Для смертельно скучавшего Бретона телефонный звонок показался чуть ли не даром небес. Он встал, пересек столовую и направился в холл.

— Кто бы это мог быть, дорогой? — спросила Кэт, обозленная тем, что им кто-то помешал.

Бретон перебрал в уме саркастические ответы, которые так и просились на язык, и, принимая во внимание присутствие гостей, выбрал наименее опасный.

— Прости, но я не могу узнать по звонку, — ответил он спокойно, отметив, как посинели молочно-розовые губы Кэт. Она, разумеется, использует это против него, скорее всего, около трех утра, когда он будет силиться заснуть.

— Честный Джон, всегда острый, как бритва, — поспешно заявил Гордон Пэлфри тоном «я не вмешиваюсь», а Мириам Пэлфри ответила на это своей сладкой ацтекской улыбкой, мелькнувшей в ее напоминающих головки спичек глазах. Пэлфри были последним приобретением его супруги, и их присутствие обычно вызывало у Бретона ощущение болезненного беспокойства в желудке. Вяло улыбаясь, он закрыл за собой дверь столовой и поднял трубку.

Джек Бретон, приближаясь по лестнице к человеку по имени Джон Бретон, ощущал легкую дрожь в ногах.

Может быть, решил он, это потому, что он больше часа сидел на корточках в темной, все скрывающей чаще кустов; но значительно более правдоподобным объяснением было то, что он боялся встречи с Кэт. Он пришел к выводу, что ни детальное обдумывание дела, ни попытка подготовить себя психологически не амортизируют силу столкновения. Звук ее голоса, когда она прощалась с гостями, отозвался в его нервной системе могучей симфонией, пробуждающей отклик как во всем его существе, так и в каждом отдельном атоме. Люблю тебя, — шептала каждая частица его тела, передавая это послание миллионам энергетических каналов. Люблю тебя, Кэт.

— Кто вы? — бесцеремонно спросил его Джон Бретон. — И чего вы хотите?

Он стоял на пути Джека Бретона, а лицо его в свете висевшей над головой лампочки напоминало потемневшую грозную маску.

Джек Бретон нащупал в кармане плаща автоматический пистолет, но, уловив нотку неуверенности в голосе стоящего перед ним мужчины, не спустил предохранитель. Не было оснований отступать от разработанного ранее плана.

Кэт удалялась по улице, шагая мимо ярко освещенных витрин магазинов. Закутанная в серебристую шаль, в воздушном платье, с длинными ногами, которые благодаря туфелькам на шпильках казались еще более стройными, она выглядела как классическая подружка гангстера из криминального фильма. В ярких полосах света, бьющих из витрин, ее силуэт запечатлелся в его сознании резко, как драгоценный камень, и Бретон — как если бы совершил новое открытие — заметил под ее коленями две тоненькие голубые жилки. Его охватил прилив нежности.

Ведь он не может отпустить ее в таком виде одну, да еще ночью, — настойчиво предостерегал его какой-то внутренний голос. Но не будет же он перед ней пресмыкаться и унижаться. Он заколебался, а потом повернул в противоположную сторону, охваченный порывом отвращения в самому себе, тихо бормоча проклятья.

Примерно через два часа перед его домом остановилась полицейская машина. Бретон, который стоял у окна, с тяжелым сердцем подбежал к двери. За двумя агентами с суровыми лицами маячили двое полицейских в форме.

Один из агентов в штатском показал ему служебный значок.

— Мистер Джон Бретон?

Было уже далеко за полночь, когда Джек Бретон умолк; он видел, что они почти убеждены.

С определенного момента Джон Бретон и Кэт начали ему верить, и поэтому, чтобы не утратить их доверия, ему надлежало быть очень осторожным. До сих пор все, что он им сказал, было правдой, но теперь он начнет лгать, и ему следует быть очень внимательным, чтобы не попасть в собственные сети. Он сидел в глубоком кресле и всматривался в Кэт. За последние девять лет она почти не изменилась, за исключением, может быть, глаз и того, что теперь она сознавала свою красоту.

— Это, должно быть, какой-то трюк, — сказала она с напряжением, не желая без боя отказываться от доводов здравого разума. — У каждого есть двойник.

— Откуда ты знаешь? — Оба мужчины спросили одновременно, идеально синхронно, и взглянули друг на друга. Кэт побледнела, как будто случившееся явилось для нее каким-то доказательством.

— Я об этом читала…

Джон Бретон медленно открыл глаза и, напрягая зрение в слабом янтарном свете, ожидал возвращающееся волнами ощущение собственного «я». Прямоугольник слабого света… что это может быть? Окно спальни во мраке? Или облик какого-то духа, освободившегося от тела? Или киноэкран? Дверь в какое-нибудь другое измерение? Временами ему казалось, что каждый сон вызывает некий распад его личности и что ее новое формирование на следующее утро полностью зависит от того, находится ли он среди соответствующих реалий. Если бы он, например, пробудился в другом окружении, среди других предметов, он мог бы начать совершенно иную жизнь с легким, однако, подозрением, что здесь что-то не в порядке.

Он почувствовал движение рядом с собой в кровати и обернулся в ту сторону. Спящее лицо Кэт…

Он пробудился окончательно, вспоминая вечер и появление Джека Бретона. Это было более худое, хуже одетое, более упрямое воплощение его самого. Безнадежный тип, какое-то чокнутое существо, которое не видит ничего плохого в том, чтобы влезть к человеку и его жене в дом, предложить им совершенно нелепый план.

Так, значит, Кэт должна выбрать одного из них!

Бретон силился осознать, почему он не приложил свой кулак к этим столь знакомым губам. Он, конечно, был пьян, но дело не только в этом. Может, потому, что Кэт, притворяясь, что не принимает этого дела всерьез, все же согласилась с ситуацией?