Наташа знала, что он придет. Ему скажет Никита или Катюша проболтается, не важно. А может он со своих рекламных конструкций увидит, что они задумали? Копылова улыбнулась. Она хотела, чтобы он пришел. Хотела, но вида не подавала. О ее хотелках не знал никто. Леша был именно тем человеком, с кем она хотела бы встречаться каждый день, ложиться с ним спать и просыпаться рядом. Она хотела с ним семью. Но он, несмотря на неравнодушное отношение к ней, не предпринимал никаких шагов. Нерешительность Лешки Одинцова убивала. Чего он ждет? Что она сама к нему начнет приставать?

Они собирались каждую пятницу вместе. Это не было свиданием – собирались все друзья. И пусть их встречи сводились к рассказам под бокал пива о прошедшей неделе, тем не менее пятниц этих ждали все с нетерпением. Никита будет опять забавлять рассказами о своих шалопаях. Историю о том, как один оболтус ему весь бассейн заблевал, он начинал рассказывать после третьей баночки «Жигулей». Каждую пятницу она была слово в слово той же самой. Все привыкли и выслушивали ее снова и снова, как будто это был их пятничный ритуал. Егор будет с восхищением рассказывать о какой-нибудь новой программе, способной черт знает на что, кроме варить борщ. Тоже своего рода ритуал – рассказ этой пятницы отличался от рассказа прошлой только названием программы. Хотя, может, даже и название не менялось, просто Наташа их не запоминала. У Кати может дойти все до стриптиза, если, конечно, Толик и Никита раньше не начнут на спор пить из фарфоровой супницы. Все будет как всегда. Лешка, Рита и Наташа будут пить чай и слушать одни и те же истории. Получалось, что Наташа приходила на пятничные вечеринки ради Лешки и Риты. И узнай она, что они не придут сегодня, осталась бы дома под любым предлогом.

Наташа встала из-за компьютера. За размышлениями она и не заметила, когда успела сделать задуманное. Надо было проверить статус трех заявок в АХО, одной в IT-отдел и заказать журналы и хозинвентарь. Она еще раз наклонилась к монитору, прокрутила мышкой содержимое, сохранила и вышла из приложения. Работа на автомате, тоже неплохо. Думать об одном, а заниматься совершенно другим – это здорово. Это здорово до тех пор, пока она не сделает какую-нибудь ошибку. А ей ошибки нельзя совершать ни в коем случае. Наташа в свои двадцать три стала оперативным менеджером. Такого роста до нее никто еще не совершал. Мало того, она планировала еще расти, так что залет ей ни к чему.

Толик вошел бесшумно и встал у нее за спиной, но Наташа услышала его.

– Чего крадешься? – Копылова повернулась и едва не коснулась лбом козырька бейсболки. – Черт! Ты хотя бы в помещении ее снимал.

Егор прекрасно понимал, что нынешние его друзья – явление временное. Нет, все верно, его привел в эту компанию Никита. Он двоюродным братом ему быть не перестанет, но перестанет быть другом, как и все остальные, и будет он снова прозябать за своим любимым делом – сидеть перед монитором и играть в танчики. Привет, виртуальный мир. Если он не придумает что-нибудь, что перевернет их представление о нем. Они сначала дистанцируются от него, а потом возненавидят. И все из-за того, что он не знает, о чем говорить, кроме компьютеров, комплектующих и периферии. Сегодня он собирался их удивить. Егор не знал еще, как и чем, но до шести вечера он что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Иначе эта пятница будет последней, когда он будет общаться с физическими друзьями. Начнутся виртуальные пятницы.

– Авдейка-злодейка! – В кабинет зашел Смирнов Макс. – Что, опять порнуху смотрел? – Парень подошел к своему столу, бросил на пол рюкзак и откатил кресло в сторону. – Ты на моем стуле не дрочил?

– Я тоже рад тебя видеть, – огрызнулся Егор и надел наушники.

Возвращение со складов этого ублюдка не предвещало ничего хорошего. Снова оскорбления и зуботычины, как в школьные годы. Воистину правда, маленькая собачка и в старости щенок. Телосложение подростка, да еще и зрение минус два. Не богатырь. Постоять за себя он мог разве что в Point Blank. Поэтому всегда находились уроды, которым тесно в одной Вселенной с щуплым очкариком. В школе это был Филиппенко Леха, в институте Подгорный Костя, а на работе Смирнов Максим. Иногда Егору казалось, что его преследует один и тот же человек. Ублюдок только менял иногда имя и фамилию для разнообразия, чтобы мучения Егорки не были пресными и однотипными.

– Ну, как ты тут без меня? Отдыхал, наверное? – Максим включил компьютер, сел в кресло и закинул ноги на стол. – Что молчишь, шлепок? Ты не хочешь со мной по-хорошему? Я могу и по-плохому, ты же знаешь.

