– Встречу с другим – убью! – пообещал Харламор и для пущей важности нажал на отбой.

– Ха. Ха. Ха. – Презрение Вероники не успело достичь цели и потонуло в гудках.

Плохо. Он подумает, что она испугалась. А она никого не боится и не потому, что безбашенная, а просто терять нечего.

Перезвонила.

– Кого убьешь-то? Его или меня? – с игривой усмешкой поинтересовалась девушка. Дипломатичный ход удался, она услышала, что он заулыбался.

– Роза Витальевна, не забудьте, процедуры назначены на пятнадцать часов. Захватите полотенце и, пожалуйста, не опаздывайте. – Медсестра Галочка, как всегда, была исполнительно-взволнованна, хотя на часах всего семь утра.

Роза Витальевна не спешила класть трубку. Она положила ее на грудь, и частые гудки слились с сердцебиением. Сегодня она снова увидит Его. Он будет касаться ее своими руками, она будет ловить его дыхание на своем лице, когда он наклонится, чтобы прощупать шейные позвонки. Он их знает уже наперечет, но Роза Витальевна угадывала в его внимании совсем не профессиональный интерес. Она не сомневалась, что нравится этому обаятельному молодому врачу.

...Пансионат для заслуженных работников искусств находился в сорока пяти километрах от Москвы и местным населением звался «Дрестаз» – «Дом престарелых звезд». Здесь можно было встретить бывших звезд балета, артистов театра, кино, режиссеров, деятелей культуры или их близких родственников. От хорошей жизни сюда никто не попадал – большинство были одинокими и нездоровыми. Даже те, о ком могли позаботиться родные, по обоюдному согласию все же предпочитали доживать свои последние дни отчего-то именно здесь.

Здешний пансионат сложно было назвать домом престарелых. У каждого постояльца была своя маленькая однокомнатная квартира с небольшой кухней и крошечным санузлом. Условия проживания были достаточно лояльными. Разрешалось практически все – приводить посетителей, не приходить на завтрак, круглые сутки смотреть телевизор. Нельзя было только оставлять на ночь гостей и обивать двери дерматином. Все двери в корпусах были сделаны из тонкой фанеры и носили одинаково голубовато-серый цвет. На каждой двери был наклеен номер квартиры. Типичная система домов гостиничного типа, но по сравнению с ужасающими условиями полуразваленных домов для престарелых здешние аккуратные два корпуса можно было смело назвать хоромами.

Кормили «бывших» четыре раза в день. Ворчливые в силу возраста и зарплаты, но вполне добродушные нянечки приходили убираться два раза в неделю, и это было нормально. Уберутся, тут же автограф попросят на память. Старая звездная гвардия, кто знает, сколько им еще осталось? А тут похвастаться перед своими можно – убралась, да посплетничали еще с Народной, та фотокарточку подарила, слова хорошие написала...

Максим Михайлович Тузов стал главврачом совершенно случайно. У него даже не было медицинского образования. Начинал он свою деятельность профессиональным картежником в Хосте, где и родился. Каждое лето туда съезжались любители расписать пульку, и местные каталы традиционно облегчали их карманы. Максимка отличался от блатных – разводил феноменальной памятью и яркими способностями к математике. Судьба была благосклонна к малолетнему любителю преферанса, и пацан ни разу не получил в морду ни от друзей-катал, ни от обманутых лохов-отдыхающих. Чтобы и дальше не искушать судьбу, мама отправила его учиться в Москву в Институт управления на факультет автомобильного и воздушного транспорта. Институт он окончил с отличием, после чего работал директором музея прикладного искусства в Узбекистане, директором рынка в Махачкале и генеральным директором ООО «Вторсырье» по переработке отходов города Москвы. В результате приобрел ценный опыт нескольких жизней.

– Моя фамилия Тузов! Вы слышали? Не Тузов! Тузов, блядь, нет в ваших картах, а я Тузов, на «у» ударение! – кричал он в телефонную трубку, когда Лада незаметно просочилась в дверь.

– Вам не нужен эффективный управленец! Вам нужен доктор Пилюлькин, который угробит все дело и пациентов в придачу! Какое вам дело – есть у меня медицинский диплом или нет?! Я имею богатый административный опыт, в России нет специалистов, способных совмещать навыки менеджера и медика. А я...

– Можно войти? – стушевалась Лада и постучала в открытую дверь.

