Как историк по профессии и демократ по взглядам, я занят поисками реальной демократии в истории и в современной жизни. И должен сказать, что нахожу ее там нечасто и в небольших количествах.

В ХХ веке демократия стала общепризнанной ценностью, сакральным критерием, с помощью которого «мировое сообщество» судит миллиарды людей. Есть в стране демократия — поощрим, нет ее — можно и разбомбить эту «неправильную» страну. «Демократические» мировые элиты решают судьбы людей, живущих за тысячи километров от того кабинета, в котором ставится подпись под приговором. Это ли не повод задуматься о смысле слова «демократия»?

Термин «демократия» означает «власть народа» (демоса), то есть большинства граждан. Но по идее народ осуществляет свою власть через избранных представителей. Если представители действительно реализуют мнение общества, можно говорить о демократии. Если у «представителей» возникают собственные интересы, отличные от интересов их избирателей, это уже власть элиты, та или иная форма элитократии. Демократия и реальная система принятия решений в современных государствах — это совсем не одно и то же.

Собственно демократическая система в современном мире возможна либо в виде самоуправления — локальной непосредственной демократии, когда субъект и объект управления совпадают, либо в виде непосредственного определения решений управляющих волей управляемых (императивный мандат). Демократия в действии может проявляться и во время выборов, но только при условии, что на суд избирателей представлена вся полнота идеологического спектра в условиях широкой свободы агитации. Это тоже случается не часто. В остальное время элита сохраняет высокую степень свободы от избирателей.

Может, так и должно быть? Элитарное сознание относится к народу свысока. С точки зрения элиты, народ заведомо некомпетентен. Впрочем, компетентность властной элиты тоже оставляет желать лучшего. А вот провести властные решения в жизнь (независимо от их «разумности») можно лишь тогда, когда они не сталкиваются с активным саботажем низов, когда между властью и населением существует обратная связь понимания и поддержки. Демократические механизмы как раз и призваны обеспечить эту обратную связь.

Каждый из элитократических режимов имеет свое отношение к партиям. Тоталитаризм использует партийные структуры как машину мобилизации масс и контроля над их настроениями. Попытка создать оппозиционную партию в этих условиях приравнивается к государственному преступлению. Авторитарные режимы нередко (но и не всегда) используют форму партии для консолидации элиты и выстраивания пропагандистских фасадов, призванных удовлетворить зарубежных партнеров и наивных подданных. Для авторитарных режимов партии — инструмент, не имеющий отношения к демократии. Мы знаем это. Секрет современной «демократии» заключается в том, что и многопартийность — это тоже не демократия. Проблема многопартийности √ ее фасадность. Есть партийная витрина, а есть реальный процесс принятия решений.

В соответствии с либеральной идеологией демократическое политическое устройство должно обеспечить власть большинства при гарантиях прав меньшинств вплоть до отдельной личности; компетентность управления, осуществляющегося в интересах всего народа; мирное разрешение — в соответствии с заранее определенными правилами — противоречий между разными социальными группами, представленными в политической сфере партиями (многопартийная система), и экономическими интересами, представленными частными собственниками (капиталистическая рыночная экономика).

На практике каждый из принципов либерализма действует не полностью или с оговорками. Реализация этих принципов также может сильно расходиться с идеалом. Демократически избранный парламент времен Великой французской революции санкционировал массовый террор. Многопартийная политическая борьба в Европе и Америке в XIX веке то и дело сопровождалась баррикадными боями, казнями и зверствами, в которых «демократы» не уступали в жестокости сторонникам монархии и диктатуры. Я уже не говорю о коррупции, казнях невиновных по приговору суда присяжных и потоках черного пиара в отношении неугодных политиков. Все это можно объяснить неготовностью малокультурных масс к демократии. Необходимо длительное существование в условиях многопартийности, прежде чем массы научатся ею пользоваться. Но все дело в том, что демократия этим массам и не предназначалась.

Либеральная демократия предназначалась для политической элиты. Только по мере совершенствования избирательных технологий, позволяющих контролировать сознание избирателя, в странах Запада в конце XIX — первой половине ХХ века было введено всеобщее избирательное право, и широкие массы получили возможность участвовать в выборах руководителей страны.

Особенно опасным, с точки зрения либерализма, считается распространение демократии на производство, так как большинство трудящихся недостаточно компетентно для того, чтобы вмешиваться в вопросы управления предприятием. Вместе с тем либеральная доктрина предполагает, что на уровне всего государства люди имеют право выбирать руководство страны. Этот парадокс заставляет предположить, что широким массам предоставляется право на выборы лишь там, где они заведомо некомпетентны и потому могут быть легко манипулируемы группировками элиты. Там же, где демократия может быть реальной, она не допускается.