Рита устала от унылых лиц и чужих проблем. Так уж она была устроена, что чужие проблемы не давали ей покоя. К черту чужие проблемы, ее собственная находилась в этом же здании, на этом же этаже прямо по коридору. Как так вышло, что она, вроде неглупая девушка, оказалась в постели с женатым мужчиной, она уже не помнила. Не подпускать к себе женатиков было одним из пунктиков в общении с мужчинами. Рита допустила ошибку, что поделать, тем более она не собиралась с ним встречаться вновь. Тогда. Она же не знала, что он станет ее непосредственным начальником сразу же после ни к чему не обязывающего секса. Этот мудак начал шантажировать ее. Да, черт возьми, что это, если не шантаж, когда тебя грозят уволить и выгнать из квартиры? Неплохая работа и корпоративное жилье на Таганке казались Маргарите весомей какого-то секса раз в неделю. Черт бы его побрал! Поэтому Рита, как в бородатом анекдоте, расслабилась и получала удовольствие. К тому же он не был ей противен. Молодой, сильный, уверенный в себе. Один недостаток, и тот вроде как решим. Надо его женить на себе. Это снова не из ее списка «Что я должна успеть в жизни», но раз уж так вышло, что она свернула не туда, куда хотела, надо как-то выбираться. Если нельзя от него избавиться, надо, чтобы он избавился от жены. В прошлые выходные она ему так и сказала. Чего ждала Рита? Что она хотела услышать? Да, милая, я завтра же разведусь с женой, и ничего, что мы прожили семь лет и у нас пятилетняя дочь? Но она дала ему шанс обдумать все, взвесить. Либо ты с женой и дочкой, либо с молодой и красивой любовницей. Нет, Маргарита не сомневалась, что жена босса красивая, но была уверена в том, что моложе ее как минимум лет на пять. Она больше всего хотела, чтобы он определился и вернулся в семью, на которую Рите, если честно, было наплевать. Она хотела почувствовать вновь себя свободной. Ей нужны были отношения, но только со свободным молодым человеком. Со свободным, как когда-то она. Это понятно, что и с ним желание создать семью может зависнуть в воздухе, но Рита хотела иметь на это надежду.

Мелодия мобильника вырвала ее из грез о предстоящей свадьбе. Рита порылась в сумочке, скинула со стола какие-то бумаги, но чертов телефон будто издевался. Он был в пиджаке на спинке кресла. Рита выудила его, но он вывернулся и, ударившись о стол, отлетел к двери. Маргарита едва не заплакала. Тяжело осознавать, что в этом мире все против тебя. Она не может телефон в руках удержать, не то что мужика. Рита встала, подошла к двери и нагнулась за телефоном.

– М-м-м, – раздалось за спиной. – Моя любимая поза.

Одно дело, когда босс идиот, а когда он еще твой любовник – хуже некуда. Михаил схватил ее за талию и прижался сзади. Рита быстро выпрямилась и развернулась к нему лицом.

– Слушай, Уваров, мне кажется, мы с тобой это уже обсуждали, нет?

Никита привык жить по расписанию. Все должно быть четко, запланировано и по возможности по часам, секунда в секунду. Ему еще его тренер говорил, что у него такое ощущение, будто Никита даже на свидание с девушкой будет брать секундомер. Но Григорьев шел к своей цели, и ему было наплевать, что думают другие. Он готов был брать секундомер куда угодно, лишь бы все задуманное не выбивалось из графика. Может, именно поэтому он и не стал спортсменом? Когда все оставались после тренировки, он шел в душ (на него он отводил десять минут), а потом домой. Чтобы стать чемпионом, обычной тренировки явно не хватало, но он не мог изменить себе.

Никита занимался плаванием с шести лет. И уже к шестнадцати показывал неплохие результаты. Трижды выигрывал область, один раз стал чемпионом Москвы, а на Всероссийских соревнованиях занял третье место. Зазнаться он не зазнался, единственное, начал еще щепетильней относиться к потраченному времени. Его катастрофически не хватало. Практически дошло до того, что в шутке тренера о секундомере на свидании была лишь доля шутки. Секундомер он, конечно, с собой не носил, но на часы частенько поглядывал. Девушки это замечали уже на третьем свидании и благополучно с ним расставались. Годам к семнадцати Никита наконец-то понял, что из-за этой причуды он никогда не станет олимпийским чемпионом, ну и, что еще хуже, – останется девственником под мерное тиканье секундомера. Надо было что-то менять. Однажды впервые за все время он опоздал на тренировку. В этот же день он задержался в бассейне и был в душе что-то около получаса вместо положенных десяти минут. А на свидание с одноклассницей взял и не пошел. Вместо этого побродил по Арбату. С того дня все изменилось, и не сказать чтобы в худшую сторону. Да, он не стал великим спортсменом, но зато он стал неплохим детским тренером по плаванию. И, конечно же, и это его радовало безмерно, он не остался девственником. Несмотря на то, что он все-таки ограничен некоторыми временными рамками, например, тренировок, Никита чувствовал себя прекрасно. Он легко соглашался, когда какая-нибудь мамочка будущей звезды спорта подходила и просила позаниматься с ее чадом во внеурочное время. Платили неплохо, да и работа за радость. А бывало, что и мамаши ласковые попадались. Так что его страхи о прозябании в девственниках оказались безосновательными.

