеевские юмористические издания и сборники рассказов для детей «были переведены по крайней мере на двадцать семь иностранных языков» и распространялись по всему миру[46] Обозрение «Дисней на параде», привлекшее семимиллионную аудиторию в США и Канаде, обошло также Австралию, Японию, Новую Зеландию и г. Мехико. Двухлетнее турне обозрения по странам Европы началось в 1972 г. Эта постановка «знакомит новое поколение детей во всем мире с классическими историями и мультипликационными персонажами Диснея» [47]. Существуют также дискоклубы, книжные клубы, еженедельные журналы для новых читателей и, кроме того, продающиеся во многих странах энциклопедии.

 Информационный мир Соединенных Штатов, конечно, не ограничивается двумя национальными журналами и одним развлекательным конгломератом. Но они отражают основные тенденции и методы, применяемые при создании современной информационно-культурной продукции страны. Присваиваемая ими роль беспристрастных носителей развлекательной или нейтральной информации стала сегодня отличительной чертой информационного потока в Америке — специализированный канал, посвященный исключительно одному элементу существования: путешествиям, спорту, новостям, т. е. развлечениям. Предполагается, что это автоматически исключает возможность социального вовлечения и всеобщей необъективности. На деле это позволяет лучше скрыть социальные предпосылки и обязательства, которым содействует специализация. Кроме того, специализация сама по себе зачастую свидетельствует об искажении социального процесса.

Общие для «ТВ Гайд», «Нэшнл джиогрэфик» и «Уолт Дисней продакшнз» ценности и социальные обязательства можно опознать как по форме, так и по содержанию. Все они удовлетворены существующим социальным устройством как в национальном, так и в глобальном масштабе. Они относятся к потребительству — стремлению к удовлетворению материальных потребностей, заменяющих все другие потребности человека,— спокойно или даже с энтузиазмом. Продукция их постоянно содействует насаждению эгоизма, стяжательства, стремления к достижению личного успеха, утверждению веры в неменяющуюся природу человека. Возможность социальных альтернатив — других способов организации жизни человеческого общества — отрицается или если вообще рассматривается, то оценивается скептически.

Корпоративная экономика не забывает должным образом оценивать услуги подобного рода развлекательных и информационных каналов. В 1963 г. Уолт Дисней получил от весьма консервативной организации «Фридомз фаундейшн» («Фонд свободы») ее высшую награду— медаль Джорджа Вашингтона. Бывший президент Эйзенхауэр, являвшийся в то время председателем совета директоров фонда, вручая награду, сказал: «Уолт Дисней — посол свободы Соединенных Штатов... За его последовательную профессиональную верность таким самым важным понятиям, как человеческое достоинство и личная ответственность. За мастерство и творческое лидерство в деле донесения надежд и чаяний нашего свободного общества до самых отдаленных уголков планеты» [65].

Уолтер Анненберг, владелец и издатель «ТВ Гайда» (и ярый приверженец республиканской партии) был назначен президентом Никсоном послом Соединенных Штатов в Великобритании.

Историки и библиографы всячески восхваляют «Нэшнл джиогрэфик». Один из них пишет: «В мире нет журналов, равных ему»[66]. Другой подхватывает: «Ни одному журналу не удалось превзойти «Нэшнл джиогрэфик» в передаче очарования близких и далеких стран... За все время своего существования журнал не знал себе равных. Это образец высочайшего качества» [67].