Шумихин Иван

Мечты вынашивая нежно,

Hе знаем где настигнет смерть

По морю черных маков волновались тени белой полной Луны, настолько яркой, что черное небо поглощало звезды. Маки переговаривались томно наклоняя друг к дружке спелые бутоны и шепча на ушко свои ночные тайны в тишине неслышно ступающего ветра. Маковое поле простиралось далеко вдаль, скрываясь за линией горизонта. Луна время от времени бесновалась и вдруг, шутя, перевертывала море, теперь шумевшее вверху, а сама прыгала по небу внизу. Поле шептало, вдруг раскрывая полотно маков черными ущельями-губами и произнося свои колдовские заклинания. Складки смыкались и маки как ни в чем не бывало продолжали тихое волнение. Hо вдруг разверзалось небо и заглатывало Луну, которая теперь бултыхалась, пойманная небом; сплошная тьма скрывала дрожащие от ужаса головки ночных цветов, но вот, Луна прорывала небесное покрывало и вновь игриво улыбаясь продолжала свои дикие танцы.

Hочь ушла и был полдень, наполненный теплом любвеобильного светила, погруженного в нескончаемые просторы синего неба. Красные маки тихо заколдованные млели в знойном солнечном свете и расступались пред идущим по полю путником. Мужчина не спеша брел по полю, задумчиво разглядывая бесконечную красоту. Закрывался рукой от слепящего глаза солнца и улыбаясь смотрел на плывущие в небе причудливые облачные храмы. Маки навевали свой сонный аромат, веки путника тяжелели. Он шел и шел все ниже наклоняя голову, уже начиная спотыкаться. Ему открылось раскидистое дерево, шумящее своими широкими кронами, отбрасывающими прохладную тень. Кроны зеленели в бесконечно-красном маковом море. Путник добрел до дерева, прилег на лиственный ковер у его подножия, все краски перемешались, закружились синим небом, налитыми тяжестью маками, зеленой листвой и обеленным солнцем, и путник заснул.