Только сегодня он не мог отключить секундомер, сегодня пятница, и ни хорошенькая мамочка его подопечных, ни еще черт знает что не помешает ему в шесть вечера быть на Волгоградском проспекте, дом 3. Он, может, и вкалывал всю неделю сверхурочно, чтобы в пятницу оторваться с друзьями. Несмотря на то, что все последние пятницы похожи одна на другую, Никита любил этот незамысловатый отдых, сводившийся к пьянкам и разговорам ни о чем. Он даже намеренно рассказывал им о пацане, облевавшем его года два назад, когда он только-только приступил к тренерской работе. За плечами кафедра физической культуры МГУ и год армии, он полон уверенности, что ему по силам сделать из этих шалопаев олимпийских чемпионов. Но в один прекрасный день один из будущих чемпионов расставил все по своим местам. Едва не утонул, наглотался воды, а потом облевал его, подающего надежды тренера. История так себе, но он ее рассказал с юмором и долей самокритики. Не оценили. Вернее, им было наплевать. Его друзья не заметили, что он рассказал эту же историю в следующую пятницу, и в следующую, а потом и в следующую. И тогда он понял, что рассказы эти ни о чем и встречи их для того, чтобы отвлечься от повседневных забот. Им было хорошо вместе, отношения, не обязывающие ни к чему. Выпил пивка, рассказал черт знает какую историю, и домой с чувством выполненного долга.

– Никита Сергеевич…

Подобное обращение не обещало ничего хорошего. Когда к нему обращался один из его подопечных после тренировки, это значило только одно – родитель сорванца хочет поговорить с ним. В большинстве случаев это были мамочки, и некоторые из них приятные в общении. Но сегодня ему нужно было другое общение – пиво и разговор ни о чем. Никита повернулся к мальчику. Юрик Кузнецов – талантливый мальчуган, а мама у него просто супер. Ради разговора с ней Никита готов был опоздать. Придет попозже, в конце концов, свой-то рассказ он точно не пропустит. Пожалуй, это единственное, что чего-нибудь да стоит в их пятничные сборы.

Катя проснулась сегодня рано. На часах было что-то около одиннадцати, и это было для нее все равно что раннее утро. Катюша была совой, да к тому же безработной. Собственно, последний фактор и способствовал ее крепкому сну. Ей некуда было спешить с утра. Родители все время пропадали на даче, а их дочь в чате. Она любила общение, и именно виртуальное. Только в Сети Катя могла чувствовать себя раскованно, забыть о приличиях и табу. Только здесь она могла быть самой собой. Даже с друзьями, которых она знала чуть больше двух лет, Юдина не была достаточно откровенной. Катя была самой младшей из них. Всего-то на пару лет, но ощущала себя среди них десятилетней девочкой в доме престарелых. Она даже уже хотела прекратить эти ежепятничные сборы у себя. Пусть сорят своей трухой у кого-нибудь другого, пердуны старые. Один Никитос в тему, так сказать. Любит она его или нет, она и сама разобраться не могла. Ей он был симпатичен, это уж наверняка. И то он умудрялся напиться в сопли. Да и в те нечастые ночи, что он оставался у нее, любовник из него никакой. Катюша приняла решение распрощаться с этой компанией, включая Ника. Вчера. Не далее чем вчера она думала, что сегодня будет последняя пятница, когда они собираются у нее. Если бы не этот очкарик, если бы не его предложение сегодня с утра, Катюша так бы и сделала. Егор позвонил около двенадцати и сообщил о желании всех развлечь. Катя зевнула и хотела положить трубку со словами, что у них и так весело, но когда Егор сказал, чего хочет, она окончательно проснулась и выслушала его от начала и до конца. Чего-то подобного им и не хватало. Кате так точно. Она записала то, что просил купить Егор, оделась и вышла на улицу.

Катя с детства любила разные игры – салки, жмурки, прятки. Но, как это ни странно, она любила водить. Она была вроде как охотник, а все остальные – добычей. Ей не надо было сидеть в укромном местечке и дрожать, что ее вот-вот застукают. Она шла с уверенностью следопыта и находила одного за другим. И если бы они действительно были ее добычей, то ей пришлось бы грузить их в машину. Но их игры, конечно же, обходились без крови. А еще была у Катюши одна хитрость – она поддавалась в следующем кону, чтобы водить вновь.

– Я считаю до пяти, не могу до десяти, – прошептала Катюша. – Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват.

Катя рассмеялась и тут же прикрыла рот ладошкой. Она помнила много считалок, но эта была самая распространенная. Катя не знала, понадобятся ли они сегодня, а может, Егор уже заготовил свою, но ей хотелось придумать пострашнее. Что-то всплыло в памяти, что-то давно забытое.

– Пила… – начала она и задумалась. – Пила, пила, лети как стрела. – Она снова улыбнулась и повторила: – Пила, пила, лети как стрела, и топор, топор, сиди как вор, не выглядывай во двор. Кто по городу не ходит, тот четыре кона водит.

Наташа сидела и смотрела на свои руки, сложенные на руле. На светофоре загорелся зеленый свет, кто-то посигналил. Наташа опустила правую руку и нажала на кнопку «аварийки». Она не могла никуда ехать. Она не должна была никуда ехать. Ей надо было остаться с Катей. Наташа достала телефон и собиралась набрать номер подруги, но передумала. Вдруг она спит? Да точно спит. Увидеть морду мертвяка в кромешной тьме, сидя в кладовой с чудиком в очках, такого и врагу не пожелаешь. Да и просидеть с очкариком в чулане – дело утомительное. Даже призраков не надо. Веселые мысли ни черта не веселили. Она собиралась убрать телефон, когда он зазвонил. Наталья посмотрела на дисплей.

Катерина вызывает…

Наташа нажала «принять вызов» и поднесла трубку к уху.

– Наташ, знаешь, что произошло?

Постановка вопроса пугала, но задорный тон говорил, что если она не сошла с ума, то наверняка вернулся Никита или Ритка. Нет, Ритка при ней зашла в подъезд.

Никита и хотел бы остаться с Катей, но еще больше он хотел домой, подальше от этой квартиры. Конечно, как-то это объяснить, не показавшись трусом, он не мог, поэтому он был благодарен ей, когда она отказалась от его предложения. Сейчас, сидя дома, он не знал, чем себя занять. Там, в квартире Кати в шесть утра, он думал, что проспит всю субботу, как только доберется до собственной кровати. Не спалось. Его не испугала игра, ему наплевать было на того, кто ходил по темной квартире. Это было тогда, это было до того, как закричала Катя, это было до того, как она рассказала, кого увидела. Кого бы она ни увидела, он там не должен был оказаться. Мертвый или живой…

Звонок мобильника заставил подпрыгнуть Никиту. Он посмотрел на дисплей. Катерина. Он напрягся. Если она позовет его к себе, он не сможет отказать. А что, если позвать ее к себе? И он принял вызов.

– Знаешь, что сейчас на мне?

Первой мыслью Никиты было, что Катюша сошла с ума. Не без оснований, конечно.

– Что? – Во рту пересохло, поэтому Григорьев не был уверен, что его услышали. – Что? – повторил он.

Черт бы побрал эти игры! Толика утомило нытье этой полудурошной и выплясывание вокруг нее. Он ни за что не поверит в то, о чем они там щебетали. Какие к херам призраки? Они что там все, наширялись? Точно! Суки, упороли «колес» и принялись играть в прятки. А ему даже пива не дали выпить. Друзья еще называются. Наркоманы херовы! Поэтому-то так натурально и сыграли. Может, Катюха действительно увидела призрака? Это смотря что внутрь употребить. На самом деле он слабо верил в то, что кто-либо из его друзей сегодня ночью находился в наркотическом опьянении. Тогда что это было? Хорошо, они играли. Как бы странно это ни звучало, они играли в прятки, где водящим был призрак. Если исполненное после окончания игры взять за правду и Егор, или Катя, или еще кто-нибудь не приводили мальчугана, то тогда откуда он взялся в квартире? Реально призрак? В нормальном мире, в котором до сегодняшней ночи привык жить Анатолий, слова «реально» и «призрак» были антиподами. Находились на противоположных полюсах, поэтому произносить их, соединяя в словосочетание, было по меньшей мере нелепо. Как ни крути – призрак нереален, и появление его в квартире Кати на совести каких-то неведомых сил. Зачем он пришел? Насколько мог судить об этом Толик по фильмам и книгам, у призраков, пришедших к живым, всегда есть цель. Месть или предупреждение. Месть? Мог ли кто-то из его друзей навредить кому-то? Навредить? Да тут, похоже, речь не об отъеме мелочи в начальной школе. Тут что-то более страшное. Убийство? Изнасилование? Толик даже присел на табурет. Взял со стола салфетку и, скомкав ее, положил на место. Не каждый день понимаешь, что совсем не знаешь тех, с кем проводишь лучшие вечера.

Нет, все же он не мог поверить в то, что кто-нибудь из них убийца. Хотя Ритка могла сбить ребенка на машине, Никита мог не уследить за одним из своих подопечных, а тот возьми да утони. Егор придушил сетевым шнуром какого-нибудь нерадивого школьника в компьютерном классе за то, что тот назвал его очкариком. Катька могла убить разве что своей глупостью. Может, она не ответила на простейший вопрос мальца: сколько будет дважды два? Катюня не ответила, а у мальчишки сердечный приступ. Ну, или что-то в этом роде. Тут и себя исключать нельзя. Несмотря на то, что он хорошо помнил, что никого не убивал, были у него сомнения. Желание кого-нибудь придушить практически не покидало его. Эта сопливая школота, сующая нос в каждую витрину. А от витрин открытого доступа их вообще не оттянешь. Там же можно на халяву поиграть в Angry Birds или в Subway Surfers. Раздражали. Все они одним миром мазаны.