– Заходи... Что значит я хороший предприниматель?! Да, я отличный предприниматель и знаю, что делаю! Вы требуете от меня снижения себестоимости процесса и повышения цен на услуги. Да, предприятие станет доходным, и тогда вы тут как тут. Отберете, я и ахнуть не успею. Не надо мне рассказывать! Моя задача – эффективная работа врачей при высокой зарплате. Высокой! А откуда мне деньги брать? С пенсионеров моих? Они и так свои квартиры сдают, чтобы здесь проживать... Нет, вот сволочь, ты послушай, что он говорит...

Иван готовился встретить Розу как королеву.

Его холостяцкую однокомнатную хрущевку до сегодняшнего дня посещали лишь подружки из Интернета да проститутки. На ночь он их не оставлял, качественно обслуживал, как официант, и отправлял восвояси. Освобождал место для следующей.

Глубокое потрясение, которое он испытал, будучи еще юношей, надолго определило его в разряд свободных мужчин. С годами он привык быть в статусе Казановы, и стремление найти свой женский идеал стало для него бесконечным марафоном. Где финиша нет.

Женщины влюблялись и навязывали свое внимание. Он ради приличия поощрял их старания незатейливыми ухаживаниями. И всячески подчеркивал, что любит лишь себя. Он холил свое тело, полировал ногти, делал эпиляцию и пользовался эксклюзивным парфюмом. Гламурные девицы называли его метросексуалом, коллеги по работе – денди, а проститутки – мажором.

А он не был никем из тех. Иван ощущал себя глубоко несчастным человеком, которого судьба наградила незаурядными внешними данными, талантом, личным обаянием, но лишила главного. Он заглядывал внутрь себя и с ужасом видел там бездну, где нет даже черного дна, только космическая пропасть. Дьявольское искушение броситься в эту бездну и заглушить боль владело им многие годы. Переживая потерю любимого человека, он подошел к краю этой пропасти и ждал только знака судьбы, чтобы сделать шаг.

– Ты все забрал? Еще раз оглядись внимательно, может, забыл что? Ну вот, книги не взял, – хлопотала Лада, помогая Максиму Михайловичу собирать личные вещи в кабинете.

– Если что и забыл, то это несколько лет жизни. Угробил впустую, а никто и спасибо не сказал. Гуд бай, Тузов, вали куда глаза глядят – не пропадешь, – ворчал бывший главврач.

– Конечно, не пропадем. Обидно, конечно, что вот так подленько сняли с должности и даже новое место не предложили. Но мы действительно не пропадем. У тебя мозги золотые, а у меня руки откуда надо растут. Пара месяцев, и мы в таком порядке будем – все твои недруги обзавидуются.

– Да пошли они... Сами себя сожрут, волки ненасытные. Я уже о нашем цехе думаю. Помещение я нашел хорошее, сейчас кризис и аренда недорогая, места для машины предостаточно. Только вот нужно определиться, как широко мы размахнемся...

– Ты имеешь в виду, сколько в день круассанов мы будем изготовлять? – Лада складывала книги в коробку из-под вина. Понюхала – вроде не пахнет, бумага хорошо впитывает запахи. Несерьезно, если медицинская энциклопедия пропахнет винным ароматом.

Едва шасси самолета коснулись земли, Вероника Захарова с облегчением выдохнула и включила мобильный:

– Владилена Николаевна, я уже в Москве! Долетела, все классно! Что мне дальше делать? Хорошо, еду в отель на такси... Денег? Да есть немного, думаю, хватит.

Перелет был очень длинным, и если бы не наушники с плеером, которые перед отлетом подарил щедрый Харламор, протухла бы со скуки. Закачал Леди Гагу с Бейонсе и до кучи разную шансонную пошлятину, но дареному коню, как говорится... Слава богу, что есть такой друг – и за бабакой присмотрит, и деньгами поможет, если что.

Провожал Харламор Веронику не один, братков с собою приволок. Они несли два чемодана: один с ее вещами, другой с подарками для мамы. Бабушке ничего не стала говорить, зачем ее волновать? Пусть думает, что ее любимая внучка полетела мстить. А внучка везет маме норковую шапку, варежки с пумпонами и угги из овчины. В Хабаровске на местном рынке пушнины, как картошки в Москве. Недешево, конечно, но тут Харламор постарался. Проехался по рынку, с кем-то перетер, кого-то «наказал» – вот так и наскреб чемодан подарков.

А самые важные слова вложил в ухо, чтобы никто не услышал:

Всероссийский конкурс артистов балета в Москве ярко продемонстрировал, что технический прогресс, в прямом смысле слова, затронул и такую тонкую область, как искусство. Танцоры показывали блистательную технику, выкруживая из любого, до боли знакомого па-де-де виртуозные трюки. Слабых исполнителей практически не было, каждый участник уверенно шел к победе, и если б не досадные травмы, выбивавшие конкурентов, то, наверное, Веронике не досталось бы никакого места.