Понятное дело, что Анатолий паясничал. Он не мог поверить в то, что сейчас сам нагородил. Несмотря на все их отрицательные качества, коих у некоторых из них даже больше, чем положительных, на убийство пойти они не могли.

То есть в призрака, играющего в прятки, ты поверил, а в склонность к убийству одного из друзей – нет?

Именно. Может, у привидений свои заморочки – игра в покер, бильярд и гольф, а для тех, кто поменьше, – прятки. В это поверить проще. Проще, чем в то, что один из твоих друзей замешан в чем-то ужасном, с грустью подумал Толик и набрал телефон Кати. Все-таки подруга, которой, возможно, нужна помощь.

Полякова могла бы и догадаться. «Инфинити» шефа она увидела, как только Наташа отъехала от ее подъезда. Она не придала этому значения. Если он в машине, то пусть там и остается. Не до него сейчас. А если у квартиры, то придется прогнать его. Достал. Связаться с женатым – это было ошибкой, а продолжать с ним отношения – это катастрофа. Если даже отбросить моральную сторону вопроса, в их взаимосвязи мало чего хорошего для нее. Она просто топчется на месте. Из-за него Рита не может ни с кем познакомиться. Возможно, в этот раз это был бы свободный парень. Парень, который не будет смотреть на часы, когда занимается с ней любовью. Не будет выходить из комнаты, когда звонит жена. А будет всегда с ней и делать все для нее.

«Может, сказать ему, что я беременна? – Странная мысль пришла ей в голову, когда она заходила в подъезд. – Вот просто взять и сказать: поздравляю, ты стал папой. В очередной раз».

Реакция может быть самой непредсказуемой. От побега с кучей обвинений и оскорблений перед этим до тихого ступора и предложения сделать аборт. В любом случае любовница в проигрыше. А может?.. Он говорил, как его достала жена, что он ее не любит. Он говорил…

Открой глаза, дурочка! Они все говорят. Уж не хотела ли ты, чтобы он рассказывал тебе, как он с женой ездил в Таиланд и что они не вылезали из постели все десять дней. Что она стонет во время оргазма так, что ему хочется еще и еще. Стала бы ты это слушать? Так вот, девочка, все познается в гребаном сравнении. Он тебя сравнивал с ней, причем делал это так, как хотелось слышать тебе. Вследствие чего ты решила, что лучшая, что нужна ему, что если не выше, то как минимум на равных правах с его женой.

– И все-таки с беременностью идея замечательная, – прошептала Рита и вошла в квартиру.

Он набрал сначала номер Наташи, когда та не ответила, Леша набрал Катю. У нее номер был занят. Алексей волновался. Нехорошее предчувствие сдавливало грудь. Что могло случиться в компании людей, знающих друг друга не один день? Надо было просто ехать туда и забирать Наталью, а не бежать домой смотреть хоккей. Все равно они разошлись, скорее всего, далеко за полночь. Но тогда бы его интерес к Наташе заметили все. «Детский сад! – одернул сам себя Одинцов. – Ты бегаешь за ней с пятого класса. То есть ни много ни мало почти десять лет. И только однажды удосужился сводить ее в кино».

Было еще одно. В седьмом классе. Что это было под мостом в Кузьминском парке, он до сих пор не знал. Определенно поцелуй, неумелый, но все же. Но что он означал, Наташа не сказала, а Леша не спросил ни в седьмом классе, ни в восьмом, ни сейчас. Хотя, может, она уже и забыла о нем. О поцелуе, разумеется, о себе-то он напоминал изо дня в день. А вообще, все норм – в седьмом классе первый поцелуй, в восьмом – первое свидание. В двадцать три – может, проводит до дома, ну а в сорок – возможно, свадьба. Боязнь быть отвергнутым в двадцать три по меньшей мере выглядела комично. Если это не патология, то черт знает что такое.

Леша снова набрал номер Наташи. На этот раз он решил подождать подольше. Он сидел на скамейке во дворе. Сырая осенняя погода загнала всех в маленькие неуютные квартирки хрущевских панелек, которые угрюмо взирали на одинокого человека своими серыми глазницами-окнами. Одинцову стало как-то не по себе. Будто он попал во двор давно брошенного города. Припять в центре Москве. Только детский смех раздавался откуда-то со спины. Леша обернулся. Мальчик лет десяти забирался по лесенке на горку и со смехом скатывался вниз. Его оранжевая футболка сияла, словно луч фонаря в сумраке уходящего дня. Алексей улыбнулся. Странно, конечно, что ребенок одет легко, да и почему-то один. Улыбка слетела с губ Одинцова. Он сбросил вызов и убрал телефон.

Мальчик мог сбежать из дома. Да, точно. Леша встал со скамейки. Именно поэтому ребенок одет в одну футболку и шортики. Алексей не был уверен, все-таки до горки было не меньше ста метров, но ему показалось, что мальчишка босиком. Точно сбежал, паршивец.

Одинцов перешагнул через небольшую оградку и быстрым шагом пошел к ребенку.

Они собрались в «Макдоналдсе» в Кузьминках. Перед Маргаритой стояла бутылка минералки, принесенная с собой, Наташа пила кофе-гляссе. Остальные не стали ничего заказывать. Каждый из них боялся нарушить тишину, казалось, повисшую не только над их столом, а вообще над всем помещением кафе.

– Родителям позвонили? – решившись, спросил Никита.

– Да, еще ночью, – ответила Наташа и шумно отпила кофе.

Копылова сквозь темные очки увидела, что Толик не сводит с нее глаз. Очки, не слишком уместные в ноябре, позволили ей не отвести взгляд.

– Что? – не выдержала она.

– Итак? – Леша выжидающе смотрел на друзей. – Вы так и будете по одному уходить или все-таки расскажете? Во-первых, кто нашел Катю и как это связано с ее гибелью, а во-вторых, кто должен найти нас? Я догадываюсь, что это один и тот же человек, но…

– Не человек, – пересохшими губами произнес Егор.

– Очень интересно, – попытался пошутить Алексей, но тут же осекся. – Извини, продолжай.

– Это призрак, – перехватила инициативу Наташа. – В Хэллоуин… хотя при чем тут Хэллоуин? Мы, как всегда, собрались в пятницу и решили поиграть. Егор где-то…

– В Интернете, – подсказал Егор.

Никита не был идиотом. И только поэтому не привязывался ни к кому из девушек. Даже те девицы, которые претендовали на звание постоянных, не занимали в сердце Никиты никакого места. Так легче, так спокойней, так безопасней. Он всегда вспоминал старую песню «Если у вас нету тети».

Нет привязанности, нет и боли расставания. Но только не тогда, когда разлучница смерть. Когда ты знаешь, что человека нет в живых, его нет ни в другом городе, ни в другой стране… ни на Марсе… от осознания этого тяжело, тем более если этот человек был тебе все-таки ближе, чем мамочки твоих подопечных. Так, значит, привязанность все-таки была? Конечно! Она же была его другом. Другом, с которым он иногда спал.

Да, он не был идиотом, но чувствовал себя последней сволочью. Ему надо было остаться с ними. Зачем? Чтобы смотреть на сопли Наташи и Риты? Хотя… неожиданно, но они держались достойно. Вот что его спугнуло. Никита боялся расчувствоваться и при них разрыдаться. Нет, на все сто он не был уверен в подобном развитии событий, но на душе было так погано, что чего-нибудь подобного исключать совсем было нельзя. Вот он и не исключал. Просто предстал перед друзьями законченным подлецом, и все. Стало ли ему легче? Нет… Нет. Нет! Остаться наедине со своими мыслями невыносимо. Как будто хуже стало. Душу рвало изнутри. Комок скорби с острыми шипами-воспоминаниями давил и ранил изнутри. Ему лучше было бы остаться там, среди своих, там, где его пожалеют. Но он не мог. Никита являлся скульптором того альфа-самца, которого он из себя создал. Этот образ, создаваемый годами, так хрупок, что, разрушив его сейчас, он не сможет восстановить его никогда. Слезы, проливаемые по подруге, могли размыть трещины в броне брутального любовника. И разлетится его кокон самца, обнажится душа того самого мальчишки, что когда-то боялся опоздать.

Кстати, об опозданиях. Он должен был подъехать к Кузьминскому парку в два. Сейчас было двенадцать сорок. Если он будет еще размышлять о жизни и смерти да напевать песни из детства родителей, то так и останется с кашей в голове. Ему нужно развеяться, и толстяк – муж… (он забыл их имена напрочь)… толстяк со своим пейнтболом как раз кстати. Никита, конечно, предпочел бы сырому лесу теплую постель, а толстяку его жену, но у каждого свой пейнтбол. От постели и обнаженки надо тоже отдыхать. Никита достал визитку и набрал номер толстяка. День обещал быть незабываемым.

Наташа сразу поняла, что что-то не так, когда только припарковалась во дворе дома, в котором жила Полякова. Машина Михаила стояла задом к подъезду, преграждая путь пешеходам.

«Так же можно и поцарапать машину, пешеходы жестоко могут наказать за нерадивость», – подумала Наташа и припарковалась на свободное место напротив оборзевшего автолюбителя.

– Этот мудак здесь, – декларировала Рита.

– Вижу, – кивнула Наташа и заглушила двигатель.

– Кто? Никитка? – обрадовался Егор.

Слесарь закончил с замком и вошел в квартиру, оставив приоткрытой дверь. Лешка хотел постучаться, но передумал, резким движением открыл дверь и вошел внутрь. Уважения бывший любовник Поляковой не вызывал, поэтому Одинцов решил отбросить вежливость и сантименты. Егор проскользнул следом. Хозяин квартиры передавал деньги мужчине в робе, когда заметил непрошеных гостей.

– Вам чего здесь понадобилось?

В голосе не слышалось радушия гостеприимного хозяина.

– Вещи Риты отдай, – коротко сказал Леша.

– А что она сама? Боится несуществующего ребенка потерять?

Алексей выехал часов в восемь. Ближайшая аптека была в поселке Львовский и открывалась в девять, но Леше не спалось, и он решил выехать пораньше. Он думал о мальчишке, преследовавшем его. Кто он? То, что пацан не из мира живых, он понял уже на даче. Уж больно пугающе он выглядел. Но в нем было что-то знакомое. Ему казалось, что он видел пацана когда-то очень давно. Возможно, в школе, в младших классах, а может, в лагере? Алексей попытался припомнить какой-нибудь трагический случай из детства, связанный с мальчиком лет десяти. Нет, вроде бы никто не пропадал, не умирал и не был похищен инопланетянами. Возможно, призрак приходил не к нему. К Рите? Или Наташе? Они рассказывали о мальчике, с которым поиграли в прятки. Может, это и есть тот пацан. Хотя в первый раз он его увидел, когда ни Риты, ни Наташи рядом не было. Да и чувство, что Леша знал мальчишку, перечеркивало версию о призраке, играющем в прятки. Черт! Он действительно играл в прятки!

Раз, два – это не только слова. Три, четыре – меня нету в этом мире…

«Вот я болван! Он же играл со мной в прятки!»

– Но почему его лицо мне так знакомо?

Вопрос повис в ноябрьском холодном воздухе. Одинцов закрыл машину и вошел в аптеку.

Обилие лекарственных средств бросалось в глаза пестротой упаковок и нелепостью наименований. Маркетинговый ход по привлечению покупателей простыми, понятными названиями налицо. Быструм-гель, Изжогофф, таблетки «от кашля», капли «для нос». Просто, но дорого. Им бы подумать о снижении цен для привлечения, так нет же. Лекарства, как хлеб, – людям нужны всегда, а извращенная простота в названиях – это всего лишь соревнование между производителями.

Откуда у Егора ее номер, Наташа не знала. Он звонил уже в третий раз. Наташа даже обрадовалась, что вчера додумалась поставить на виброзвонок. Она не хотела ни с кем разговаривать и собиралась поспать подольше, но как только закрылась дверь за Лешей, Наташа встала. А через десять минут начал названивать Егор. Копылова раздраженно схватила телефон и уже хотела нажать отбой, когда поняла, что что-то случилось. Она вспомнила причины, по которым они здесь, на Лешкиной даче. Причины не из приятных. Наташа нажала зеленую трубку и приготовилась слушать.

– Наташа? Ты меня слышишь?

– Говори, Егор, – сказала она. Ей не хотелось здороваться, и вообще ее воротило от любезностей. В свете последних событий они выглядели слишком фальшивыми. Либо Егор долго ничего не говорил, либо время тянулось, но Наташа занервничала. И если б Егор не сказал ни слова еще пару секунд, она бы накричала на него и бросила трубку.

– Никита погиб.

Она знала. Нет, не то, что именно Никита погиб. Просто она знала, что кто-то сегодня играл. А раз уж так вышло, что играла не она, то погибнуть должен был кто-то из ее друзей. Удивительно, но ей не было жалко Григорьева. Ей было наплевать на него. К собственному ужасу, Наташа поняла, что по большому счету ей наплевать на всех, кроме Ритки и Лешки. На Толика, Никитку и Егора. Наверное, даже на себя.

Егор не спал всю ночь. Когда позвонил Никита, он сидел перед компьютером и безуспешно пытался разыскать статью о странной игре, в которую им посчастливилось играть. Он долго думал о поступке Никиты. Несмотря на моральную сторону этого вопроса, это имело смысл. Если бы, конечно, он досидел до конца. Верил ли Егор в то, что так можно победить мертвеца? И да, и нет. Это что-то из области торговли. Можно вернуть некоторые товары с формулировкой «ошибка выбора». Некоторые, но не все. Продукты питания, вещи личной гигиены и сложные электронные товары возврату не подлежат. К каким товарам отнести бред, пришедший на ум ему той ночью? К предметам личной гигиены или к сложным электронным приборам? Кто-то блузки желает, кто-то инструктора по фитнесу, а он дружбы захотел. Хорошо хоть не владеть миром. Егор вспомнил дословно свое желание и поежился от корявости формулировки. «Хочу, чтобы люди лучше относились ко мне», – пожелал он, слабо веря в то, что это сбудется. Оно наверняка еще не сбылось, иначе бы он заметил. Оно может не сбыться или… Егор с ужасом подумал, что именно его желание сбудется с некоторыми поправками на исполнителя, как в фильме «Исполнитель желаний». Егор погибнет, и вуаля, желание исполнено. К мертвым либо хорошо, либо никак. Причем даже если никак, Егор будет в выигрыше. Вот уж не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться.

Работать совсем не хотелось. Егор от Никиты хотел вернуться домой и лечь спать, но подумал, что после увиденного вряд ли у него это получится. После звонка Никиты Егор сразу же поехал к нему. Нет! С самим собой можно быть и честнее. Он не поехал сразу же. Егор дождался трех часов и только тогда вышел из квартиры. Страх быть найденным перевесил желание помочь брату. Он выехал только для того, чтобы вызвать его родителей, а потом и полицию. Ощущение того, что он совершил что-то постыдное, Егор пытался прогнать мыслями о поступке Никиты. Братец взял и отдал на растерзание призраку подругу. Если уж быть до конца честным, то и выжидание Егора, и расчетливость Никиты – одного поля ягоды. Они оба готовы были пожертвовать живыми людьми ради спасения собственной шкуры.

Егор вошел в кабинет, повесил куртку у двери и, взглянув на стол Смирнова, прошел к своему. Включил компьютер и снова подумал отпроситься. Мысли были далекими от работы. Он не сможет думать ни о чем, кроме игры, мертвеца и смерти друзей. А также о своем желании. Оно было из области невыполнимых, загаданное ради шутки. Теперь ему не смешно. Даже если Никитина идея работает, то его «сложный электронный товар личной гигиены» останется с ним. До самой смерти.

Смирнов вошел, как всегда, с шумом. Он громко разговаривал по телефону, поэтому Егор не сразу понял, с кем поздоровался Макс. И только когда увидел протянутую руку, ответил и пожал холодную ладонь. Егор готов был даже подумать, что проклятое желание начало исполняться, но тут же отбросил эту мысль. Это же был Смирнов. Он мог здороваться и любезничать, а потом «подложить свинью». То есть этот человек не мог быть лакмусовой бумажкой, по крайней мере, этого желания. Егор отмахнулся и принялся снова искать злополучную статью.

– Слушай, Егор…

Она приснилась Толику. Он уснул за столом, у компьютера. Ему снилась старуха с оплывшим лицом, только в гробу она не лежала. Она сидела в кресле у двери, за его спиной. Он знал, что она там сидит, но страх не давал ему повернуться к ней. Толик знал, что старуха улыбается и только правая сторона лица остается без движения, остается обвисшей. Потом она встала. Он все-таки смог оторвать голову от стола и хотя бы выпрямить спину, но повернуться так и не удалось. Слабый шелест. Толик чувствовал запах смерти. Нет, это наверняка был запах чего-то из мира живых – формалина, например, но этот сладковато-приторный запах принадлежал мертвецам. Толик задрожал всем телом. Он хотел если не повернуться к опасности лицом, то попробовать убежать хотя бы. Он рывком поднялся на трясущихся ногах, вращающийся стул откатился назад и остановился у ног старухи. Новенькие мокасины врезались в кожу распухших старческих ступней. Платье, сшитое на спине покойницы, как-то странно шевельнулось и само по себе начало опадать к мокасинам. Толик видел это, знал об этом, несмотря на то, что он стоял спиной к старухе. Он не знал только одного, что может остановить ее. Толик нашел в себе силы, чтобы обернуться, а возможно, и прекратить этот кошмар. То, что он увидел, повернувшись к старухе, было в разы ужасней обнажения трупа. Вместе с платьем на пол упала и ведьма. Будто в один миг из ее тела вынули все кости. Старуха, словно затасканная до мышиного цвета тряпка, накрыла освободившиеся от натиска распухших ног мокасины. Лицо мертвеца оказалось сверху.

Когда веки с редкими ресницами задрожали и обнажили черные дыры вместо глаз, Толик проснулся. С криком оторвал голову от стола и развернулся на стуле к двери. Что-то лежало у кресла. Какая-то тряпка, но она была реальна и ничего общего с мертвой старухой даже без костей не имела. Толик встал со стула и поморщился – рука затекла и теперь неприятно покалывала. Но это говорило о том, что он проснулся окончательно.

Толик подошел к креслу, потирая руку, поднял штору и бросил на кресло. На какое-то время ткань приобрела форму лица… оплывшего лица старухи, но тут же скомкалась и стала не чем иным, как занавеской. Но Толику от увиденного все равно было не по себе. Он, не выпуская из вида кресло, вышел из комнаты. Очень хотелось пить.

Рита вошла в комнату и села в кресло. В руке она держала тест. Наташа не видела, сколько полосок на нем, но знала наверняка – подруга беременна. В обычной ситуации подобное известие могло принести только радость, но в случае Риты – наоборот. Вся плачевность ее положения была у нее на лице.

– Я беременна, – произнесла Рита, просто чтобы заполнить тишину.

– Да ладно? – улыбнулся Леша. – Неожиданно, да?

Наташа взяла его за руку и легонько сдавила. Она не успела ему ничего рассказать.

– Неожиданно, – как-то вяло ответила Рита. – Очень неожиданно. Я не знаю, что делать. – Она впервые с того момента, как вошла в комнату, подняла глаза на друзей.