Жюри отдавало должное современному прочтению классики и благосклонно относилось к спортивно-балетному состязанию участников. Веронике, с ее консервативной трактовкой номера, победа не светила – с техникой у девочки всегда были проблемы, и на фоне вышколенных отточенных «гимнастов», как назвала их Лада Корш, молодая балерина смотрелась провинциальной Золушкой, которая попала на светский бал, организованный модным клубом «Рай».

На втором туре Вероника Захарова исполнила вариацию Жизели из одноименного балета Адана. Жюри оценило изящество и художественный артистизм танцовщицы, возвышенный трагизм и детскую трогательность в передаче материала. Искренность и нежность подкупали безотчетно. Ее выступление было обособленным и воспринималось как сама первозданность – девственная и чистая. Она не старалась станцевать Жизель, она и была той самой Жизелью, о которой Генрих Гейне написал историю трагической любви. Девушкой, не дожившей до своей свадьбы, но сохранившей страсть к танцам и веселью.

Председатель жюри обратил на нее внимание в полуфинале, и это дорогого стоило.

– Она танцует в лучших старых традициях! Такое впечатление, что ее педагогами были Галина Уланова или Стручкова. Какое врожденное чувство сцены и публики. Ничего не комкает, нигде не «застревает». На мой взгляд, она заслуживает второго места. Эмоциональное воздействие безгранично! Откуда она приехала?

Иван взял выходной и отключил все телефоны.

Врач сам себе поставил диагноз «синдром обновления» и, осмысливая новое состояние, отгородился от внешнего мира. Когда жизнь движется словно по дорожке боулинга, любое изменение траектории есть проигрыш. Последний год, благодаря крепкой руке Розы, его шар выбивал только десятки. Она не давала ему скатываться ни вправо, ни влево. Но со вчерашнего дня его движение остановилось, будто наткнулось на невидимую преграду.

Иван случайно назвал молоденькую балерину Никой – слетело с губ подсознание. А когда они с Розой уехали после конкурса к нему домой, он не радовался, как обычно. Исполнил свою отлаженную миссию любовника и ушел на кухню пить кофе, оставив счастливую Розу спать в тишине. Она и внимания не обратила на его внутреннюю тремоляцию. Это же прекрасно, после качественного секса выспаться без грохота сердца и вскриков.

– Эгоистка! И на этой женщине я хотел жениться! – полушутя сказал Иван, прикрывая за собой дверь спальни.

– Ага! Я тоже тебя люблю! – сладко зевнула Роза и зарылась в подушки.

Жестокая пробка на Брестской поймала в капкан машину Ивана. Он тоскливо обернулся назад, посмотрел по сторонам и понял, что отсюда ему никуда не деться. Иван вдруг представил, что если какой-нибудь психопат или киллер начнет стрелять, то никто не уйдет от расправы. Достаточно просто под видом уличного торговца прикрывать ствол васильками и, используя глушитель, последовательно отстреливать водителей, как мышей в мышеловках.

– Вроде я не страдаю клаустрофобией, да и бояться мне нечего. Так, всякий бред лезет в голову, – пояснил себе он, разговаривая с зеркалом заднего вида.

Слева из «мазды» красотка строила глазки и губки. Иван привычно скривил гримасу самца-соблазнителя и показал ей мобильную трубку. Девушка кивнула, опустила правое стекло и на пальцах сообщила свой номер. Потом показала жестом «ты супер!» и плотоядно уставилась в ожидании ответной реакции.

«Опять то же самое... Сколько раз это все уже было: и шлюхи, и ощущение свежести на один день, и пустота, и поиски новых развлечений. Ника никогда не стала бы знакомиться на улице, потому что она королева, а не плебейка. Так зачем же мне снова жевать пережеванную жвачку?»

Полоса двинулась, оставив приключение позади на внушительной дистанции.

Рабочий цеха обнаружил труп и сообщил подъехавшей полиции приметы девушки. От страха он живописно рассказал и даже продемонстрировал, как она в панике убегала из комнаты для отдыха и кричала: «Боже, какой ужас!»

На место преступления немедленно выехали районный прокурор, эксперт, начальник местного ОВД, оперативники...

Толпу возле магазина быстро разогнали, оставив для показаний только работников магазина.

– Скажите, а вы не обратили внимание – может, кто-то еще заходил в комнату? – делал пометки в протоколе следователь.

Рабочий трясся и угодливо твердил: